В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 3, часть 1

– Очень удобно, – пробормотала она.

В киоске у вокзала она спросила, где сдаётся квартира и, получив адрес и разъяснения, как добраться, мы отправились. Оказалось, близко. Здесь она отправила меня мыться, а сама ушла куда-то и вернулась уже, когда я распаренный и, наконец-то чистый, вышел из ванной убогой и темноватой, но зато снабжённой всем, чтобы превратиться в цивилизованного человека. Одежды своей я не нашёл, поэтому обернулся в полотенце. Когда она вошла, я только включил чайник на длинной кухне, каких много у нас в Питере, но там даже такое убожество выглядит величественно, а здесь убого и как-то криво.

– Извини за вид, а где моя одежда? – стыдясь не только наготы, сколько худобы, спросил я.

– Я отнесла на помойку. На, тебе, одежду, – и положила пакеты из магазина. – Одевайся. Я приготовлю что-нибудь поесть на скорую руку. А после вымоюсь тоже.

– Ты не боишься, что я бандит, ограблю тебя и… сбегу?

– А ты не боишься, что я тебя по башке тюкну и сдам на органы? – без улыбки сказала она. А потом посмотрела на меня и добавила: – Да не ссы, шучу я. Какой ты бандит, лох интеллигентский. Иди, одевайся.

Удивительно, но вся одежда пришлась в пору, всё обычное – джинсы, свитер, футболка с длинным рукавом, термобельё, между прочим, даже ботинки с мехом и носки и те как раз. Я посмотрелся в зеркало, тут висело какое-то в прихожей, в пятнах старости и сколах. Ну и вид, меня и, правда, не узнать, такой тощий, что на лице глаза да нос, голова-то бритая… чистый урка.

– Ты на урку не похож, – сказала странная девушка, когда я предстал обновлённый и сказал об этом в смущении. – Взгляд у тебя нормального человека, голодного только. И… растерянного.

А вот сама она оказалась необычная, очень тонкая, высокая, хотя сразу мне так не показалось, довольно короткие тёмные волосы, смешно торчащие вихрами, она снова обернулась к сковородке, на которой жарилась яичница с ветчиной, хлеб уже нарезан, чайник на плите закипает.

Когда мы сели есть, я не мог отвести взгляда от её лица, таким необычным, цепляющим оно мне казалось, я даже не мог понять, что именно в этом лице такого, что я не могу оторваться.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– На что тебе?

– Ну как… всё же.

– Таня меня зовут.

– А я – Роман, – сказал я, уплетая яичницу со скоростью света, горячей еды я не ел с прошлого года.

– Мне это всё равно, – сказала она, не поднимая глаз, но меня не задела её холодность: почему ей не должно быть всё равно? – Да не торопись ты, ешь спокойнее, вывернет…

Она почти не ела сама, а потом, глядя, как я доедаю, сказала:

– Тарелку свою вымой. Выпей чаю и снова ложись, поспи.

– Таня… – проговорил я, глядя на неё как на какую-то фею, я вымыл не только свою тарелку, но и сковородку и приборы, вытер стол, оглядев, всё ли я сделал.

Она подошла к раковине, намереваясь помыть и свою тарелку, но я взял у неё:

– Позволь?

– Да ладно, я сама.

– Ну, хоть как-то проявлю благодарность, – улыбнулся я, вытягивая тарелку из её рук.

Она не стала упорствовать, и, глядя, как я управлялся с посудой, сказала:

– Ну, вот что, чтобы без иллюзий, я помогу тебе ещё немного, коли уж… Словом, через час схожу за паспортом для тебя, если какие-то ещё есть документы, выброси. Если ты из армии сбежал и не убил никого, долго тебя искать никто не будет, на черта ты сдался, так что, поживёшь себе где-нибудь, а после сообщишь родным, где ты.

– Где же мне жить?

– Не задавай этих вопросов, какая мне разница? – сказала она и, пожав плечами, направилась в ванную.

– Ты спасла меня. Сама сказала, если уж… начала спасать. Куда я один?

– Мне не нужны спутники.

– Ну… я толковый, и… помочь могу кое в чём. Например, не дам обидеть каким-нибудь этим… хулиганам.

– Драться умеешь?

Я честно пожал плечами:

– Не знаю, никогда не дрался. Но сумел бы, наверное.

Она обернулась.

– Сожми-ка кулак.

Я сжал, показал ей. Она только вздохнула, махнув рукой на меня.

– Спать иди, РОман, – она сказала почему-то не РомАн, а РОман, с ударением на первый слог, странно, но так прозвучало не просто необычно, но намного более мужественно и даже как-то взросло, я впервые почувствовал себя так: взрослым. Я подумал, мне почти двадцать, я только сейчас кажусь себе взрослым, ей с виду меньше, но на деле, как будто лет на сорок больше…

Я лёг на диван, не раздеваясь, и не укрываясь, счастье было вытянуться в полный рост, за неделю спанья сидя, и тут же заснул.

Глава 6. Обаяние

Когда она разбудила меня, оказалось, что уже следующее утро. Пахло жареным мясом, даже курицей… Господи, похоже, я в раю.

Когда же я, умытый, и жаждущий явился на кухню, и сама Таня предстала передо мной в обновлённом виде: у неё теперь была бритая голова, ну то есть не совсем голая, а очень коротко остриженная, как моя, и притом белая…

– Ты что это? Под меня подделываешься?

– Будем считать так, – сказала она, положив мне в тарелку жареный окорочок с горошком, зеленью.

Я набросился на еду, умирая от счастья с каждым сочным и ароматным кусочком. Я съел бы в три раза больше, но Таня сказала мне, что спешить с этим не стоит. А потом села напротив, положила передо мной паспорт, я открыл его. Роман Павлович Стрельцов, 1974 года рождения, место рождения Кандалакша…

– Надо же, даже похож на меня.

– Цветные принтеры делают чудеса, – сказала Таня, которая теперь стала похожа на инопланетянку.

– Фото же чёрно-белое.

– Но снято с портрета, – и она показала небольшой портрет, сделанный гуашью, похоже, удивительного сходства со мной.

– Вот это да… откуда? Кто это нарисовал?! – восторженно задохнулся я.

– Не парься, – ответила Таня и подошла к плите с моим замечательным портретом и, включив конфорку, сунула его в огонь, он тут же схватился и, свернувшись в кривую трубочку, почернел, а через мгновение рассыпался.