Мир Гаора. Коррант. 3 книга

– Тетрадь будет, – весело ответил Гаор. – Буду Лутошку грамоте учить.

Его заявление вызвало недоумённую и даже чуть испуганную тишину.

– Это как? – наконец выговорил Сизарь.

– А просто, – ответил Гаор.

Он говорил, не поднимая головы, сшивая нарезанные листы в тетрадь, будто это так, пустяк, лёгкий трёп.

– Раз его мне подручным дали, так чего ж нет?

– Ну, машина ладноть, – с сомнением сказала Балуша, – а энто-то зачем?

Гаор поднял голову и улыбнулся.

– А чтоб если до торгов дойдёт, чтоб у Лутошки первая категория была.

И снова тишина. Гаор вернулся к работе и стал сшивать вторую тетрадь.

– У тебя-то… какая? – спросил Тумак.

– Полная первая, – ответил Гаор, – а у тебя?

Тумак кивнул.

– Один-один-три. Меня, я помню, по ней продавали. И чо, любого выучить можешь?

– Грамоте? – уточнил Гаор. И пожал плечами. – Не знаю. Пока у Сторрама был, троих, да, троих точно, обучил. Но там без этого работать тяжело. Нужно на контейнерах надписи читать, индексы разбирать…

– Ну, Лутошка, – пыхнул дымом Чубарь, – свезло тебе. Будешь с первой категорией, тебя хозяин поберегёт, она дорогая.

– Ну, разве так, – вздохнула Красава, зашивавшая рубашку Сизаря. – Ты только не бей уж его так. Помороки отобьёшь, куды он тогда…

Этого слова Гаор не знал, но об общем смысле догадался и весело ответил.

– Дурить не будет, так не за что станет.

Лутошка вздохнул так горестно, что остальные рассмеялись. А Нянька как припечатала.

– Раз на пользу, так и давай.

Сшив тетради, Гаор вспомнил, что не захватил ручку из гаража, и досадливо ругнувшись, встал из-за стола.

– Ты это куды на ночь глядя намылился? – сразу спросила Нянька.

– За ручкой в гараж схожу, Старшая Мать, – ответил Гаор, натягивая на босу ногу сапоги.

Ночные хождения по двору не запрещались, но не одобрялись, как уже давно заметил Гаор. На ночь их, как в казарме, не запирали, ну так и наглеть нечего.

– По-быстрому давай, – нехотя разрешила Нянька.

Вместе с Гаором вышел и Джадд, который спал не со всеми, а в своём сарайчике, где у него стояла маленькая печка.

– Не мёрзнешь там? – спросил у него как-то Гаор.

Джадд мотнул в ответ головой и после паузы ответил:

– Своё нет холодно. Своё хорошо.

Гаор тогда понимающе кивнул. Отдельное жилье, своё и только своё – это, конечно, хорошо, но в гараж переселяться – это тоже дураком надо быть.

На дворе сыпал мелкий снег, и Гаор, вышедший без куртки, в одной рубашке, бросился к гаражу бегом, как по тревоге. Обрадованный неожиданным развлечением запрыгал вокруг него Полкан, едва не сбивая с ног.

– А чтоб тебя, псятина! – весело отпихнул его Гаор, вытаскивая щеколду.

Взяв из сумки, в которой он в рейсах держал накладные и бланки заказов, ручку, Гаор побежал обратно. Опять в сопровождении Полкана.

– Снег пошёл, – объявил он, ввалившись в восхитительно тёплую кухню.

– Ну и ладноть, – сказала Большуха, – завтра тёплого тебе достану.

– Поздно зима нонеча, – пыхнул дымом Тумак.

– А не скажи, – заспорил сразу Чубарь, – помнишь, хозяин тады раненый приезжал, тады аж за новогодье предзимье затянулось.

Под разговор, какие и когда были зимы, Гаор сделал первую страницу прописей, но поглядел на клюющего носом Лутошку и махнул рукой.

– Ладно, грамотой завтра займёмся.

– И то, – сразу согласилась Красава, – время-то позднее, спать пора.

Нянька кивнула, и все дружно стали вставать и собираться на ночь. Заснувшую в углу в обнимку с кошкой Малушу Большуха даже будить не стала, так и унесла на руках.

У себя в повалуше Гаор спрятал обе тетради, нож и мешочек в тумбочку, не спеша разделся до белья, лёг и взял газету. Наступило его долгожданное, вымоленное время. Хорошо, свет электрический и лампочка удачно под потолком – можно читать лёжа. Газета была старая, вернее, часть газеты, чуть ли ещё не военной поры, но он читал её с наслаждением, упиваясь не смыслом прочитанного, а самим процессом чтения. И тем, что может читать спокойно, никого и ничего не боясь. Не было такого, чтоб хозяин ночью на рабскую половину заявился и по повалушам пошёл, и свет он сам выключит. И… и наглеть тоже нечего. Гаор со вздохом сложил дважды прочитанный лист, положил его на тумбочку и встал выключить свет.

И уже лёжа в темноте, тихо засмеялся. Газеты на обтирку, а он сначала прочитает, а потом уже по назначению. Ну, житуха теперь будет… и помирать не надо! И сам себя одернул, засыпая: не радуйся – сглазишь!

Зима, 1 декада

Если бы не рейсы… Конечно, Лутошка старался, но три дня занятий, а потом Гаор в рейсе, и практически, начинай сначала. Конечно, он оставлял Лутошке задания. Написать сколько-то там строчек букв, но кто ж проверять будет? К его удивлению, все до одного рабы были неграмотны. У Сторрама худо-бедно, но буквы и цифры все различали, а здесь… только разве что устным счётом почти все владели. Но учить-то Лутошку хозяин ему приказал, а перекладывать свою работу на кого другого Гаор с детства не привык и всегда считал зазорным.

Зато в одном из рейсов ему опять-таки здорово повезло. Он завернул пообедать и заправить машину в одно из разбросанных по Дамхару заведений «Заезжай – не пожалеешь» и, загоняя фургон на заправку, увидел на скамейке забытую кем-то газету. Как бы невзначай, он поднял её и сунул в фургон на сиденье. Окрика не последовало. Отогнав фургон на стоянку, он пошёл обедать, а вернувшись в машину, так же небрежно, особо не прячась, сложил газету и сунул в бардачок, рассчитывая, что на выезде обыскивают его, а не машину.

Так и вышло. Его, как всегда, обыскали, небрежно охлопав по карманам, а в машину даже не заглянули. И отъехав подальше, он остановил фургон на обочине, достал газету и углубился в чтение. Газета оказалась местной, и прочитал он её действительно с интересом. Большинство упоминаемых имён ни о чём ему не говорило: управляющих посёлками он знал в лицо и по номерам посёлков, сержантов на блокпостах тоже, но названия были ему знакомы. Читая, он не забывал время от времени оглядываться и прислушиваться, чтобы при звуке приближающейся машины успеть убрать газету и притвориться, что у него… ну, мало ли что может быть в дороге. И в «вестях из столицы» – пёстрой смеси сплетен и пересказа официальных предписаний и распоряжений – прочитал, что скандал в «научных кругах» продолжается и даже обостряется. Неведомый ему местный журналист язвительно комментировал разгоревшуюся склоку о «кражах в храме науки»… Даже формулировка его?! Гаор перевёл дыхание и перечитал абзац, чувствуя, как к щекам приливает кровь, а губы сами по себе раздвигаются в глупой счастливой улыбке. Да, ошибки нет, круги пошли!!! Вот даже эта сволочь, Таррогайн, упомянут, без фамилии, правда, всё же Королевская Долина мстительна, а просто «наследник славного рода», но знающий поймёт, и что, дескать, по справедливости мины-тарровки должны носить совсем другое имя, что… что-что?! Патент на мины отозван и выплаты прекращены?! Вот это здорово! Ну, аггелы копчёные, горячими головнями траханные!

Гаор несколькими частыми вздохами выровнял дыхание, огляделся ещё раз и выпрыгнул из машины. И… была не была! – прошёлся по дороге гимнастическим колесом, выплёскивая движением переполнявшую его радость. Седому он вряд ли поможет, но эта сволочь своё получит! Как и было задумано! Молодец Жук, обещал – сделал! А теперь… а теперь подумай, как избавиться от газеты. А… а ни хрена! Довезёт в бардачке до дома, а там на обтирку и в печь. Блокпостов у него по маршруту здесь нет. Летом бы просто заночевал в лесу и сжёг бы её в костре – пожертвовал Огню – усмехнулся Гаор, усаживаясь в кабину и пряча газету в бардачок, а, когда снег уже лёг… никто не поверит, что он в здравом уме ночует под ёлкой у костра, когда аж два посёлка по маршруту. И давай в темпе, сержант, журналюга аггелов, выбьешься из графика – у хозяина гонорар не заржавеет.

Сверяясь с картой и прикидывая, где, на каком перегоне он компенсирует задержку, Гаор постарался выкинуть из головы всё, связанное со статьёй. Дело сделано, и хватит об этом. Спасибо матерям набольшим, Судьбе-Сестре, Жуку и всем из «жёлтого дома» и… и жаль, Седой никогда не узнает, что это было сделано. Но… будь доволен, что и это удалось и ты жив. Мог и спалиться.