Зови меня Златовлаской

Я постоянно задавала себе вопрос: не потому ли меня так тянет к Владу, что я не могу его получить? Я вспоминала свое прошлое и понимала, что мне всегда нравились парни с ореолом недосягаемости, загадочности и неопределенности. А характер и поведение Ревкова были насквозь пропитаны этими качествами.

Влад вроде бы был рядом, но в то же время казался безумно далеким. Иногда он вел себя так, будто я ему нравлюсь, но при этом продолжал встречаться с Кирой. Пару раз он называл меня своим другом, но я-то знала, что никакой дружбы между нами нет. Наши отношения напоминали мне запутанный лабиринт, по которому я петляла, пытаясь разгадать его мысли.

В двенадцать лет я сходила с ума по одному американскому бойз-бенду. У меня над кроватью висели их плакаты, и я мечтала, что когда-нибудь выйду за блондина из этой группы замуж.

Мои навязчивые мысли о Владе напоминали мне тот период жизни. В его профиле в Инстаграм было немного фотографий. В основном, он выкладывал небольшие видеозаписи, на которых он поет: дома, на концертах, в машине. Я пересматривала эти видео по сто раз и сама себе напоминала бешеную фанатку.

На следующей неделе вечером, перед сном, я сидела ВКонтакте, слушала музыку и листала новостную ленту. У группы "Абракадабра" была своя страничка, куда они выложили двадцатиминутную запись с выступления, вероятно, недавнего. Видео снимали на телефон со стороны зрителей.

В конце было видно, что после выступления, когда Влад спускается со сцены и проходит в зал, к нему подлетает какая-то высокая темноволосая девушка, недолго что-то говорит, а потом вдруг кидается ему на шею. Можно было успеть заметить, как Влад вздрагивает от неожиданности, а дальше автор видео переводит камеру на других музыкантов, так что последующая реакция Ревкова остается загадкой.

Я не знаю, сколько бы еще раз я пересмотрела эту запись, если бы вдруг не увидела новую заявку в друзья: Дарья Полосова. Я улыбнулась: наконец-то она решилась зарегистрироваться в социальной сети.

Но моя улыбка мгновенно испарилась, когда на аватарке я увидела Дашу в нижнем белье и с искаженным от испуга лицом. На фоне виднелась наша женская раздевалка. Я мгновенно все поняла: эти твари сфотографировали ее, когда она переодевалась.

У меня застучало в висках. Дрожащей рукой я начала пролистывать альбом. В нем было полно оскорбительных отфотошопленных снимков, где голова Даши приделана к обнаженному женскому телу. В описании к профилю я прочитала массу примитивных оскорблений, все были ниже пояса.

Я с отвращением отбросила телефон. Интересно, видела ли сама Даша этот профиль? Учитывая то, что она особо не зависала в Интернете, существовала вероятность, что нет. Для меня эта мерзкая страница ВКонтакте стала последней каплей. Я решила, что найду эту дрянь Комарову и поговорю с ней. Я не знала, что именно собиралась сказать, но понимала, что нужно положить конец издевательствам над Дашиной душой и репутацией.

На следующий день первые четыре урока мы не пересекались с 9 “Б”. На большой перемене, когда весь мой класс пошел в столовую, я рванула к расписанию, чтобы узнать, где у Дашиного класса будет следующий урок. Оказалось, им предстояло идти на физкультуру. Апрель выдался на редкость теплым, и занятия проводились на улице.

Не раздумывая, я выбежала из школы, но на стадионе сперва никого не заметила. Приглядевшись, я увидела группу людей вдали. Они стояли в самом конце стадиона, у кустов. Приближаясь, я поняла, что, наконец, нашла этот чертов 9 “Б”.

Даша плакала. Сидела на траве и ревела навзрыд. Все ее лицо было распухшим от слез. В руках она сжимала свой синий потрепанный рюкзак, на котором красной краской было выведено слово "шлюха".

Одноклассники стояли полукругом. Кто-то посмеивался, кто-то упер взгляд в землю. Радостней всех выглядела Лера Комарова с баллончиком в руках. На ее лице играла злорадная ухмылка.

Я ускорила шаг.

Комарова подошла к Полосовой и, с омерзительной улыбкой достав изо рта жвачку, прилепила ее к Дашиным волосам. Ничего более унизительного я в жизни не видела. Во мне забурлило зверское бешенство.

Я читала, что некоторые люди совершали преступления в состоянии аффекта. Я никогда до конца не понимала, что это такое, но, кажется, в ту минуту была близка именно к такому состоянию. Меня в буквальном смысле трясло от ярости. Я не думала о том, что делаю. Такое ощущение, что мои движения опережали мыслящий мозг на несколько шагов, и разуму просто приходилось констатировать уже совершенные телом действия.

За секунду в голове пронеслись картинки прожигающей мою душу несправедливости. Затравленная бездушными одноклассниками Даша. Отец, предавший маму после семнадцати лет брака ради другой. Гопник, бьющий меня головой об асфальт. Изуродованная увиденным часть моей души превратилась в монстра, который рвался наружу. И я больше не могла его сдерживать.

Я набросилась на Комарову и сбила ее с ног. Она повалилась на землю, я оказалась сверху. Замахнувшись, я с силой ударила ее кулаком по лицу. А потом еще раз. И еще. Увидев на своих руках кровь, я улыбнулась. Чувствовала упоение от того, что Комарова страдает. В ту секунду эта кричащая и пытающаяся прикрыть лицо руками девчонка олицетворяла для меня все плохое, что произошло со мной за последний год.

Лера, воспользовавшись секундной паузой, двинула мне в челюсть. Во рту появился мгновенно металлический вкус крови. Затем она попыталась сбросить меня, но я не дала ей этого сделать. Ногами сдавила запястья, вцепилась левой рукой ей в волосы, а правой продолжала дубасить по красному лицу.

Я не хотела останавливаться, но меня остановили. Чьи-то руки сзади стали оттаскивать меня от моей жертвы. Я попыталась высвободиться, но руки были сильнее. Оказавшись на расстоянии пары метров от Комаровой, я увидела, что ее щеки и губ были в крови. Она жалко скулила, повернувшись на бок. Ее тотчас окружили подруги и скрыли от моих глаз. Самое страшное, что в тот момент, я не переживала, в порядке ли Лера. Я думала только о том, что она получила по заслугам.

– Саша! Саша! – донесся до меня голос как будто издалека.

Перед собой я увидела Влада. Он обхватил мое лицо ладонями и сосредоточенно смотрел в глаза, пытаясь ухватить взгляд. Рядом с ним стояла Ада. Вид у нее был напуганный.

– Пошли отсюда, – прошипела подруга, подталкивая меня и Ревкова. – Эта девка вроде жива.

Влад взял меня за руку и потянул прочь. Я оглянулась на Дашу: она уже стояла на ногах и вся дрожала. Перехватив мой взгляд, Ада подбежала к ней и, схватив за локоть, потащила за собой. Мы вчетвером быстром шагом покинули территорию школы и, оказавшись во дворах, сбросили темп.

– Что на тебя нашло? Ты чуть ее не убила! – приложив пальцы к губам, произнесла Ада.

Я покачала головой. Сейчас мне уже казалось, что это была не я.

– Саш, я… Я не знаю, как благодарить тебя, – всхлипывая, сказала Даша.

Она подошла и обвила руками мою шею. В нерешительности я тоже обняла ее. Она все повторяла "спасибо", шептала о том, что у меня могут быть проблемы из-за нее и что она на все готова ради меня. Я отстранилась и ласково улыбнулась:

– Даш, за меня не переживай. У меня все будет хорошо. Самое главное, что ты цела.

Вид у нее был жалкий. Глядя на нее и зная, что ей пришлось пережить, у меня сжималось сердце. Нет, я определенно не жалела о том, что сделала.

– Ад, ты проводишь Дашу домой? – подал голос Ревков.

– Эм… Хорошо, а вы куда? – в замешательстве спросила подруга.

– Я побуду с Сашей. Мы прогуляемся. Прикрой ее на оставшихся уроках, – сказал он, не глядя на меня.

Ада кивнула. Чмокнув меня в щеку, она попросила позвонить вечером. Затем взяла Дашу под руку, и они пошли в сторону дома.

Влад задумчиво смотрел им вслед, а потом встрепенулся и выдал:

– Ладно, пойдем ко мне.

Я удивилась, но возражать не стала.

До его дома мы брели молча. У подъезда Влад достал ключи из рюкзака и открыл металлическую дверь, пропуская меня вперед. Мы зашли в лифт и поднялись на тринадцатый этаж.

Влад распахнул дверь квартиры, жестом приглашая меня внутрь, и я неуверенно перешагнула через порог. Ревков сообщил, что его отца нет дома, и гостеприимно предложил посмотреть квартиру. Миновав просторный коридор, я направилась дальше, изучая жилище.

Квартира казалась светлой и очень чистой. Мебели было немного, и это создавало ощущение открытого пространства. Дышалось легко. Каждая вещь лежала на своем месте, так что с трудом верилось, что Влад жил здесь вдвоем с отцом.

– А вы с папой, оказывается, чистюли, – улыбнулась я, озираясь по сторонам.

– Нет, просто по понедельникам к нам приходит Арина, помощница по хозяйству. Наводит порядок и все такое. Без нее мы с отцом уже давно бы заплесневели.

Попав в зал, я увидела небольшую горку, на который в ряд стояли фотографии. Обнаружив среди них снимок маленького Влада, я хихикнула. Какой же он был долговязый! И уши сильно топорщились. Я перевела взгляд на повзрослевшего Ревкова и удивленно отметила, что теперь уши у него совсем не торчали. Поразительно, как все-таки меняется человек в течение жизни.

Парень заметил, что я разглядываю фото, и небрежно кинул:

– Ставлю пятихатку, что сейчас ты думаешь о моих ушах.

– Ха-ха, так и есть!

– Сразу предупрежу: я не делал никаких операций. Просто в шесть лет уши сильно опережали в росте мою голову.

– Но к восемнадцати, я вижу, голова наверстала упущенное, – усмехнулась я.

Затем я скользнула взглядом по другим фотографиям, мое сердце екнуло. На них была изображена мама Влада. Молодая и очень красивая. Ее кожа была смуглой, а кудрявые темные волосы непослушными волнами спадали на плечи. Сын был очень похож на нее. На фото женщина сидела на диване, держа на руках пухлого младенца. Рядом, обнимая ее за плечи, располагался мужчина, очевидно, отец Ревкова.