Зови меня Златовлаской

– Сексуальный? – тихо уточнил Антон.

– Да нет, обычный! – я закатила глаза. – Для человека, который на данный момент наполовину девственник, ты слишком самоуверен.

Антон вздохнул и принялся лениво ковыряться в своем картофельном пюре, при этом не спуская глаз с Виты.

В среду Ада оповестила Совет старшеклассников о том, что Ревков будет выступать на новогодней дискотеке. Услышав эту новость, Светлана Викторовна похвалила Калинину за упорство, а потом с улыбкой напомнила Муслимову, что теперь он должен отвести девушку в ресторан. Максим был как всегда спокоен и ответил, что с удовольствием выполнит свои обязательства.

Он пригласил Аду в довольно дорогой ресторан под названием "Нектар". Подруга с нетипичным для нее воодушевлением собиралась на встречу. Примерив сотню своих нарядов, она решила, что ей совершенно нечего надеть, и заставила меня принести ей мое изумрудное атласное платье.

Сидя на ее кровати, я ела приготовленные мамой Ады пирожки с яблоками и пыталась увернуться от ударов игрушечного меча, которые мне наносила ее младшая сестра Рая.

Я ничего не имею против детей в принципе, но эта маленькая девочка казалась мне невыносимой. Мало того, что она пихала свое хоть и пластиковое, но все равно довольно острое оружие в ребра и бока, она еще и повторяла за мной каждое мое слово.

Эта игра с самого детства раздражала меня, поэтому я решила смириться с ее нападками и молчать, надеясь, что Рае вскоре надоест меня мучить. Но ребенок был совершенно неугомонный, и когда рассерженная Ада выставила сестру за дверь, та разразилась душераздирающим плачем.

В конце концов, оставшись наедине с подругой, я постаралась вывести ее на чистую воду:

– Ад, вот я не понимаю. Тебе все-таки нравится Макс или нет?

– Ты что? Он засранец, каких свет не видывал! Внешне, конечно, ничего, но нет.

– Просто по тому, как ты наряжаешься для вашего свидания, создается ощущение, что пытаясь влюбить его в себя, ты влюбилась в него сама.

– Саш! Я просто хорошо играю свою роль, – невозмутимо отозвалась Ада.

– Но зачем тебе это нужно? Он не хуже многих других парней, с которыми ты общалась, а, может, даже и лучше. Чем он заслужил такое коварство с твоей стороны?

– Его просто надо поставить на место. Сколько его помню, он все время живет с ощущением собственной правоты. Из-за денег отца, из-за того, что с ним все вечно носятся: "Макс то, Макс се". Надоело. Слова ему сказать нельзя. Это же Максим, он самый умный и самый правильный.

– Знай, что я тебя не поддерживаю, – устало вздохнула я.

За время нашей многолетней дружбы периодически возникали случаи, когда Ада вела себя, на мой взгляд, неадекватно. Но она была моей лучшей подругой, и я любила ее, поэтому просто закрывала глаза на такие ситуации. К тому же в случае с Максимом во мне теплилась надежда на счастливый конец. Мне казалось, что если бы эти двое преодолели свои противоречия, то смогли бы стать отличной парой.

Когда Ада отправилась в ресторан, я пошла домой. Снег валил хлопьями, и все вокруг было белым-бело. Я любила зиму. Ощущение чистоты пронзало меня каждый раз, когда я смотрела на заснеженные дома, дороги, деревья. Зима будто прятала все неприятное, грязное и пугающее под своим белым покрывалом, давая надежду на то, что можно все начать с чистого листа.

Напротив подъезда я заметила припаркованную машину отца. Неужели он в квартире? Заходить домой совсем перехотелось. В нерешительности я остановилась, раздумывая как мне быть. И тут меня окликнули:

– Саша! Саша, подожди!

Это был голос папы. Выходит, он поджидал меня в машине. Моей первой мыслью было убежать, но я сделала над собой усилие и повернулась.

Мне было непривычно видеть его после стольких недель. Он был все такой же: высокий, слегка полноватый, в черной зимней куртке. Быстрым шагом он приблизился ко мне.

– Саш, давай сядем в машину? Нам надо поговорить.

В его глазах я заметила что-то новое, чего не видела раньше. Отчаяние? Мольба? Страх? Не сказав ни слова, я развернулась и двинулась к машине.

Оказавшись в уютном салоне, папа принялся разглядывать меня.

– Я соскучился, – выдохнул он.

– Что ты хотел? – сухо осведомилась я.

– Саш, я понимаю, что в твоих глазах я последний мерзавец и подлец. Знаю, что ранил вас с мамой, когда ушел. Но я люблю тебя. Люблю и скучаю. Мне не хватает нашего общения.

– В последнее время, когда мы жили вместе, ты не очень хотел со мной общаться.

Лицо отца исказилось. Было видно, что мои слова причиняют ему боль.

– Я знаю. У меня было помутнение. Я не ценил того, что имею. Я тяготился этим. Но теперь, когда я лишился всего, то понял, что самое дорогое в жизни. Саша, ты моя дочь. Я…

– Ты счастлив? – перебила я его.

Отец не ожидал такого вопроса и озадаченно уставился на меня.

– Не знаю. Нет, – наконец ответил он.

Папа рассказал о том, что бабушка с ним тоже не общается. Что он корит себя за содеянное и больше всего на свете хочет наладить отношения с нами. Говорил, что любит меня, и бесконечно извинялся.

С одной стороны, я ненавидела этого человека, но, с другой – теплые чувства к нему не до конца умерли в моей душе. Все это время я сдерживала их. Но сейчас, глядя на него, разбитого, расстроенного и несчастного, я чувствовала жалость. А еще обиду. Детскую обиду за то, что папа ушел. За то, что бросил. К горлу подступили слезы. Я сделала глубокий вдох, чтобы не выпустить их наружу.

– Когда ты ушел, ты убил нас. Человек, который должен оберегать и защищать свою семью, убил ее! – мой голос перешел на крик. – Я ненавижу тебя! Ненавижу подлую шлюху, которую ты предпочел нам! Вы никогда, никогда не будете счастливы! Потому что на чужом несчастье своего счастья не построишь!

Каждое мое слово попадало в цель. Отец с ужасом смотрел на меня, и все его морщины на его лице показались мне вдруг очень глубокими.

Резко открыв дверь, я выскочила из машины и бегом бросилась в подъезд. Оказавшись внутри, я дала волю слезам. Как же сильно мне было обидно! Прошло столько недель, и мне казалось, что боль стихла. Но нет, стоило мне минуту поговорить с отцом, как рана вновь стала кровоточить. Смогу ли я когда-нибудь простить его? Я не знала.

Мама была в курсе, что отец собирался встретиться со мной. Я пересказала ей наш диалог. Родительница выглядела расстроенной и гладила меня по голове, пока я говорила.

– Мы подаем на развод, Саш, – вздохнула она, когда я закончила. – Отец оставляет нам с тобой квартиру. Он ни на что не претендует.

Впервые я задумалась о материальной стороне вопроса. Наша квартира принадлежала отцу, так как досталась в наследство от его дедушки. Мне даже в голову не приходило, что может произойти раздел имущества, хотя таких случаев вокруг тысячи. Хоть в чем-то мой отец оказался лучше остальных.

Мы проговорили с мамой весь вечер. Она утешала меня и говорила, что примет любое мое решение, но в конце добавила, что умение прощать – это свойство сильных людей.

Все-таки моя мама была поразительной. После того, что сделал отец, она должна была поливать его грязью, обзывать последними словами и ненавидеть. Она имела на это право. Но вместо этого она говорила о прощении и силе. У меня в голове такое не укладывалось.

На следующий день в школе Ада в подробностях рассказала о вечере с Максимом. "Нектар" оказался крутым заведением с хорошей кухней. Подруга, не стесняясь, заказывала все, что хотела. По ее словам, Макс был на удивление милым, смешно шутил и проявлял интерес к ее персоне. Во время ужина им удавалось избегать тем, из-за которых они могли поссориться, и Ада была максимально довольна свиданием.

– Он почти на крючке, – довольно заявила она. – В шаге от того, чтобы признаться мне в любви.

– А у тебя к нему по-прежнему никаких чувств? – поинтересовалась я.

Подруга отрицательно покачала головой. Но почему-то мне показалось, что она лукавит.

За прошедшую неделю Стас писал и звонил мне еще несколько раз, но я не отвечала. Каждый раз, когда он объявлялся, я вспоминала о том, что Влад дал ему мой номер. Внимание Стаса было доказательством того, что Ревков ко мне равнодушен, и эта мысль ранила.

Как-то, направляясь домой после уроков, я шла по школьному двору и внезапно услышала, как кто-то окликнул меня по имени. Это был Стас. Он приближался ко мне с довольно решительным видом. Выглядел он еще более эпатажно, чем в прошлый раз: кислотно-розовая чудаковатая шапка, белая зимняя куртка, на ногах – Тимберленды. Боковым зрением я замечала, как окружающие оборачиваются на него.