Крымский мост

– Мы с выставки-продажи идём. Там такие картины! Такие украшения! Только дорого.

– А мы с выставки-раздачи, – говорит вторая семья. Вон какие раковины несём. И камни с пейзажами. И кулоны, что к любому платью подойдут. И всё бесплатно.

– Ой, – закричала первая семья. – Где это?

– Да повсюду, – отвечает вторая. – По всему берегу море выставку-раздачу устроило.

Коренные иностранцы

Политики перепутали что-то в своих бумагах, и город Урм оказался вместо своей страны в соседней.

Проснулись урмяне, а все вывески на чужом языке написаны. Газеты на чужом языке, радио и телевизор тоже. Все документы недействительны, надо новые заводить.

Не понравилось это урмянам: они хотели по-старому жить. Купили они себе подходящего политика. Он все бумаги по Урму обратно перепутал, и оказались урмяне в прежней стране.

Хорошо. Надоело им быть у себя иностранцами.

Разговорчивая коза

Дело было в Крыму. Подошли туристы к горе Алчак, а у подножья коза пасётся.

– Привет, – говорит. – Глядите, как у нас тут здорово.

И стала рассказывать, как на восходе Алчак прекрасен и на закате…

Но туристы слышат только «ме» да «ме». Решили, что коза голодная, печенье ей суют. Расстроилась коза:

– Я вам о красоте, а вы мне еду суёте…

И снова – про море, про небо… А туристам опять меканье слышится.

– Да, – кивнул один, – я тоже проголодался.

И пошли они искать, где пообедать.

Моллюск Люся

На дне моря жил в своей раковине моллюск. Вернее, жила. Ведь это была устрица.

Звали её Люся. Не валялось ей на дне, как всем устрицам. Научилась она плавать. Машет ракушками – и плывёт.

Потом насмотрелась на птиц и летать научилась. Машет ракушками – и летит.

Однажды залетела Люся в лодку к любителю устриц. Тот схватил её, съесть хотел.

Но Люся ракушками нос ему защемила, шепчет:

– Отпусти по-хорошему, а то я сама тебя съем.

Едок сразу в обморок упал.

И устриц больше не ел никогда.

Писатели и питатели

Отдыхала в Судаке семья писателей. Питались они в маленьком кафе. Там тоже работала целая семья. Писатели прозвали их питателями. Обе семьи подружились, и писатели часто рассказывали, как они пишут свои книги.

Приходят они однажды в кафе, а на двери записка: «До свидания. Мы уехали в столицу. Хотим тоже стать писателями. Продукты в холодильнике».

Пришлось писателям самим взяться за готовку. Ведь надо же было питаться.

Коты из темноты

В одном домике, в одном дворике была какая-то необыкновенная темнота. Сгущалась она вечером, сгущалась, а потом – раз – и из неё возникал кот. Или кошка. И ещё… И ещё…

Бывали урожайные вечера, котов на двадцать. И уж никак не меньше пяти. Ночью они сыпались, как переспелые груши: по крыше стучат, прыгают, мяукают. Наступит утро – и ни одного кота нет как нет.

Откуда они возникали? Куда исчезали?.. Тёмная история.

Муха, размышляющая о жизни

По комнате летала очень умная и очень шумная муха.

– З-з-замечательное з-з-занятие раз-з-змышлять о ж-ж-жиз-з-зни, – жужжала она. – Без-здна з-з-знания порож-ж-ждает жаж-ж-жду осоз-з-знания, неиз-з-звестную нежужж-жащим.

Тут один из нежужжащих, которому муха не давала сосредоточиться на своих мыслях, хлопнул её газетой.

Вылетела муха в окно и жужжит:

– Воз-з-змутительное невеж-ж-жество! Поз-з-зор нераз-з-змышляющим из-з-звергам!

Природные картины природы

Летом на курортной набережной торговал картинами старичок-художник.

Он не любил рисовать красками. Птиц он изображал с помощью перьев. Горы делал из мелких камушков (с той самой горы, которая на картине). Цветы, травы, кусочки дерева – всё шло у него в ход.

– У вас всё как настоящее, – похвалил его один курортник.

– Почему как? – обиделся старик.

Наклонился к своей картине – и вошёл в неё. Помахал оттуда рукой и скрылся за холмом.

А картины собрала внучка, чтобы унести домой.

– Дедушка часто там гуляет, – объяснила она.

Зверинец страхов