Зови меня Златовлаской

– Стас! Привет! Ты чего здесь? – я попыталась изобразить удивление.

– Привет, динамо! – он подошел, пристально глядя мне в глаза.

– Прости, пожалуйста, я была так занята, ужасно занята, и еще… – сумбурно начала оправдываться я.

– Стоп-стоп! – парень не дал мне договорить. – Мне показалось, мы неплохо поладили. Не убивай меня шаблонными отмазками, скажи прямо, в чем дело. О большем не прошу.

Я громко сглотнула, набираясь храбрости.

– Стас, ты отличный парень. Я не отвечала тебе, потому что мое сердце не свободно. Не хотела давать ложных надежд. И вообще сейчас мне хочется побыть одной. Не в смысле прямо сейчас, а в данный период жизни.

– Ты с кем-то встречаешься? Влад говорил, что ты рассталась со своим парнем и что он был изрядным козлом, – в замешательстве произнес Стас.

– Нет, я ни с кем не встречаюсь. Просто…

– Просто что? Объясни толком!

– Просто мои чувства не взаимны, – тихо произнесла я.

Удивительно, что я призналась в этом перед человеком, которого вижу второй раз в жизни.

На лице Стаса застыло удивление. Затем он облегченно вздохнул и с улыбкой произнес:

– Все ясно. Знаешь, Саш, я готов стать клином. Ну, тем самым, которым другой клин выбивают.

Я посмотрела на него с укором.

– Ладно, я шучу, подруга, – он приблизился и обхватил мои плечи. – Я тебя понял. Клянусь, никаких приставаний, ни на что не претендую. Просто потусуемся вместе, а там, глядишь, и забудешь про свою безответную любовь.

Я неуверенно согласилась. Со Стасом было просто и уютно. Почему бы и нет?

До новогоднего представления оставалась неделя, и мы с ребятами готовились к нему почти каждый день. Влад Ревков, хоть и согласился выступить с концертным номером, на репетиции не ходил. Сказал, что сделает нам всем сюрприз.

В школе установили елку, и, наконец, стало ощущаться приближение Нового года. Все находились в приподнятом настроении. Булаткин всегда очень серьезно относился к праздникам и долго допытывался у нас с Адой, не будем ли мы возражать, если он преподнесет нам одинаковые подарки.

Вопрос был вызван тем, что в прошлом году Ада обиделась на него из-за того, что мне он подарил косметический набор, а ей кулинарный. Готовила Калинина скверно, и всегда еле справлялась с заданиями по труду. Получив кулинарный набор от Булаткина, она посчитала его камнем в свой огород и разбушевалась. Я тогда откровенно не понимала Аду и жалела Антона, поэтому с легкостью дала согласие на то, чтобы в этом году мы с подругой получили идентичные презенты. Подруга тоже не возражала, и на лице Антона изобразилось облегчение.

Когда мы с Адой в конце дня вышли из кабинета, моему взору предстала отвратительная картина: Полосова Даша ползала по коридору, собирая свои разбросанные повсюду вещи: пенал, тетради, книги, блокнот с ее рисунками.

После случая с украденной обувью я стала понемногу сближаться с Дашей. Она была тихая, забитая и, как оказалось, очень талантливая. Полосова рисовала поражающее воображение рисунки. Ее картины, изображающие иногда сцены с людьми, иногда просто предметы, а иногда и вовсе какие-то абстракции, отображали целый спектр эмоций: любовь и ненависть, боль и облегчение, страх и безмятежность. Своими рисунками Даша будто создавала параллельный мир, и казалось, что в нем ей было гораздо уютнее.

Полосова выглядела беспомощно. Как только она протягивала руку к своей вещи, кто-то из ее одноклассников отшвыривал предмет в сторону. Все это напоминало извращенную версию игры "собачка", когда игроки перебрасывают друг другу мяч, а задача "собачки" его перехватить.

Жестоким увеселением руководил Андрей Зайцев. Я знала его, потому что моя класснуха Лариса Сергеевна не раз таскала его к директору за курение на территории школы.

На весь коридор раздавался его отвратительный смех и оскорбительные шуточки. Его закадычная подружка Лера Комарова с удовлетворением смотрела на ужасную игру и подначивала Андрея, словно верного охотничьего пса.

Не раздумывая, я бросилась помогать Даше собирать ее вещи. Ада сорвалась с места одновременно со мной. Я подскочила к блокноту рисунками и выдернула его из рук и одной из мерзких одноклассниц Даши.

Боковым зрением я заметила, что Ада рванула к пеналу, и на ее пути встал Зайцев. Повернув голову, я увидела бешенство на его лице. Очевидно, парню было не по вкусу, что кто-то спасает его "боксерскую грушу", которой он считал Дашу. Калинина ловко нагнулась и перехватила пенал. В ответ раздался разъяренный голос Зайцева:

– Верни сюда, сучка!

Услышав оскорбление, Ада застыла на месте в паре метров от обидчика. Она прищурила глаза и, сильно замахнувшись, бросила пенал прямо Андрею в лицо.

– Да подавись! – со смехом прокричала она.

Судя по удару, в пенале было что-то тяжелое. Может, металлический циркуль? Зайцев взревел и направился к Калининой.

Неожиданно, как будто из ниоткуда, появился Булаткин. Он встал перед Адой, воинственно глядя на Андрея. Антон был почти на голову выше разъяренного девятиклассника и значительно крупнее его. Зайцев притормозил, сверля Булаткина взглядом.

Воспользовавшись паузой, мы с Дашей оперативно собрали все валявшиеся вещи. Никто из ее одноклассников нам больше не препятствовал.

Какое-то время Зайцев раздумывал, стоит ли ввязываться в конфликт с Антоном, и после нехитрых логических операций, проведенных в его неразвитом мозгу, решил отступить. К тому же в конце коридора послышались голоса учителей.

Мы вчетвером поспешили прочь.

– Ад, ну ты чего? – возмущенно начал Антон. – Ты же первая применила к нему физическую силу. А если б он дал сдачи?

– Да не дал бы, ты что, куча свидетелей, – беспечно ответила Калинина.

– Да он тот еще отморозок. По нему же видно, – настаивал Булаткин.

– Антон прав, Зайцев бывает совсем неадекватным. У него даже с полицией проблемы, на учете стоит, – вмешалась Даша.

Ада отмахнулась и поторопила Антона, напомнив, что им нужно идти переписывать самостоятельную по русскому.

Оставшись наедине с Полосовой, я сказала:

– Даш, то, что произошло, выходит за рамки, это нельзя так оставлять. Ты говорила о происходящем кому-нибудь? Родителям? Учителям?

– Да, сначала пробовала. Говорила маме, ей было не до этого. Она тогда второй раз вышла замуж, своих проблем полно. Посоветовала просто не обращать внимания. В шестом классе жаловалась классной, когда Зайцев подставил мне подножку, а я упала и расшибла коленку. Тогда еще некоторые девочки из нашего класса помогали мне, пошли со мной к Елене Петровне, рассказали про Зайцева. А она, мол, молодцы, девочки, что помогаете Даше, но задумайтесь, почему мальчики обижают именно ее? Почему не Иру или Алю? Может быть, причина в ней, и ей надо подумать о своем поведении?

От ее слов я похолодела. Я знала их классную руководительницу Елену Петровну. Утонченная и интеллигентная женщина. С трудом верилось, что она могла сморозить такую глупость, ведь своими словами она фактически разрешила травить Дашу, раз она была сама виновата.

– А те девочки, которые помогали тебе, где они теперь? – спросила я.

– Они по-прежнему учатся в моем классе. Просто оставили попытки мне помочь. Это бесполезно. Я разделила своих одноклассников на два типа: первый нападает, второй не вмешивается, – вздохнула Даша.

Она произносила эти ужасные слова спокойно, как будто смирилась с окружавшей ее несправедливостью. Как так случилось, что в жизни Даши даже учителя и родители закрывали глаза на то, что с ней происходило?

Мы с Полосовой вместе дошли до дома.

Оказавшись в своей комнате, я легла на кровать и предалась размышлениям о Даше и о том, как ей помочь. Я понимала, что не могу все время быть рядом и защищать ее от нападок одноклассников. Единственным выходом было положить конец этой травле. Раз и навсегда. Но я не знала, как это сделать.

Мои размышления прервал звонок. Это был Стас. Я взяла трубку.

– Я так привык, что ты меня динамишь, что от неожиданности даже забыл, что хотел сказать, – рассмеялся он в трубку, услышав мой голос.