Хрустальные Маски

Лорелей тоже срочно уступила место: только что вошёл другой обвиняемый со своим адвокатом, они стали усаживаться на освобождённые стулья.

Едва вернулась домой, Лорелей повалилась на диван и даже туфель не сняла. Сегодня она работала столько же, сколько в остальные дни, но устала гораздо больше, чем обычно. Веявший в доме запах дезодоранта показался ей гораздо сильнее, чем раньше. Лорелей поморщилась.

Чуть позднее, когда вернулся Джон, она махнула ему рукой в знак приветствия: слишком уж хорошо лежалось, чтобы вставать и идти ему навстречу.

— Всё нормально? – спросил он подходя. – Ты даже не переоделась.

— Я устала в последние дни, знаешь ли.

Джон снял куртку, бросил её на подлокотник дивана, стащил с Лорелей туфли и уселся рядом с ней.

— Тогда почему бы тебе не попросить выходной?

— Не могу.

Джонни нахмурился:

— Это из-за дела, которым занимаешься?

— Конечно.

— Если отдохнёшь в конце недели, для твоего подзащитного ничего не изменится, а тебе пойдёт только на пользу.

— Не знаю, насколько это будет вовремя…

— Даже если приглашу тебя поехать со мной в Париж на ближайшие выходные?

Лорелей распахнула глаза:

— Когда ты уезжаешь по работе, никогда не зовёшь меня с собой.

— Я знаю, что ты обожаешь Париж и что уже давно там не была. Что-то ты совсем осунулась, и мне это не нравится.

— А-а, тогда мне и впрямь стоит подумать, – сказала она, ласково убирая волосы у него со лба.

Джон улыбнулся:

— Всего лишь подумать?

Лорелей в спешке рассудила: рано или поздно ему надо будет сказать, и продолжать тянуть время нельзя, это только усугубит ситуацию. Может, Париж как раз подходящее место – и время – для подобных признаний.

— Так и быть. Раздумывать не буду: ответ – да, поеду с тобой.

— Вылетаем в пятницу на рассвете. И имею в виду не «так сказать». Поэтому договорись с шефом, попроси дать тебе выходные до понедельника. Париж не тут за углом.

Ей придётся попотеть, чтобы скормить Килмеру, что в пятницу её не будет.

Ну и пусть, её это не волнует, она имеет право взять выходной.

***

Париж! Другими словами – город влюблённых, и с незапамятных времён пристанище всех людей искусства, читала Лорелей в гостиничной брошюре.

Она положила брошюру обратно на тумбочку цвета слоновой кости. Неизвестно, поможет ли ей с Джоном этот город накрепко сплотить чувство, которое держит их вместе. Лорелей надеялась всей душой.

Она подошла к балконному окну с деревянными белыми рамами и распахнула его, вышла на маленький балкон и оперлась на перила из кованого железа. Они с Джоном остановились на четвёртом этаже прелестной гостиницы в стиле модерн в центре города на бульваре, вливавшемся в улицу Риволи, на которой стоит Лувр.

Солнце закатилось уже несколько часов назад, но воздух был не таким холодным и влажным, как она предполагала в это время года. Лорелей взглянула вниз на засаженную деревьями площадь с множеством скамеек, посредине которой красовался мраморный фонтан. Вдоль тротуара выстроились в ряд велосипеды на прокат, а чуть дальше проходила улица с многочисленными магазинами, в этот час машин на улице было мало.

Едва они с Джоном вошли в номер, Джон бросился в постель отоспаться от утомительного полёта. Лорелей удалось выспаться в самолёте, и, если не считать тошноты, чувствовала она себя хорошо, ей очень хотелось погулять по городу.

— Вернись в комнату, холод впускаешь, – заворчал Джонни, натянув одеяло до самого подбородка.

Лорелей вздохнула. Нет ни малейшей надежды, что он сумеет взглянуть на эту площадь и улицу глазами Лорелей, подумала она и закрыла створки. Пока она вытаскивала из чемодана одежду и развешивала в небольшом шифоньере, Джонни уже заснул. Лорелей взяла книгу, которую захватила с собой, легла рядом с Джоном и стала читать.

Через четверть часа фыркнула и захлопнула книгу. Ну и пусть! Пускай Джон спит себе, но у неё нет никакого желания сидеть взаперти в гостинице и слушать, как он храпит. Она привела в порядок блузку, взяла сумку и открыла входную дверь.

— Куда намылилась?

Лорелей застыла в двери:

— Пойду прогуляюсь по бульвару. Хотела дать тебе выспаться…

Джонни приподнялся на локте.

— Присядь-ка рядом. Я хочу отпраздновать первый день в Париже по-своему.

— Значит, не так уж ты и устал, – произнесла она медленно, подходя к кровати и томно расстёгивая блузку, чем давала понять свои намерения. Блузка полетела на тахту, а Лорелей стала расстёгивать юбку, юбка сползла по ногам на пол.

— А остальное снимай сам, – сказала она, подходя вплотную, пока не ощутила на себе его дыхание.

Джонни протянул к ней руки, и в считанные секунды Лорелей стояла перед ним обнажённая, а он смотрел на неё вожделенно.

Тем вечером он удивил её долгими нежными ласками, он знал, что Лорелей они нравятся. Это был один из тех раз, когда Лорелей почувствовала себя окружённой заботой и нежностями.

Если он любит её, то, может, воспримет благосклонно весть, что у них будет ребёнок. Может, это Лорелей создаёт себе проблемы или раздувает их. Как бы ни было трудно, она попыталась представить, как будет жить с Джоном и сынишкой. Ну почему она именно теперь забеременела, почему так скоро?

***

На следующее утро, когда Джон оставил её одну и пошёл обсуждать рабочий проект со строительной компанией, Лорелей решила пойти в Лувр. Она уже была там в прошлом году, но всё ей посмотреть не удалось.

Она часами блуждала по залам, поднималась и спускалась по лестницам, отыскивая павильоны, в которых выставлялись интересовавшие её произведения, присаживалась отдохнуть.

Ближе к вечеру прошлась по магазинам на Севастопольском бульваре: купила мало чего, раз в чемодан много не втолкнёшь.

На закате они с Джоном встретились, и он предложил подняться на Эйфелеву башню. Вышли из такси неподалёку от башни и прошлись по набережной, чтобы полюбоваться этой частью набережной Сены при закате солнца, которое садилось за дома багрово-оранжевым взрывом, в то же время зажигались первые лучики вечернего света.

Вдалеке над деревьями возвышалась макушка башни. Когда Лорелей с Джоном подошли к подножию башни, огромный железный корпус был полностью освещён.