Пульс

Вампир начал заталкивать мне в рот кляп, и я вздрогнула. Опять этот кляп. Мне вспомнилась ночь моего первого изнасилования. Что он будет делать? Наверное, отрежет мне что-нибудь, раз не хочет, чтобы я визжала. Он достал нож.

И неторопливо, словно открывал консервную банку, разрезал мне кожу на груди. Я невольно застонала. Было очень больно. Он наклонился и слизал кровь. Потом примерился, пощекотал меня кончиком лезвия, как бы прикидывая, куда его воткнуть, и полоснул меня по животу – не настолько глубоко, чтобы задеть жизненно важные органы, но достаточно сильно, чтобы кровь полилась ручьём.

Впоследствии я узнала, что это у них называется «открыть упаковку» – в том смысле, что кровь слизывают с тела жертвы, а не высасывают из вен. Такая лёгкая форма наказания, ну или просто развлечение для господ. В течение нескольких часов он кромсал меня ножом и изрезал всё тело. Потом ушёл.

Невозможно передать, как я мучилась. Всё тело словно горело в огне. Я давилась слезами, пока мне не показалось, что я сейчас задохнусь. Господи, только бы умереть поскорее! Но от таких ран не умирают. По существу, это были царапины.

Я избегала смотреть по сторонам, но когда всё-таки огляделась, увидела то, чего боялась. У девушки на соседней койке были отрезаны ноги по колено. Другая лежала вся в каких-то синих пятнах. Как потом оказалось, у неё был сломан позвоночник. Сколько они здесь лежат? Месяц, полгода? Сколько в таком состоянии можно протянуть?

А что сделают со мной?.. Раз не покалечили, значит, ещё вернутся. Хоть бы убили поскорей!.. Я уткнулась лицом в жутко грязную, вонючую подушку. Мои мучения только начинались.

Позже, вспоминая застенок, я испытывала странное чувство радости. Честно говоря, мне повезло. Не так уж, в сущности, меня и мучили. Я больше страдала от собственных страхов, от неизвестности. А фактически меня всего только несколько недель резали ножом, ну и насиловали иногда – в общем, ничего особенного. Труднее всего было постоянно дышать затхлым, спёртым воздухом, поскольку естественную нужду всем, кто мог двигаться, приходилось справлять прямо на пол. Раз в день приходил охранник, мыл пол струёй воды из шланга, кормил нас и под настроение пытал, что называется, для профилактики. И ещё было трудно почти всё время лежать неподвижно в одной и той же позе, потому что с руками, прикованными к спинке кровати, не очень-то развернёшься.

Сейчас понятно, что всё это, в принципе, не так уж трудно было перенести, но тогда я чуть не сошла с ума. Дни тянулись бесконечно. Я не могла понять, чего от меня хотят. Я готовилась к смерти, но меня всё не убивали и не убивали. Наоборот, врач время от времени протирал моё тело спиртом. Я думала, что он просто хочет помучить меня, но, видимо, он делал это для дезинфекции. Каждый раз, когда приходил кто-то из клиентов, я ждала, что меня начнут калечить всерьёз, тем более что они интересовались, как я им порекомендую, например, свою ножку – в отдельном виде или так, и говорили, что такие хорошенькие пальчики в приличных ресторанах идут со сливками по десять рублей штука.

Как мне теперь было жалко своё тело! Зачем я обрекла себя на эти мучения? Что, кому я хотела доказать? Объективно высшим существам, что они не должны меня пытать? Хорошо, ну а если они не согласны со мной в этом вопросе? Что я, переубедила их своим неповиновением? – Нет! Я только укрепила их во мнении обо мне как о безмозглом животном! Если бы я вела себя благоразумнее, то и хозяева были бы снисходительнее. Ведь как просто!

Как я теперь тосковала по просторным, уютным комнатам, в которых жила вместе с другими девушками… Господи, да мы были там почти свободны! Сами себе хозяйки, за исключением одного вечера в неделю, а то и в две, если врач напишет освобождение – так что укусы хозяев тоже имели свой плюс… Хочешь – готовь, хочешь – читай, хочешь – болтай с подругами. Даже гимнастикой можно было заниматься. Чего бы я сейчас не отдала, чтобы размяться, вдохнуть чистого воздуха!.. Только не ноги и не пальцы, конечно…

Я с отчаянием вспоминала то, что мне с самого начала твердили Лариса, «Шоколадка». Правда, Ларису куда-то увезли, и больше она не возвращалась, а «Шоколадка» умерла от заражения крови после очередного переливания (а может, врач её убил). Но как правы они были, как добры ко мне, предупреждая, пытаясь вразумить!.. А я пропускала всё мимо ушей. Мне казалось, что они надо мной чуть ли не издеваются, в душу плюют, разрушая мои бредовые понятия о добром, справедливом мире, где я рождена для счастья с прекрасным принцем! Как там сказала Лариса: «Лучше, чтобы у рабыни сразу была полная картина, а здесь отправляют в застенок только самых непонятливых». Вот уж, действительно, про меня! Ну, чугунная голова!

Моя проблема была в том, что я не хотела замечать реальные ценности, по-настоящему важные вещи. А правда была прямо перед носом: угождай хозяевам. Чем больше понравишься хозяевам, тем спокойнее и лучше будешь жить (за исключением несчастных случаев, от которых и на поверхности никто не застрахован). Не нужно никаких доказательств, объяснений. Простой и несомненный факт, реально действующий закон. Всё остальное – болтовня.

Теперь у меня словно глаза открылись. Какой радостной мне теперь показалась бы возможность услужить хозяевам, загладить свою вину! Разве они хотели меня обидеть? Они просто вели себя так, как привыкли, как по их понятиям было правильно. Если меня что-то не устраивает – тихо повесилась бы в своей комнате, и всё. А я пыталась продемонстрировать, что я им ровня, хотя давно уже очевидно, что это не так. От меня требовалось всего лишь качественное обслуживание, а я на пустом месте устроила себе неразрешимую проблему!

Но теперь на снисхождение не стоило и рассчитывать. Там, наверху, достаточно таких же, как я, которые еще не выбросили свою жизнь на помойку. Вакантных мест нет, сюда, в застенок, отправляют доживать.

Но, может, попросить? – постучалась робкая мысль. Руки-ноги у меня пока целы, может, сжалятся?.. Снова заслужить расположение хозяев представлялось мне теперь несбыточной мечтой. Господи, если мне удастся вернуться в гостиную, я, наверное, буду танцевать от радости!.. Уж конечно, я воспользуюсь любым случаем, лишь бы хозяева остались мной довольны!

Мысли у меня впервые за несколько недель пыток просветлели. Вот же, всё ясно! Такой простой выход отсюда, а я его не замечала!

Но теперь следовало подольститься к хозяевам. Вдруг за просьбу об освобождении меня наконец покалечат по-настоящему? Может, они только этого и ждут, чтобы поиздеваться. Да, на рабынь не обращали особого внимания, но дело в том, что пытки вовсе не требовали от хозяев каких-то специальных усилий, так что и признаком особого внимания не были. Возьмут и отрежут язык, чтоб не болтала лишнего?

Однако всё обошлось. Я решила обратиться к периодически проверявшему нас врачу, который здесь, как я успела понять, был вроде надсмотрщика. Не смея раскрыть рта и опустив глаза, я всё-таки мысленно взмолилась к нему, когда он появился: «Прости рабыню, господин!»

Он взглянул на меня равнодушно.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Прости рабыню, господин, – поспешно повторила я. – Я виновата.

Он усмехнулся, смерил меня оценивающим взглядом – видимо, проверял мои мысли, так как тело у меня было, мягко говоря, не в лучшем виде.

– Что, надоело тебе тут?

Я вздохнула. Что тут можно было ответить? Я заслужила это наказание.

– Позволь мне снова служить тебе, господин, – снова начала клянчить я. – Я раскаиваюсь.

Он безразлично усмехнулся, подойдя ближе, и взял со специального столика с инструментами хорошо знакомый мне нож. Небрежно помахал им в воздухе. Всё, сейчас убьёт!

– Ну и как же это ты собираешься мне служить? – с любопытством поинтересовался он.

– Как будет угодно господину, – заверила я. Он задумчиво посмотрел на лезвие.

– А если мне угодно выебать тебя вот этим ножом?..

Риторический вопрос!

Я улыбнулась.

– Рабыня доставит господину гораздо больше удовольствия другим способом.

* * *

Так я вернулась к своим обязанностям. Девчонки – те, что не успели смениться за несколько недель и помнили меня – встретили моё «воскрешение из мёртвых» с бурным энтузиазмом. Я радостно всех расцеловала. Голова кружилась от счастья. О застенке я сразу отмела все разговоры:

– Я глупо себя вела и получила то, что заслужила. Всё, не будем больше об этом. Побегу в душ.

– Ты ужасно выглядишь…

– Господи, я так счастлива!..

Я с невыразимым наслаждением вымылась, осторожно касаясь ран губкой, расчесала наконец волосы. Кровавые узоры разукрашивали теперь всё моё тело, как сетка, но ничего, будем надеяться, хозяев это не оттолкнёт. Они и без шрамов считали нас не очень-то красивыми. Правда, кожа теперь уже не такая гладкая… Придётся восполнять услужливостью. Я попросила у наших портних длинную, не слишком прозрачную накидку. На досуге девушки развлекались тем, что сами придумывали и шили себе «выходные костюмы», тем более что клиенты нередко рвали на нас одежду, так что требовались обновки. Среди рабынь ходила страшная легенда, что как-то раз одна девушка, за промежуток между телепатическими проверками, вышила небольшую икону и тем самым подвела под монастырь своих соседок: при обыске убили всех, кто находился в комнате. На следующий вечер я вышла в гостиную и была само послушание.

* * *

Теперь я жалела, что раньше даже не пыталась понравиться хозяевам в сексе. Лежала, как бревно, делала ровно то, что прикажут. Как меня ещё не прихлопнули, ума не приложу. Впрочем, основные обязанности более-менее вышколенных рабынь состояли всё-таки в том, чтобы прислуживать за столом, а потом убираться в зале после вечеринки. Некоторых наиболее послушных девушек даже выпускали наверх, в дом, чтобы наводить порядок в других комнатах, но я, дура, ни разу даже не подумала о том, чтобы попытаться попасть в их число. А ведь там можно было посмотреть в окно, даже увидеть солнце! Как мне говорили, стёкла в доме были бронированные, не выбьешь, так что девушек иногда выпускали убираться днём, естественно, заперев двери. Так только, телепатически следил из подвала охранник, а в остальном – полная свобода. Как будто почти совсем нормальная жизнь!

Единственной моей проблемой был страх перед повторением пыток. Всё-таки я не могла расслабиться, когда били плёткой, кусали. Даже связывания боялась. У меня от него ужасно затекали руки, и всё время мучила мысль: а вдруг отнимутся насовсем? Какая-нибудь гангрена начнётся? Заразиться венерическими болезнями от вампиров, может, и нельзя, но вот постоянные переливания крови здоровья не прибавляли. Постепенно избежать боли стало моей навязчивой идеей. Я готова была стелиться перед хозяевами мягким шёлком, лишь бы не пытали и не пили кровь. По сравнению с кровопотерей сексуальные разминки представлялись сущей ерундой. Как же хорошо, когда голова ясная, тело подвижное, и не тошнит всё время!

Под воздействием этих соображений я взглянула на хозяев совершенно по-новому. Теперь они представлялись мне очаровательными, фантастическими. И что мне мешало раньше оценить всю прелесть моего положения? Ведь о таких красивых, раскованных любовниках мечтает любая женщина! Они и правда превосходили нас, людей. Они словно состояли из какой-то другой, более утончённой материи. Их кожа будто светилась изнутри, прикосновения вызывали ощущение лёгкой прохлады и оцепенения, в них было что-то потустороннее. Они были загадочными, высшими существами. Служить им, любить их, наслаждаться их божественной красотой было радостью.

Со временем я начала ловить себя на мысли, что мне немного обидно их равнодушие. Мы здесь наизнанку выворачиваемся, а они едва благоволят взглянуть в нашу сторону. Однажды я не выдержала и, забывшись, бросила хозяину упрёк:

– Разве со своими женщинами вы тоже так обращаетесь? Чем мы хуже?

Я думала, он меня ударит, просто чтоб замолчала, но он ответил неожиданно серьёзно:

– Наши женщины – богини. Ни одна из вас не может сравниться с женщиной-кэлюме. Любой мужчина нашей расы будет счастлив до потери сознания, если только его госпожа позволит ему поцеловать край её платья. Вы умеете только ноги раздвигать. Женщина-кэлюме способна подарить высшее наслаждение, о котором вы не имеете ни малейшего представления.

Признаться, горячность вампира, обычно такого надменного и равнодушного, поразила меня. Что он мог иметь в виду? О каком «высшем наслаждении» говорил?.. В моём понимании, любой мужчина, будь он хоть трижды бессмертный, говоря о «высшем наслаждении», мог подразумевать только одно: секс. Для особо привередливых – какой-нибудь особо изощрённый секс. Но у нас… Какого только секса они не получали! «Выше» уж просто некуда, фантазии не хватит! Впрочем, он так и сказал: «не имеете представления»…

И всё же я не совсем поверила упырю, пока однажды, по воле случая, не получила возможность убедиться в правдивости его слов.

* * *

Шёл обычный вечер. Я спокойно прислуживала за столом, чувствуя себя вполне сносно: меня уже давно никто не кусал. Одна из девушек, Оксана (по прозвищу «Семь Покрывал»), танцевала на столе – когда она жила среди людей, то работала стриптизёршей. Клиентов было немного, а прислуги – хоть отбавляй: самое полезное для человеческого здоровья сочетание. Веселье только набирало обороты, ещё никто никого всерьёз не бил и не пытал, хотя многие уже почти разделись, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилась вампирская женщина.