Многие из его гостей прошли такой же суровый жизненный путь: Луодо Ильми, Линд Майя, Юкка Хирсивара и многие другие. Во время встреч в своих беседах они не жаловались на судьбу или трудности, а вспоминали много забавных, интересных фактов и историй из прошлой жизни. Луодо Ильми вспомнила такой забавный случай.
Однажды в Паданской школе, где она работала учителем, в одном из классов во время урока открывается дверь, и входит моя сестра Ира, тогда ей было года четыре всего и по-фински спрашивает: «А где мама и папа?».
Ученики в классе начинают дружно хохотать, потому, что все лицо Иры вымазано черникой. Бабушка Антоновна, наша соседка в этот день пекла черничный пирог и угостила Иру большим куском пирога. Ира его по дороге съела, и все лицо и руки вымазала черникой.
Убедившись, что мамы и папы здесь нет, Ира закрыла дверь и бойко зашагала по школьному коридору дальше и, открывая двери всех классов по очереди, по-фински спрашивала: «А где мама и папа?».
Везде, куда бы она ни заглядывала, раздавался взрыв хохота.
Ира самостоятельно нашла дорогу из дома в школу и стала разыскивать там маму и папу. Видимо наша няня Тоня не заметила, как Ира, соскучившись по родителям, отправилась на их поиски в школу.
Анна Аалто
Одной из первых в Деревянном отца навестила переводчица из Петрозаводска Анна Аалто. Она вместе с отцом и мамой училась в Коммунистическом университете в Ленинграде.
Надо заметить, что Анна Аалто в литературных кругах была человеком широко известным. Она занималась переводами с латышского и литовского языков. Как раз тогда переводила на русский язык очередной роман знаменитого в советское время латышского писателя Вилиса Лациса «К новому берегу». Она уже перевела его роман «Сын рыбака», который имел огромную популярность в Советском Союзе.
Анна приехала к нам в Деревянное, погуляла по селу, и в лесочке неподалеку от нашего дома присмотрела живописное место, которое ей очень понравилось. Она попросила нас похлопотать в сельской администрации, чтобы ей разрешили этот участок приобрести.
«Я бы домик себе здесь поставила», – мечтательно говорила Анна.
Тогда дачных кооперативов не было. Очень сложно было человеку с городской пропиской взять в собственность земельный участок за городом, почти невозможно.
Отец сказал: «Мы попробуем».
Он сходил в сельсовет, но ему отказали. Отец никогда не умел вести дипломатические переговоры. У него было всего два цвета черный и белый. Да или нет. Нюансов и компромиссов он не признавал.
Пришлось идти мне. Я привела в сельсовете веские аргументы: через участок проходит довольно глубокий овраг, а в овраге протекает небольшая речка, сам участок невелик, соток пять всего, с речкой да с заречьем немного больше выходит. Понятно, что сельский человек не возьмет такой надел, потому что земли там для огорода нет.
Я съездила к Анне домой в Петрозаводск. Жила она в неблагоустроенной однокомнатной квартирке в двухэтажном доме барачного типа. С большим трудом нам удалось Анне помочь.
Помню важный разговор, который состоялся между Анной и моим отцом.
Как-то отец спросил ее: «Что ты знаешь о судьбе своего первого мужа?».
«К сожалению, абсолютно ничего», – отвечает Анна.
«Я могу тебе с уверенностью сообщить, что его нет в живых», – сказал отец и добавил, – «Он расстрелян тогда-то, и назвал дату».
«Как ты узнал о расстреле моего мужа, и как ты смог столько лет хранить эту дату в памяти?», – удивилась Анна.
А отец ответил: «Я получил извещение ночью в тюремной камере по азбуке Морзе. Мы общались с заключенными из соседней камеры перестукиванием. Текст был такой: «Меня сегодня поведут на расстрел». Я запомнил число, это было сообщение от твоего мужа».
В 1958 году мужа Анны Аалто реабилитировали, его фамилию мы нашли в списке расстрелянных политических заключенных. Муж Анны был военным, занимал высокую должность в Красной армии, он учился с отцом в Интервоеншколе.
Анна начала строить в Деревянном дом. Своих детей у нее не было, помогали строить две сестры и племянники. Второй муж Анны Яков был инвалидом, у него не было руки, но, не смотря на это, Яша внес огромный вклад в строительство дома.
Надо было видеть, как этот инвалид, используя, придуманные им технические приспособления, помогавшие ему в работе, строил дом по соседству с нами. Яша был канадский финн, поэтому у него технологии строительства были совершенно другие. Он тщательно смазывал каким-то секретным составом каждое бревно. А как аккуратно Яша работал! Смотреть было приятно.
Тайсто Сумманен
Частым гостем в нашем доме был и Тайсто Сумманен. В детстве, когда я гостила у тети Кати в Подужемье, я еще не знала, что Тайсто с юности пишет замечательные стихи.
В 1953 году он окончил финно-угорское отделение филологического факультета Петрозаводского государственного университета. Его творческая судьба сложилась удачно, он стал широко известным в Карелии и Финляндии поэтом, переводчиком, литературоведом и критиком, писавшим на финском и русском языках.
Работал Тайсто литературным консультантом в Союзе писателей Карелии, затем заведовал отделом критики журнала «Punalippu». Многие стихи Тайсто Сумманена положены на музыку русскими и финскими композиторами и вышли в грамзаписи.
Однажды я позвонила по телефону Тайсто и попросила его написать стихи на юбилей одной нашей сотрудницы. Я знала, что у него есть стихотворения, посвященные тете Кате – его маме, моему отцу, его жене Валерии и многим другим людям.
Через пару дней он перезвонил мне и категорически отказался, объяснив, что не умеет писать на заказ. Сначала я обиделась, а потом поняла, что он не может подделываться под вкусы читателей. Стихи в его душе рождаются сами, он пишет их естественно, как дышит.
В то время советским писателям и поэтам часто давали задания в Союзе писателей ездить по стране в творческие командировки, на гигантские стройки века, крупные предприятия, проводить встречи с передовыми рабочими и прославлять в своих произведениях многочисленные индустриальные победы. Такие, например, как строительство Западно-Карельской железной дороги.
После творческой командировки в 1959 году в Литву Тайсто сразу, не заезжая домой, приехал к нам в Деревянное и привез моему мужу Казимиру книги на литовском языке: сборники стихов Мозурюнаса и Межелайтиса, «Мастер и сыновья» Петраса Цвирки и еще что-то, очень большой пакет, подаренный ему литовскими писателями, чтобы Казимир не забывал родной язык.
Тайсто часто беседовал с отцом о своих сомнениях, ему далеко не все нравилось из того, что он наблюдал в творческих командировках, не всегда возникало вдохновение после таких поездок. Он был в поиске истинных жизненных ценностей. Отец советовал ему встречаться с простыми людьми и писать о них.
Первый секретарь КПСС Никита Сергеевич Хрущев, выступая в 1961 году на XXII съезде партии с докладом, заявил: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». В документе, который был принят делегатами съезда, указывался и срок завершения «развернутого строительства коммунизма» – двадцать лет. Про построение коммунизма Тайсто с отцом, как и многие тогда, часто разговаривали. Отец считал, что, наверное, должна бы жизнь становиться лучше, но насчет построения коммунизма вообще, а не только за двадцать лет сильно сомневался.
Веривший долгие годы в идеалы социализма, которые отражены в его стихах о Ленине, о советской власти, о революции, о несгибаемых коммунистах, Тайсто Сумманен постепенно избавлялся от иллюзий. Тайсто всегда говорил и писал то, что думал даже, если это причиняло ему неприятности. Его поэма «Певец и властелин» насквозь пропитана антисталинским духом. Сталина ничто не оправдывает, считал он, победа в Великой Отечественной войне это победа народа, а палач остается палачом. Тайсто, как и мой отец был уверен, что настанет час, когда можно будет открыто писать о жертвах сталинизма.
К сожалению, здоровье его оставляло желать лучшего. Случилось так, что получив гонорар за свой первый сборник стихов, Тайсто решил поставить на могиле своего отца Карла Сумманена в Подужемье памятник. Устанавливать памятник он приезжал на майские праздники. Стояла жаркая погода и он, выкупавшись в холодных водах реки Кемь, отправился на вокзал, чтобы вернуться в Петрозаводск. В поезде у него поднялась температура до сорока градусов. Началась жесточайшая ангина. Машина «Скорой помощи» встречала его на вокзале в Петрозаводске.
Его повезли в больницу, но когда «Скорая» остановилась на перекрестке, Тайсто выпрыгнул из машины и убежал. Мы часто считаем такие болезни «ерундой», которая сама пройдет, но так бывает не всегда. После не долеченной ангины у Тайсто начались осложнения, и он всю дальнейшую жизнь мучился болезнью суставов. Тяжелый недуг на долгие годы приковала его к инвалидной коляске. Но он упорно продолжал работать. Отец часто говорил, что у Тайсто настоящий финский характер, несгибаемый и стойкий.
С горечью вспоминаю его последний приезд к нам в Деревянное. Было это в 1974 году летом. Мы подошли к крыльцу нашего дома, но Тайсто уже не смог поднять ногу на ступеньку, он попытался обратить это в шутку, сказав моему мужу, что он специально сделал такие крутые ступеньки, чтобы его в гости не приглашать. Посмеялись, вынесли во двор стол стали пить чай.
Перед отъездом он печально произнес: «Я завтра уезжаю, наверное, мне здесь больше не бывать».
Одно из стихотворений Тайсто Сумманена посвящено времени, проведенному в Подужемье:
Здесь даже летом ветер ледяной
Вдруг налетит с внезапностью свирепой,
И в реку Кемь глядятся баньки слепо,
Подернутые прелью вековой.
Тут радуга развесит кружева
Над бешеным порогом
В день погожий,
И тихий остров все никак не может
Реки запомнить быстрые слова.