Зови меня Златовлаской

– Алферова, что произошло на стадионе? Расскажи нам свою версию, – обратился он ко мне.

Едва я успела открыть рот, чтобы начать свой рассказ, как дверь за моей спиной распахнулась и в кабинет влетела растрепанная Даша Полосова. Она сбивчиво всех поприветствововала, еле переводя дыхание.

– Полосова, что ты тут делаешь? – зашипела на нее классная руководительница. – Мы тут разбираемся во вчерашнем нападении на Комарову. Выйди из кабинета!

– Елена Петровна, я как раз касательно этого нападения, – с силой закивала Даша. – Саша меня защищала. Она увидела, что Лера со мной делает, и спасла меня. Не ругайте Сашу. Она мой герой!

– Подожди-подожди, – остановил ее Николай Львович. – Лера обижала тебя на стадионе? Что ты имеешь в виду?

– Да-да. Она создала мою страницу ВКонтакте. Ну, то есть не мою, а названную моим именем… Залила туда всякие обидные фотки и стала добавляться в друзья ко всем подряд. Я увидела эту страницу и решила высказать Лере все, дать ей понять, что с меня хватит. Это Саша меня вдохновила. Убедила, что нельзя такое отношение терпеть! – тараторила Полосова. – Так вот, когда я все это озвучила, Лера толкнула меня, отняла рюкзак и написала на нем краской это… Это ужасное слово. А потом прилепила жвачку мне на волосы. А затем Саша…

– Да что ты такое несешь?! – перебила Нина Алексеевна. – Моя Лера?! Да она бы никогда не сделала ничего подобного. Моя Лера – воспитанный и добрый ребенок, она не набрасывается на людей, как эта.

Мать Комаровой с отвращением кивнула в мою сторону.

– Нет, я вам точно говорю! Лера уже несколько лет меня мучает. Она прятала мои вещи, обзывала, подговаривала других против меня, – не унималась Даша.

– Клевета! – завизжала разгневанная родительница.

– Нина Алексеевна, Даша, успокойтесь, пожалуйста. Давайте дадим шанс всем высказаться. Лера, то, что говорит Полосова – правда? – Николай Львович внимательно посмотрел на Комарову.

Она отрицательно замотала головой, но глаза выдавали ее ложь с потрохами.

– Ты хочешь сказать, что никогда не делала ничего из того, что перечислила Даша?

– Ну… Иногда мы прикалывались над Дашей, но мы не хотели ее обидеть. Это была шутка, – неуверенно отозвалась Комарова.

– Вы травили ее, как злобные собаки, ранили ее каждый день словом и делом, обзывали, унижали, третировали. Это, по-твоему, смешно? – подала я голос. Он звучал на удивление твердо и уверенно.

– Эта девочка ненормальная! – возмущалась Нина Алексеевна. – Вы посмотрите, какая она агрессивная! Они сговорились против моей Леры, вот и выдумывают всякие небылицы. Моя Лера не такая.

Неожиданно резким движением Даша достала из пакета, который все время держала в руках, старый синий рюкзак с красной надписью "шлюха" и положила его на директорский стол. От увиденного лица взрослых вытянулись.

– Что это? – брезгливо поинтересовалась Лариса Сергеевна.

– Это Дашин рюкзак, на котором Комарова оставила автограф, – спокойно пояснила я.

– Где доказательства, что это Лера сделала? – вновь завопила Нина Алексеевна. – Неужели вы не видите, что эти хищницы пытаются подставить мою дочь?

– Доказательство в ее телефоне, – тихо проговорила Полосова.

Все в шоке уставились на Дашу.

– Что ты сказала? – не поняла Нина Алексеевна.

– Когда Лера делала эту надпись на моем рюкзаке, она попросила Машу Никифорову запечатлеть это на видео. Маша снимала на Лерин телефон. Если Лера не удалила, то видео должно быть там, – пояснила Полосова.

Удивительно, откуда в ней взялось столько смелости? Я не узнавала забитую и испуганную Дашу. Передо мной был словно совсем другой человек.

– Лера, можно твой телефон? – попросил Николай Львович.

Комарова испуганно уставилась на мать. Но та лишь вопросительно смотрела на нее, не зная, что возразить.

– Хорошо-хорошо, – наконец выдавила Лера. – Да, это я испортила Дашин рюкзак. Но это было один раз, я не… Я не…

– Не хотела ее обидеть? – с издевкой подсказала я.

Мать и класснуха Комаровой выглядели потрясенными. На какое-то время в кабинете повисло молчание.

– Выходит, все, что сказала Даша, правда? – подытожил Николай Львович.

– Не все, – упрямилась Лера.

– Ну как не все? – воскликнула я. – Хочешь, я покажу страницу ВКонтакте, на которой голова Даши приделана к порнографическим снимкам? Ты хочешь сказать, она сама такое выложила?

Лера опустила голову и взглядом буравила пол.

– Николай Львович, я признаю свою вину перед Комаровой. Да, я вчера напала на нее и ударила. Ударила несколько раз. Я понимаю, что так поступать неправильно, но я не выдержала. Мне стало слишком обидно за Дашу, потому что она – хороший человек и не виновата в том, что весь класс ополчился против нее одной.

Я перевела дух. Никто ничего не говорил, и я продолжала.

– А ты, – я перевела взгляд на Комарову, – извини за то, что я сделала. Надеюсь, твои раны заживут. Но дело вот в чем: если ты когда-нибудь осознаешь, что творила, какой бессердечной и жестокой была, сможешь ли ты сама себя простить, Лера?

Я прожигала Комарову глазами, но она не подняла головы.

– Алферова, твой порыв вступиться за Дашу, безусловно, благородный. Но пойми, что физическое насилие – не метод. Когда ты бьешь другого человека, ты признаешься в своем бессилии. Мы люди, высокоорганизованные существа, нам дана способность решать конфликты при помощи слов. Ты хотела, чтобы Лера по-человечески относилась к Даше, но сама повела себя не по-человечески. Нельзя каждый раз, когда видишь несправедливость, размахивать кулаками. Ты понимаешь меня, Алферова?

Я кивнула.

– Мы не можем закрыть глаза на твое поведение. Ты будешь наказана. Лариса Сергеевна донесет до тебя суть наказания. Зайди к ней после уроков. А пока ты свободна, – проговорила директор.

Я снова кивнула и вышла из кабинета. Очевидно, наконец, поднимут проблему буллинга в 9 “Б”. Я была рада, что к Дашиной ситуации удалось привлечь внимание, пускай и таким извращенным способом.

Второй урок уже начался, однако, когда я постучала в кабинет химии, где по расписанию было занятие у моего класса, учительница пустила меня без вопросов. Видимо, слышала объявление по громкой связи. Пока я шла к своей парте, то чувствовала на себе любопытные взгляды одноклассников.

Едва я успела сесть, как Антон начал шепотом допрашивать меня. Но химичка то и дело кидала на нас недовольные взгляды, поэтому поведать друзьям о случившемся по порядку получилось только на перемене.

– Значит, все обойдется без полиции, – успокоенно вздохнула Ада, когда я закончила свой рассказ.

– Похоже на то, – улыбнулась я.

– К тебе пришли, – заявил Антон, глядя куда-то за мою спину.

Я повернулась. В дверном проеме кабинета стоял Влад и жестом подзывал меня к себе, а все мои одноклассники прожигали его любопытными взглядами. Мы с Ревковым вышли в коридор и остановились около окна.

– Я слышал, как тебя вызывали на ковер. Как все прошло? – взволнованно спросил он.

Я повторила свой рассказ для него.