Зови меня Златовлаской

Чуть дальше я увидела снимки маленькой девочки, по которым можно было догадаться, что она занималась художественной гимнастикой. Соня, сестра Влада, была русоволосой, светлоглазой и, судя по всему, пошла в папу.

– У тебя очень красивая мама, – тихо произнесла я.

– Да, мама была первой красавицей, – с теплотой отозвался Влад. – Папа до сих пор не верит, что ему удалось уговорить ее выйти за него замуж.

– Наверное, они были очень счастливы, – сказала я, разглядывая свадебный снимок родителей.

– Да. Были.

Я хотела присесть на диван, но Влад жестом поманил меня:

– Пойдем, покажу свою комнату.

Мы вошли в просторное помещение. Как ни странно, ничего из того, что я ожидала увидеть в мальчишеской спальне, я не обнаружила. Не было плакатов с голыми девицами, разбросанных трусов с носками и бардака. Наверное, у меня было слишком стереотипное мышление.

Комната была выполнена в серых тонах, а кое-где добавлялись желтые акценты. Одну из стен украшали фотообои с изображением Нью-Йорка. По центру стояла большая двуспальная кровать, покрытая графитовым одеялом, а у окна располагался письменный стол с компьютером. В углу я заметила гитару, рядом с которой лежала стопка белых листов, исписанных размашистым почерком.

– Это музыка? – спросила я, указывая на листы.

– Ну да, музыка, тексты. Наброски, в общем.

– Я думала, Стас пишет вам тексты песен, – удивилась я.

– Да, Стас написал примерно половину.

– А другую половину написал ты?

Влад кивнул и прилег на кровать. Я села рядом.

– Как губа? – неожиданно спросил он.

– В смысле?

– Ну, твоя губа, она разбита, – заметил Влад.

Я встала с кровати и подошла к зеркалу. И правда, нижняя губа здорово распухла. Видимо, Комарова расшибла мне ее, когда двинула в челюсть. А я этого и не заметила. Наверное, из-за адреналина. Я вновь присела на кровать к Владу, не совсем понимая, зачем мы пришли к нему и как мне себя вести.

– Златовласка, я привел тебя сюда, чтобы мы могли спокойно поговорить, – произнес Влад, словно прочитав мои мысли.

– Поговорить о чем?

– О произошедшем, о тебе. Что случилось там на стадионе? За что ты наваляла этой девчонке?

Я немного помолчала, а потом рассказала Владу о том, как долго Комарова со своей компанией травила Дашу. Поведала про страницу ВКонтакте, про надпись на Дашином рюкзаке, про жвачку в волосах.

– Для меня это стало последней каплей, – призналась я.

– Да уж, это и правда жестоко.

– А знаешь, что самое ужасное? Что она со всем этим смирилась. Я заставляла ее рассказать родителям, класснухе, хоть кому-то. Она отказывалась. Говорила, что это не поможет. Откуда она могла знать? Прям бесит.

– Любопытно, – задумчиво сказал Влад.

– Что любопытно?

– Ты осуждаешь Дашу за то, что она не говорила взрослым о нападках одноклассников, хотя сама, когда на тебя напали, реально напали, с применением физической силы, никому и словом не обмолвилась.

– Как ты можешь это сравнивать? – воскликнула я, округлив глаза.

– Согласись, у ваших ситуаций есть что-то общее. Еще удивительно то, что Дашу травят, как ты говоришь, с пятого класса, а заметила ее ты только недавно, после того случая с гопниками.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что у тебя сейчас непростой период в жизни. Или мне кажется?

– Не знаю. Может быть, – нехотя согласилась я.

– Расскажешь?

– О чем тут еще рассказывать? Я же говорю, эта стерва перегнула палку, обижая Дашу, и я ей врезала. Кто-то должен был.

– Ты дралась свирепо. Очень. Никогда бы не подумал, что такая милая девчонка, как ты, может быть такой беспощадной.

– Ты что, прям все видел?

– Да, я увидел тебя еще на крыльце школы, ты меня не заметила. У тебя был такой решительный вид, ты рванула на стадион, я за тобой. Ну, а там понеслось.

– Знаешь, мне совсем не стыдно. Если бы отмотать время назад, я бы все равно так поступила.

– Знаю. Скажи, а что ты чувствовала, когда била ее?

Его вопрос поставил меня в тупик. Стоит ли признаваться парню, который мне нравится, что во время драки я чувствовала удовлетворение?

– Ну… Не знаю. Злость, наверное.

– Ну, а когда ты уже ударила ее пару раз, тебе не стало легче, будто спустила пар?

– Да, было такое, – неуверенно согласилась я.

Влад повернулся на бок и устремил на меня взгляд. Он смотрел так внимательно, что мне стало неловко.

– Знаешь, когда погибли мама с Сонькой, я полетел куда-то в бездну. Все вокруг казалось мне дрянным и бессмысленным. Я просто перестал замечать хорошее. Я продолжал жить просто по привычке, потеряв всякий вкус, всякую тягу к жизни. В тот период вся чернуха, которая была во мне, вылезла наружу. Я тогда потерял почти всех друзей, а один раз мне накостыляли так, что сломали два ребра. За дело, кстати. Я хочу сказать, что когда в жизни человека происходит что-то плохое, то вслед за собой оно притягивает и обнажает другой негатив.

Ревков немного помолчал, а потом спросил:

– Саш, скажи, ты сорвалась на эту девчонку ТОЛЬКО из-за Даши? Только потому, что хотела защитить ее?

Я сглотнула. Почему-то мне казалось, что Влад видит меня насквозь.