Если…

От такого заявления у меня перехватило дыхание.

– Да кому ты нужен? Не преувеличивай! На утро никто и не вспомнит! Нет, я должна была по головке тебя погладить за твои выходки! Так получается?

– Ой, да перестань! Она у нас такая… безотказная… Все знают! Я просто прикалывался! Относись к этому проще! Сама она мне н… («пи-и-и») не нужна! И, кстати, это она тебя постеснялась, поэтому на публику играла недотрогу! А так ей понравилось, поверь!

– А мне нет!

– А ты сама виновата! Сидела весь вечер, будто каторгу отбывала! Даже танцевать со мной не пошла! Что мне оставалось делать? Вот я и нашел себе развлечение!

После этих слов, как бы так выразиться поприличнее… в общем, я молча плелась в двух-трех метрах, не выпуская его из виду, будто тюремный надзиратель, а виски, точно каблуки на танцполе, отбивали, словно чечетку, одну только мысль: а приветствовалось ли бы мое идентичное поведение в чужой и чуждой ему компании, даже если бы трактовалось как «прикол»?

Как только мы пришли домой, супруг тут же повалился спать. Я тихонько легла рядом, но мне было не до сна. Я еще раз от начала до конца в деталях прокручивала этот вечер, каждое слово, каждый жест, пытаясь взглянуть на произошедшее другими глазами. И, разумеется, я не оправдала его поведение! Но с другой стороны… Не думаю, чтобы он так вел себя в моем присутствии, если бы имел хоть какие-то задние мысли по поводу этой девушки! Я внимательно рассматривала остроносый Володин профиль, каждую складочку на его лице, каждую линию, насколько это было возможно в погруженной во мрак комнате. Возможно, это глупо, но я понимала, что простила его. «Однако утром надо будет еще раз с ним поговорить. Обязательно!»– успело промелькнуть у меня в голове, пока я проваливалась в тяжелый сон.

Ночью меня ожидал еще один досадный сюрприз. На часах было около трех, когда мозг неожиданно дал мощный импульс к пробуждению, словно одинокой, неизвестно откуда взявшейся, огромной океанской волной выбросив тебя на берег. Еще сквозь сон я ощущала сильный дискомфорт, неприятные ощущения где-то под поясницей – тело пощипывало, будто бы его разъедало щелочью, было довольно холодно, но Гипнос до последнего не хотел выпускать меня из своих крепких объятий. Я с трудом разомкнула веки и еще с несколько секунд приходила в себя. Такое случалось нечасто, но было для меня мучительным, ибо просыпаясь посреди ночи по какой-либо причине, мне очень долго и чрезвычайно сложно удавалось заснуть снова: бывало, безуспешно до самого утра. Вот и сейчас… как только сознание включилось в работу, первое, что оно выдало, было крайнее недовольство, и только после – осознание самой причины. Окончательно придя в себя, я окинула взором комнату и прислушалась. Тишину нарушало лишь сопение Володи. Дышать едва возможно – воздух точно проспиртован, того и гляди вспыхнет. От поясницы до бедер на коже чувствовалось какое-то раздражение, как при натертостях, все пекло и чесалось… Машинально запустила руку под одеяло – мокро! Но с чего бы? Поднялась, включила свет, осмотрела сначала себя – ничего подозрительного, затем постель. Прямо по центру нее – большое мокрое пятно, словно вылитое ведро воды, уходящее под Володю. И этот запах… как в привокзальном туалете. Он выедал глаза, комом становился в горле, вызывая раздирающий грудь кашель. Я все поняла. Мигом открыла окно и принялась усердно тормошить безмятежно спящего глубоким сном. Безрезультатно. Разбудить пьяного Владимира было неподвластно даже гудку тепловоза, – он будто впадал в кому. Оставив все попытки, я коконом намотала на себя покрывало и вышла в ванную за тазом с водой, порошком и тряпкой, дабы ближайшие полчаса провести стоя на коленях перед кроватью, замывая впитавшееся пятно и шепотом браня это лежащее у стены бесчувственное тело, которое давеча именовалось мужем. Чтобы застирать кровать под ним, Володю приходилось переворачивать и перетаскивать по постели, выдернув из-под него простынь, – причем я делала это намеренно грубо, что, однако, все равно никак не помогло вывести его из «коматозного состояния». Из-за такого груза скоро заныла спина. Сдавали нервы. От беспомощности я расплакалась, как дитя, потерявшее своих родителей в многолюдной толпе. Первый раз за последние пару недель мне безумно захотелось к маме, чтобы она приласкала и утешила, разделив со мной все мои невзгоды и неудачи. Я резко бросила тряпку и села на пол, предаваясь счастливым воспоминаниям из детства. Слезы уже самопроизвольно катились из глаз, а тоска и горечь одиночества заковали душу во тьме, как заключают красных девиц в темницах злые колдуны. Я снова заглянула в себя, надеясь вконец определить те первоистоки, которым я «обязана» своему нынешнему положению, но адекватно рассуждать в данный момент оказалась не способна. К тому же сильно дуло с окна, замершие конечности стали быстро неметь, а это также очень мешало философским размышлениям. Немного успокоившись, я вытерла слезы и встала с пола в решимости поскорей закончить начатое и лечь отдыхать, не дожидаясь, пока пятно высохнет. Скинув с себя покрывало, я сложила его в несколько слоев и постелила вместо простыни, оставив Володю лежать как есть. Часы показывали половину пятого. «Веселая жизнь», – печально сказала я сама себе и залезла в постель. Продолжительное время ни за что не получалось уснуть от сильного перенапряжения, и как я ни старалась расслабиться и совладать с ним, задремала лишь тогда, когда уже совсем рассвело.

3

С того дня, как произошли описанные выше события, хотя Володя и утверждал, что абсолютно ничего не помнит, наш семейный быт начал стремительно разлаживаться. На один положительный эпизод приходились три-четыре отрицательных, а с течением времени и того более. Ссоры учащались в геометрической прогрессии; едва раз в неделю выдавался день, когда мы не скандалили. Он придирался по мелочам и зачастую незаслуженно, – то не так сказала, то не так посмотрела, – сутками проминал кресло перед компьютером и постоянно изводил своей ревностью, контролируя каждый мой шаг, запрещая общаться с кем-либо без своего позволения и, до смешного, засекая по часам пять минут, отведенные мне для похода в магазин. Да-да! Я нисколечко не утрирую! Бывало, стоишь в длинной очереди ради буханки хлеба, сильно «задерживаясь», а ему уже видятся измены, заговоры… Конечно, поначалу, если была возможность и силы, я предпочитала смолчать, проглатывая все обиды, чтобы не усугублять ситуацию, но вечные его выяснения отношений и мои вынужденные оправдания очень влияли на эмоциональное состояние, что в итоге в довольно короткий срок превратило меня в самую обычную истеричку, уже злоупотребляющую успокоительными каплями. Ну а пока… Я все списывала на безделье и безденежье, – временные явления, – ведь нам просто нечем было себя занять, кроме как мозолить друг другу глаза, и это придуманное оправдание некоторое время подпитывало мою надежду на счастливое совместное будущее.

Когда в конце мая в университете пришло время сдавать экзамены и зачеты, я этому только обрадовалась. Я призналась самой себе, что очень соскучилась по его стенам, партам, по его аудиториям, по преподавателям и даже по своей группе. За сутки выучить весь полугодовой материал, естественно, мне было не по плечу, какой бы сверхвысокой обучаемостью я не обладала, но я и не стремилась поразить всех своим уровнем знаний, лишь бы перевели на следующий курс, лишь бы самой не убедиться в своей полной несостоятельности. К тому же это был отличный шанс хоть на несколько часов сменить обстановку да на людей посмотреть. Вполне логично, что Володе очень не нравился тот факт, что я одна проведу полдня в городе, в своей среде, совершенно незнакомой ему, рисуя себе бог весть какие картинки, но не отпустить не мог, отчего бесился еще больше и звонил буквально каждые полчаса за отчетом о моих успехах (причем не взять трубку было нельзя, ибо он считал, что ради такого важного звонка мне можно отлучиться даже с экзамена). За время сдачи сессии я тесно сдружилась с Ларисой, – студенткой кафедры французского языка, моей сверстницей, также приезжей из другого города, – и совсем перестала спешить домой после университета. Гуляя и горячо что-то обсуждая, случалось, мы забредали к ней на квартиру и подолгу пили чай или кофе, делились своими историями из жизни. Она знала и про Володю.

– Зачем он тебе такой? – как-то спросила она меня после очередного Володиного звонка, выслушав, как я нескладно пыталась ему врать о своей загруженности в вузе.

– Люблю, – ответила я, опустив глаза в пол и тяжело вздохнув.

– А он ее достоин? Любви твоей…

Я не нашла, что сказать. Я даже никогда об этом не задумывалась. Я была убеждена, что подлинная любовь приходит внезапно и безо всякой причины, не взвешивая все «за» и «против». Разве можно просчитывать ее умом? Каким бы ни был ответ… что это меняло? Пауза затянулась, и Лариса, осознав, что затронула ту тему, которую ей не следовало затрагивать, вернулась к рассказу о своих учебных буднях. Но едва я начала вникать в ее задорную болтовню, как снова зазвонил телефон. Мы попрощались…

…Через несколько дней муж, как и в прошлом году, в поисках хорошего, пусть и сезонного, заработка решил податься южнее. Эту новость я восприняла двояко. Конечно, с одной стороны, я была рада тому, что он наконец-то направит свою избыточную энергию в нужное русло и наши финансовые трудности закончатся. С другой же… А куда мне себя деть, если он будет приезжать лишь по выходным? Все лето просидеть в нашей комнате? Уставившись в монитор? Друзей у меня здесь не было, все знакомства ограничивались Володиными собутыльниками, а на город, чтобы съездить в гости к той же Наталье, требовались деньги, которые никогда мне в руки не попадали (парень мне их просто не доверял, считая всех женщин бестолковыми транжирами). Свекровь жила своей жизнью, своими интересами. Она предпочитала проводить вечера в одиночестве, закрывшись в своей спальне, смотреть телевизор, читать книги, вязать. Было жутко неудобно отрывать ее от занятий своими беседами, как бы мне ни не хватало общения. Ранее я уже говорила, что мы были очень дружны; я ее уважала и искренне верила, что мне с ней повезло, но… все же мы были людьми из разных миров, недосягаемо далеких друг от друга, основанием чему была вовсе не разница в возрасте… Володя собрался за несколько минут и остановился в дверях квартиры дать нам напоследок свои «мудрые наставления».

– Так… Компьютер в твоем полном распоряжении, чтобы не скучала. Играй, смотри фильмы… Ну, в общем, разберешься! И самое главное! Чтобы не слонялась нигде! Учти, я в любое время могу приехать без предупреждения или позвонить, например, матери и попросить к телефону тебя! Или наоборот! И боже тебя упаси..! А ты, мама, смотри, пока меня нет, ты мои глаза и уши! И по доброте своей душевной не иди у нее на поводу! Я же все равно узнаю!

– Володя! Езжай уже! – улыбаясь, сказала Татьяна Сергеевна, относясь к сыну, как к шаловливому мальчишке. – Мы и без тебя справимся!

– Вот этого я и боюсь! Как справитесь мне тут… За вами обеими мужской присмотр нужен!

– Володя! – воскликнула свекровь, сделав строгое лицо и тряся указательным пальцем.

– Ладно! Ушел! Как доеду, наберу.

Мы расцеловались, закрыли за ним двери и, разминувшись в прихожей, разошлись по своим углам. В квартире стало совсем пусто и тоскливо. Время застыло на месте.

Что бы я ни пыталась придумать в качестве таблетки от уныния, самым действенным лекарством оставался компьютер. Я плохо в нем разбиралась и еще хуже понимала принципы работы с ним, поэтому, решив, что обучиться ему хотя бы на примитивном уровне домашнего пользователя лишним не будет, принялась осваивать методом проб и ошибок, или, проще выражаясь, «методом тыка». За полдня беспрерывного стучания по клавиатуре и клацанья мышью я прилично пополнила свой багаж знаний в программах, доучив и то, что давали еще в школе и вузе. Музыка, фото, видео, игры (в том числе и обожаемые «стрелялки» Володи), Интернет… Особенно Интернет. Зарегистрировала новый почтовый ящик, вместо того, что когда-то завел мне Володя, создала профиль в социальной сети и на сайте знакомств (сугубо для дружеской переписки), досконально разобралась в «аське», или по-умному – ICQ, поисковых системах.

– Вот! Теперь ты не такая отсталая от жизни! – горделиво говорила я сама себе. – Еще пару дней и почти асом будешь!

Неожиданно в комнату заглянула свекровь.

– Ты занята? – поинтересовалась она.

– Нет! А что Вы хотели?

– Я тут к Альбине собираюсь… на часик… там внук приболел… Подумала, может, ты со мной пойти захочешь… Заодно и познакомитесь лично!

– Да, с удовольствием! – как ребенок, обрадовалась я.

– Выходим через пять минут! Тебе, кстати, Володя звонил? Как он там?

– Давно уже! Вроде все в порядке. Доехал, расположился.

– Ну, слава богу! Он-то, на самом деле, у меня парень незлобливый, добросердечный, но такой безалаберный! Ну… Женился! Может, хоть теперь посерьезней станет!

«Очень на это надеюсь», – как-то обреченно помыслила я и направилась вслед за женщиной из квартиры.

Альбина показалась мне обычной нормальной девчонкой, как и все, со своими плюсами и минусами характера. Никакой враждебности в адрес кого бы то ни было я не заметила, хоть и поняла, что она так же вспыльчива и по-юношески взбалмошна, как и ее брат. Да и что с нее взять, если ей самой было недалеко за двадцать? Со мной она держалась нарочито сдержанно, что немного смутило меня, напомнив тот январский случай, но до конца вела себя вежливо и гостеприимно. Странно, что Володя так агрессивно отзывался о сестре. Мне же хотелось иметь с ней приятельские отношения. Сидели мы на кухне. Альбина ждала Виталия с работы и готовила ужин. Сын ее, маленький Владислав, лежал в детской. Я практически все время молчала, пока мать с дочерью обсуждали свои семейные проблемы, лишь изредка отвечая на вопросы девушки. Из их разговора было ясно – скоро мы все будем жить под одной крышей. Кажется, эта перспектива мне даже понравилась. Я представляла себе большой праздничный стол, всю семью в сборе, счастливые лица… пока мои мечтания не оборвал мобильный.

– Володя, – произнесла я как бы в ответ на вопросительные взгляды прервавших диалог женщин.

– Легок на помине! – раздраженно сказала Альбина и, повернувшись спиной, начала напряженно помешивать что-то в кастрюле на плите.

Свекровь сосредоточенно сербала чай. Не чувствуя за собой никакого греха, я спокойно сняла трубку и поведала ему о своем времяпровождении. Но он расценил все иначе… Из его словесного потока я поняла, что впала в немилость только потому, что «в деле фигурировало» имя сестры, причем он кричал так, что это слышали и все находящиеся рядом.

– Я тебя предупреждал! Без моего ведома и разрешения не сметь ни с кем общаться! А с этой дурой и подавно! Тут даже заикаться нечего! – Альбина только фыркнула. – Немедленно домой пошла! Я через десять минут проверю!

Что-либо объяснять ему было бесполезно, да я и не знала что. Копаться в их прошлом, выискивая причину таких взаимоотношений, я не горела желанием и вряд ли имела право. В конце концов, у них есть мать, которая должна была это предотвратить. Но то, что меня насильно впутывают в этот конфликт, не позволяло мне отсиживаться в стороне. Когда наши прения довели меня до нервного припадка, свекровь сделала попытку заступиться, но сын ее тут же осек в грубой форме. Дочь заступилась за мать, и понеслось… Полный крах мечтаниям! Я с ужасом осознала, к чему мне нужно готовиться с переездом золовки, и еще больше забилась в истерике. Меня сочувствующе напоили настойкой пустырника и отправили домой…

4

Благодаря моему новому увлечению первая неделя со дня отъезда Володи прошла довольно быстро и незаметно. Пока Татьяна Сергеевна освобождала большую комнату для семьи дочери и занималась ремонтом в той, что долгое время была завешана белыми простынями, я всячески старалась «прижиться» в неизведанном мире – виртуальном, знакомясь с его обывателями, что помогало мне компенсировать нехватку живого общения, которое сводилось лишь к Володиным звонкам. (А парень, точно параноик, звонил и днем, и ночью то мне, то матери с какими-то нелепыми требованиями в доказательство моего «послушания». Например, однажды вечером он попросил включить какую-то песню на компьютере, чтобы наверняка убедиться, что я нахожусь дома. Я же даже не могла никому позвонить, ибо мой баланс на телефоне очень редко превышал рубеж в несколько копеек.) Завести друзей в Сети оказалось куда проще, чем за пределами своего обиталища. По крайней мере, мне. По Интернету мне было легче и непринужденней общаться, ведь я понимала, что в один миг могу стать кем захочу и какой захочу, под настроение, без обязательств и последствий, без зажатости и стеснения, без навязчивого ощущения различий социальных статусов или каких-либо индивидуальных черт. Да, здесь все такие разные и при этом такие безликие. Но мне это и нравилось! Тут мой круг общения во много раз превзошел любой из тех, что когда бы то ни был у меня в реальной, повседневной жизни, и я перестала так рваться на улицу в общество.

На выходные приехал Володя. Мы встретили друг друга холодно: я от обиды за его болезненную ревность и властность, он – от собственных подозрений. С порога окинув меня недоверчивым взглядом, он первым же делом принялся выискивать любые свидетельства то ли моего обмана, то ли моей неверности, вновь сунув нос в мой мобильный. Я предпочла смолчать, считая себя мудрее и выше этого, хотя мне это стоило титанических усилий. Не найдя в телефоне ровным счетом ничего интересного, Володя еще раз недоверчиво посмотрел на меня и сел за компьютер. «Опять играться, дитя малое!» – подумала я, с показным пренебрежением к нему взяла книгу и разлеглась на кровати читать. Увы, я рано решила, что скандала мы избежали. Тогда я еще и понятия не имела, что это «умное» изобретение человечества «перехитрит» меня, сохранив в памяти всю историю адресов посещаемых сайтов, которую Володя и замыслил проверить. Вот она… его зацепка… Он перешел по каждой ссылке и внимательно изучил открывшиеся интернет-порталы.

– М-м-м, как интересно… Вижу, давать тебе пользоваться компьютером в мое отсутствие тоже нельзя! – немиролюбиво настроено сказал парень. – Значит, больше не будешь! Ничего, за неделю без него не умрешь. Зато я буду спокойней работать, а не думать, с кем ты там и о чем переписываешься!

– И чем же мне, по-твоему, заниматься?

– Вон… учебники лучше свои грызи! А то сплошные тройки в зачетке! И то… некоторые даже подаренные… И за что тебя еще только в университете держат?! Глазки красиво строишь?

– Из жалости! Что с тобой связалась! – взорвалась я от злости. – И тройки поэтому… потому что дура!

– Нет, ты не дура… Звание дуры тоже надо заслужить. Ты улитка! – спокойным голосом проговорил юноша.

– Прости, что? Это почему же я улитка?

– Потому что мало того, что мозгов не наблюдается, еще и сама по себе… бесхребетное сопливое создание, у которого все кругом виноваты! Кроме тебя самой, разумеется! Для самой себя же у тебя всегда уготовано оправдание! Ты плывешь по течению, предпочитая прогнуться под кого угодно, лишь бы ничего не решать и ни за что не отвечать, поэтому постоянно ищешь способы свалить с себя всю ответственность на кого-нибудь другого!

– Ну знаешь ли! Не тебе об этом рассуждать! И не теперь! Давай сравним две чаши весов! Порой поступая вопреки здравому смыслу, я бросила к твоим ногам все, что у меня было! Я уехала из родного города, испортила взаимоотношения с родителями, оставила друзей-знакомых, с которыми ты даже не позволяешь поддерживать связь, забыла о личных интересах и амбициях, отдала девичью честь в конце концов! А что сделал ТЫ ради меня? Что дал мне взамен? Есть я, нет меня – в твоей жизни ничего это не меняет! Ты всегда в стороне! Единственное, что тебя тревожит – получение удовольствия от каждого прожитого дня! И с кого в итоге спросят? С тебя? Кто?