– Ну, всё? Ставки сделаны? – Фредди решительно открыл книгу. – Начнём. Читай, Берт.
– Первый десяток я помню, – улыбнулся Берт. – Мы урожая ждём от лучших лоз…
Эркин кивнул:
– …чтоб красота жила, не увядая…
Когда Эркин закончил, Фредди, следивший по книге, кивнул:
– Есть, – и перевернул страницу. – Второй номер.
– Когда твоё чело избороздят…
– Глубокими следами сорок зим, – откликнулся Эркин, продолжая, – кто будет помнить царственный наряд, гнушаясь жалким рубищем твоим?..
Фредди дождался конца и кивнул:
– Есть. Номер третий…
Каждая удача Эркина встречалась таким взрывом восторга, что Фредди не выдержал и рявкнул:
– Тихо, олухи! Стада стронете.
– А и хрен с ними!
– Остановим!
– Давай дальше!
– Номер десятый… – пожал плечами Фредди.
– По совести скажи: кого ты любишь?..
– …Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, что ясно всем: живёшь ты, не любя…
После двадцатого кто-то догадался послать за водой, поставить кофе. От какого-то костра притащили уже готовый и поставили перед Эркином полную кружку. Он пощупал её и улыбнулся.
– Пусть остывает. Давай дальше. Самому интересно.
На пятьдесят третьем разгорелась свара.
– Ни хрена! Не может человек столько помнить.
– Подсматривает, жухала!
– Куда?! – возмутился Эркин.
– В книгу!
– На хрена?! Я неграмотный!
– Ему старший подсказывает!
– Проверяйте!
– Не заводись, Фредди.
– Он дурак, давно известно, давай дальше.
К костру потянулись привлечённые шумом лендлорды, с ходу подключаясь к игре. Опоздавшие пастухи сначала толпились сзади, но, убедившись, что занявших место у костра не гонят, решительно полезли к своим. Возникла небольшая свалка, укрощённая голосом Фредди и кулаками ближайших соседей.
После сто третьего, к общему удовольствию, захрипел Фредди.
– Номер сто девятый.
– Меня неверным другом не зови…
– …Как мог я изменить иль измениться? Моя душа, душа моей любви, в твоей груди, как мой залог, хранится…
Эркин теперь отхлёбывал после каждого сонета. Радостные вопли, хлопки по плечам и шеям. Ликовали даже те, кто ставил против. Такого спора и таких спорщиков Большой Перегон ещё не видел. И весь гомон стихал, как обрезанный ножом, от хриплого голоса Фредди.
– Номер сто тринадцатый.
– Её глаза на звёзды не похожи…
– Он пел это, слышали!
– Знает, дальше!
– Ни хрена, пусть читает.
– … Нельзя уста кораллами назвать, не белоснежна плеч, открытых, кожа, и чёрной проволокой вьётся прядь…
– Здоровско!
– Во даёт парень!
– Давай дальше.
– Дай глотнуть ему, чурбан!
– И этому…
– Судье налей!
Захрипел Берт. Эркин переводил дыхание, лицо его влажно блестело от пота.
– Номер сто сорок первый.