Командировка в Индию

Врач смотрел строго. Он налил себе стакан воды и выпил его залпом, потом уставился на Лизу, которая глядела на него исподлобья, ожидая своей участи. Если дойдет до высших чинов, жди неприятностей.

– Я русская. Россия, понимаете? – сказала она по-русски и сдернула платок, – скажите только, в каком он состоянии.

Высокий немолодой мужчина смотрел на нее с удивлением, гнев его немного утих.

– Лейтенант-коммандер Пател в порядке, ничего страшного, – он встал со стула и стал расхаживать по комнате, – только вам нельзя к нему. Вам надо уйти. Немедленно.

– Он сильно пострадал? – не унималась Лиза.

– Нет, ожоги средней тяжести, – сказал врач с раздражением. – Уходите.

Он написал на бланке Лизино имя и еще что-то на местном языке и выпроводил ее на центральную лестницу. Лиза снова прикрыла голову платком и внизу отдала бумагу охране, делая вид, что это был плановый визит.

Понурив голову, она шла быстрыми шагами по Коузвей. Кто-то дернул ее за джинсы, и она обернулась: это был инвалид, вместе со своей каталкой на крохотных колесиках он был чуть выше ее колена; его руки и ноги были дистрофично тонки и непонятным образом вывернуты назад. Лиза всегда ему подавала. У них даже завязались дружеские отношения, этот искореженный человек всегда был на позитиве, иногда он подолгу ехал рядом с ней на своей каталке, и они разговаривали. Тем более что пока он ехал рядом, почти никто больше не приставал. На полиомиелит его увечье было совсем не похоже, а Лиза здесь слышала от людей, что иногда нищие родители специально уродовали новорожденных, чтобы создать им преимущество в жесткой конкурентной борьбе за кусок хлеба. Лиза сразу полезла в кошелек, но инвалид, прежде всего, спросил: «Что с тобой?»

Аптекарь

Следующий день тянулся долго и нудно: опять пришлось звать Джозефа, чтобы он запретил сварщикам ставить латунные заплаты на детали из легированной стали. Джозеф Альдея был нарасхват, его постоянно вызывали то в один, то в другой цех.

– Я удивляюсь, – говорила ему Лиза, – как можно работать за такие копейки, ведь ты серьезный специалист.

– Моя жена тоже удивляется, – отвечал Джозеф.

– Уходи отсюда, ты найдешь работу лучше, – советовала Лиза. – У нас тоже на государственных предприятиях платят не много. Как все-таки наши страны похожи.

– Не могу пока, – вздохнул он, – я уже уходил, но потом вернулся.

Когда он подошел к сварщикам, все замолчали, взгляды устремились на Джозефа. Он говорил не громко хрипловатым голосом, а они слушали с явным уважением. Старый сварщик качал головой из стороны в сторону; поразмыслив, он пришел к выводу, что и вправду не стоит ставить латунные заплаты на детали из легированной стали. И все его окружение энергично закивало, как будто они всю жизнь так думали.

Сверху спустился Томилин.

– Лизавета, Сосница мне просто оборвал телефон, он до сих пор не получил багаж и просит о помощи. Вот это называется последняя командировка, – говорил Андрей с иронией. – А ведь мог бы, чертяка, еще десяток лет проработать. С этой ерундой, – он показывал на Даню, который уже неделю возился с редуктором, – он бы за день справился.

Когда приехали в гостиницу, Лиза подошла к стойке администратора, там уже стояли два недавно прибывших слесаря; они донимали дежурного администратора на предмет условий оплаты. Один из дежурных на стойке нарисовал им схему оплаты на бумаге, в которой сначала вносился задаток за неделю. Но слесари, то ли не могли понять, то ли им что-то не нравилось, упорно выясняли детали, показывая числительные на пальцах и вспоминая междометия из позабытого школьного курса.

– Успокойтесь и уходите, – вздохнула Лиза устало, – все платят первую неделю вперед, а потом сверяются по компьютеру.

Она уговорила одну из дежуривших девушек связаться с аэропортом на местном языке и отправить запрос на поиски объемистого багажа Сосницы. Девушка все время отвлекалась, и пришлось долго ждать, пока она дозвониться.

Лиза еле держалась на ногах, болела голова, и першило в горле. Это все из-за вновь прибывших, они постоянно чихают и сморкаются – привезли грипп из дома, и она наверняка подхватила. С каждой минутой ей становилось все хуже, а слесари все не уходили, выясняя что-то с дежурным на языке «моя твою не понимает».

– Оставьте меня в покое, у меня температура! – решительно заявила Лиза после того, как переговоры с аэропортом закончились. – Я иду к аптекарю.

Аптека была частью командировочной жизни, ходили туда часто. Держал аптеку пожилой индиец, у которого был огромный, как у оленя, нос. Помогали ему два сына, один по профессии врач, а другой фармацевт – и оба красавцы. Только Лиза отошла от стойки информации, как за ней сразу увязались оба слесари, а потом их догнал Андрей. Они вошли в коридор цокольного этажа, прошли мимо бутиков с кашмирскими шарфами, мимо принадлежащих старому еврею ювелирных лавок со столовым серебром, серебряными статуэтками и разными поделками, и мимо витрины, где на шее манекена были уложены многочисленные нити из мелких изумрудов и рубинов. Лиза отмахнулась от слесарей, которые просили узнать цены на камни, обошла лавку знакомого ювелира-мусульманина и открыла дверь в крохотное помещение, заваленное коробками и коробочками. Вчетвером они там еле помещались.

– Насморк и головная боль, – без лишних слов указала она аптекарю на слесарей.

Аптекарь повел своим большим оленьим глазом, и из соседней комнаты вышел молодой человек, который моментально нашел на полках нужные лекарства, и протянул их парням.

– Расплачивайтесь быстро и уходите, – обернулась Лиза к мужчинам, – на такой маленькой площади очереди просто недопустимы. Он нервничает, что мы заблокировали вход.

Ей с трудом удалось их вытолкать из аптеки. Андрею принесли упаковку, собранную днем раньше по его списку, и он тоже вышел.

– Мне очень плохо, – сказала Лиза аптекарю, – нужны антибиотики, я не могу долго болеть, и капли в нос нужны.

Подняв косматую бровь, аптекарь уставился на Лизу, его взгляд однозначно свидетельствовал о том, что он лучше знает, что ей надо. Она попыталась было открыть рот, но старый олень замахал на нее руками, выкрикивая названия своему сыну, который ловко карабкался по длиннющей лестнице, доставая из настенных шкафчиков нужные лекарства. Через пару минут в руках у аптекаря оказался целый пакет полосканий, примочек и аюрведических таблеток.

– А капли в нос? – спрашивала Лиза в пятый раз, поскольку аптекарь все время уклонялся от ответа, как будто не слышал ее, – у вас что, капли для носа не производят?

– Не нужны тебе капли, полощи горло, – раздраженно качал головой аптекарь. – Бери свой мешок и иди, через два дня будешь как новая. Видишь, уже очередь стоит.

В коридоре Лизу ждал Андрей Томилин. Он проводил ее до комнаты, беспокоился, что она плохо выглядит.

– Отдохни, Лизочка, – говорил он заботливо, – я принесу тебе ужин.

И принес, сидел долго. Он уже дозвонился до некого Васудева и тот был счастлив подзаработать. Лиза и раньше слышала про этого типа, который переводил со словарем, но зато мог поболтать на хинди. Настоящее имя его было Василий, и родом он был из Новгородской области. Несколько лет назад Вася приехал в Индию, попал в какие-то передряги, и, в конце концов, остался тут навсегда. Женился, жил бедно, стал настоящим индусом и теперь утверждал, что никогда никем другим и не был, всегда жил здесь и поклонялся Шиве. Андрей не уходил: принес градусник и позвал дежурного румбоя, который был отправлен к аптекарю для консультаций. Врача решили пока не вызывать.

Лиза пролежала два дня. Аптекарь твердо знал свое дело, и она неукоснительно следовала его предписаниям – полоскала горло по часам. И даже среди ночи, еле волоча ноги, она вставала несколько раз. Эффект оказался просто волшебным. А гостиничный коридор пропах эвкалиптом, сандалом и перцем. Прислуга с пристрастием допытывалась, не совершает ли она пуджу. Но ритуальных принадлежностей, масляной лампы и благовоний для поклонения индийским богам у Лизы не было. Запах распространялся от горячего эвкалиптового масла (возможно, с какими-то добавками).

Каждый день приходил Андрей Томилин и рассказывал ей про остров Элефанта, где в скалах выдолблены древние индуистские храмы, и еще много обезьян. Но судя по его рассказам, самое сильное впечатление на мужиков, которые туда ездили на кораблике, произвела настоящая английская пушка девятнадцатого века, которая стояла на вершине горы.

На третий день, когда температура спала, она снова стала набирать то Вихана, то Сагми, но в ответ полное молчание. К вечеру зазвонил телефон, это был Сагми.

– С Виханом все нормально, – сказал он, – но не звони ему пока.

Он говорил учтиво, как и положено офицеру, но Лиза чувствовала раздражение в его голосе. Подробности он обещал сообщить ей на днях при личной встрече.

На работе за время ее отсутствия, конечно, произошла неприятность, о которой Андрей Томилин ей не сказал. Когда Лиза вошла в цех, около стенда сгрудились местные токари, они что-то бурно обсуждали на местном языке и, качая головой, кивали в Лизину сторону, как будто искренне ей сочувствуют.

– О чем они? – Лиза спросила Суреша, который прислушивался к разговору.

– Тебя жалеют, – сказал он, – говорят, что переводчица во всем виновата.

– Не переживай, – утешал ее Андрей, – они запороли четыре детали, и нет больше материала, из которого можно было бы их сделать. Будем искать выход, – развел он руками.

Детали для доработки лежали на столе, каждая на своем чертеже; кто-то их сгреб в одну руку, а чертежи в другую и отнес в токарный цех. Там примерно прикинули, что к чему и выточили – все наоборот. Когда выяснилось, что чертежи перепутали, послали за переводчиком. И вот удача – нет переводчика! Васудев, надо полагать где-то был, но его они не приняли в расчет, и заняли коллективную оборону.

Спорить с индийцами невозможно – спор в Индии это древнее искусство и неотъемлемое право доказывать свою правоту с помощью логики и красноречия. Своеобразная дуэль. Говорят, что в древности были даже случаи, когда проигравший богач отдавал все свое имущество нищему, выигравшему поединок. Так что во избежание жертв – лучше воздержаться от спора.

Лиза вышла в сад. Там на скамейке рядом с курящими слесарями сидел Прабхат. Он был не в рабочей, а в обычной цивильной одежде, наверняка весь день проповедовал. Увидев Лизу, которая могла перевести его речь рабочим, курящим на лавочке, он обрадовался. «Небось всем рассказывает, что расширил свою паству за счет русских», – подумала Лиза.

– Хинду[9 - Hindu (англ.), хинду – человек, исповедующий индуизм], – начал Прабхат, обведя взглядом присутствующих, – это географическое понятие, а вовсе не религиозное, как многие думают. Это первые люди, которые жили в этом месте более шести тысяч лет назад. Я принесу их древние изображения, они точно похожи на пришельцев, – продолжал он, жестикулируя и покачивая головой, – ведь человек не произошел от животных – он один может понять, что бог есть. Эти люди были неказисты, но добрые сердцем, потому что у них все было: и еда, и тепло, и красивая природа. После пришли арии, они шли через пустыни, им приходилось бороться с врагами за свою жизнь, искать воду и пропитание – и это их озлобило.

Когда Прабхат начинал говорить, Лиза всегда успокаивалась и втягивалась в ход его мыслей. Вот и сейчас ей вспомнился «Фрегат „Паллада“» И.А. Гончарова. Когда она читала про знаменитую экспедицию середины 19 века, почему-то запомнилась фраза о том, что на Филиппинах живут тагалы – скромно и счастливо, потому что еды всем хватает. Но когда туда добралась цивилизация, рай кончился, появились ужасающие контрасты. Выходит, что жить «скромно и счастливо» могут только люди, оторванные от цивилизации. А жаль!

– Не зря возничий Арджуны Кришна говорил, что жизнь – это страдание, – продолжал Прабхат.

Один из курящих, слесарь высокого разряда, втянулся в разговор.