Хрустальные Маски

В приступе гнева она забылась и перенесла вес всего тела на больную ногу. Вытянула вперёд руки, ища, за что бы ухватиться, но налетела на какую-то металлическую штуку, овальную как фасоль, штуковина грохнулась на пол, содержимое рассыпалось.

Лорелей свалилась следом на здоровое колено, упёрлась ладонями в пол; она огляделась, какой натворила бардак, не знала то ли смеяться, то ли плакать.

Почувствовала, как сильные руки обхватили её за плечи и помогают подняться, а медбрат подбежал собирать шприцы, тюбики с мазями, бинты и ножницы и складывать обратно в металлическую посудину.

— Всё в порядке, мисс Леманн? – спросил доктор Легран.

— Да, ничего страшного. Спасибо, доктор, я всего лишь забыла, что у меня больная нога: такая уж я, немного рассеянная. Так что можете посмеяться, если хотите, – пошутила она.

Лицо у врача прояснилось, и губы расплылись в улыбке.

7

Лорелей надела тёплые джинсы, свитер со стоячим воротником, пальто из полу-водонепроницаемой ткани и сапожки на низком каблуке. На голову нахлобучила берет из гребенной пряжи, чтобы не видно было лейкопластыря, на шею повязала шарф из такой же пряжи.

Проверила, что ничего не забыла в ванной или в номере, спустилась в вестибюль и оплатила счёт, чемодан оставила на хранение в гостинице, чтобы не тащить его с собой в больницу. В запасе оставалось пять часов сходить на контрольный осмотр, забрать чемодан из гостиницы и приехать в аэропорт.

Она попросила заказать такси и села ждать в кресло.

Чтобы выдержать обратный рейс Лорелей для верности пробыла в гостинице дольше предусмотренного времени, и старалась побороть скуку читая и глядя в телевизор. Служащие гостиницы обращались с ней очень обходительно: время от времени стучала в дверь горничная, спрашивала, не надо ли чего.

В эти дни Лорелей позвонили два раза. Сначала позвонил Давиде и спросил, помирилась ли она с суженым. Когда Лорелей рассказала, что Джонни сбежал и что она упала на лестнице, у Давиде поначалу слов не было, а потом его взяло зло, которое вылилось в расцветистую брань, а за ней последовала череда советов.

Давиде приказал Лорелей сидеть в номере в тепле и покое, как будто она со своим всё ещё опухшим коленом так и рвалась погрузиться в «movida

»! Закончив читать морали, Давиде пообещал, что встретит её в аэропорту.

Второй же звонок поступил из больницы, позвонила медсестра и сообщила результат недостававшего анализа, она посоветовала пройти осмотр, прежде чем возвращаться на родину. Лорелей уже перенесла рейс на завтра, поэтому сразу записалась на приём, который назначили потом на день вылета.

Подъехало такси и прервало отрывки воспоминаний Лорелей о последних днях в Париже. Лорелей села в машину и глянула на водителя косо оттого, что ждать пришлось долго.

— Отвезите меня в больницу Сен-Луи, пожалуйста, – она устроилась на сиденье. – Если бы в Манхэттене приходилось ждать такси так долго, я бы скорее дошла пешком до конторы, – подумала Лорелей вслух.

— Так вы и здесь вольны идти пешком! – колко отозвался таксист на не совсем правильном английском, такси ещё не отъехало от тротуара. Таксист оглянулся и посмотрел на неё, ехидно улыбнувшись – Знаете, тут и идти-то всего пару километров.

Лорелей и глазом не моргнула:

— Я и пошла бы, но мне надо в больницу. Вам это ни о чём не говорит?

Она и впрямь пошла бы. Если бы не опухшее колено, она и правда отправилась бы пешком, воспользовалась бы случаем прогуляться, что было бы ей на пользу после четырёх дней лежания в постели.

Шофёр тряхнул головой и выехал на проезжую часть. Лорелей откинулась на спинку, стараясь успокоиться: каждый раз, когда она садилась в такси в плохом настроении, доставалось человеку, сидевшему за рулём, это она понимала; но ждать такси больше получаса, это уж слишком.

Приехать в Париж и терпеть всё вот это!

Килмер наверняка похохатывает в усы, подумала Лорелей, вспомнив, как она позвонила ему на следующий день после выписки из больницы.

Лорелей пришла в приёмный покой и попросила, чтобы её принял доктор Легран, но этим утром он был занят в отделении; по мнению медсестры Лорелей надо удовольствоваться дежурным врачом, но она не хотела, чтобы к ней прикасался другой мужчина.

Лорелей стояла на своём до тех пор, пока перед таким упрямством медсестра с медно-рыжей шевелюрой и в очочках на цепочке не попыталась пойти ей навстречу или сделать так, чтобы Лорелей убралась восвояси: медсестра сказала, что спросит у доктора, примет ли он Лорелей в частном порядке, если она готова оплатить осмотр. Лорелей и думать не стала, а взмахнула кредитной карточкой.

Пришлось ждать больше часа, но в конце концов доктор Легран нашёл время принять Лорелей.

Он подлечил рану на голове и провёл к себе в кабинет, там было уютнее, чем в давешнем безликом медпункте, да и для личного разговора кабинет подходил больше.

— Значит, уезжаете сегодня, мисс Леманн.

— Париж – город прекрасный, но мне не терпится вернуться в Нью-Йорк после всего этого… – она указала на лейкопластырь справа на голове над ухом.

— Понимаю. Я давно собираюсь снова побывать в вашем родном городе, но каждый раз еду в другое место куда-нибудь гораздо ближе; не получается взять достаточно долгий отпуск, чтобы позволить себе съездить так далеко, – он положил ногу на ногу и откинулся на спинку стула. – Надо лучше спланировать работу так, чтобы на отпуск иметь по меньшей мере неделю времени и хорошенько отдохнуть.

— Ну что же, если приедете, позвоните. Буду рада встретиться с вами и показать какой-нибудь интересный малознакомый уголок города, чтобы ответить любезностью на любезность.

Он улыбнулся, и Лорелей опять в который раз подумала, как же разительно врач похож на Джека Леруа.

Она расстегнула сумку и вытащила из кошелька маленькую прямоугольную картонку, на которой было что-то напечатано.

— Вот моя визитная карточка с адресом электронной почты и номером рабочего сотового телефона. А личный телефон у вас уже есть; но, чтобы вам не искать… – Лорелей взяла со стола чёрную ручку, перевернула визитку и написала номер. – Вот. Звоните, когда хотите: если сразу не отвечу, оставьте сообщение, и я сама вам перезвоню.

Он протянул руку, взял визитку, прочитал название конторы и удивлённо поднял бровь.

— Так значит, вы адвокат.

— Да, по уголовным делам.

Легран засунул карточку в кармашек халата.

— Если буду в Нью-Йорке, учту ваше приглашение, – он взял белый конверт, лежавший рядом с историей болезни, которую завели в скорой помощи, и вынул листок бумаги.

— Мисс Леманн, перейдём к главному: уровень ХГЧ в норме, хотя несколько завышен. Поскольку беременность у вас только началась, обращаться немедленно к врачу не надо, тем более сейчас, когда анализы мы вам сделали, и все результаты нормальные; приблизительно через месяц, когда начнёте проходить общепринятые анализы, покажите врачу и вот это, – и он протянул листок.

Лорелей снова засунула его в конверт, а конверт бросила в сумку.

— По правде говоря, я уже записалась на приём: на следующую неделю. Рановато, я знаю, но мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы.

— Может, я могу вам чем-то помочь…

— Конечно, могли бы, но боюсь, что отнимаю вас слишком надолго у ваших пациентов.

— Давайте так, – ответил он, взглянув на настенные часы, – у меня примерно час на обед, – он распрямил спину и склонился к Лорелей. – Если хотите, можем поговорить, а заодно и перекусим что-нибудь, согласны?

Лорелей прикинула: до вылета остаётся часа три, так что на самолёт она успеет, если не будет слишком затягивать разговор.

— Отличная мысль. Если вам подходит, то подойдёт и мне. Обещаю быть лаконичной.

***

Сидя в кресле самолёта со стаканчиком чая в руке, Лорелей раздумывала над тем, что сказал доктор Легран. Факт, что она забеременела, несмотря на пилюли, которые принимала регулярно, мог случиться по разным причинам. В прошлом месяце она сколько-то дней чувствовала себя плохо, и её несколько раз вырвало. Поэтому врач прописал желудочный дезинфектант; не говоря уже про болеутоляющее, которое она часто пила от головных болей. Всё это стало причиной плохого усвоения гормонов пилюли, что, следовательно, ослабило противозачаточное действие.