Мученик

Ну всё, мне конец! Я не знаю правильного ответа. Придется надеяться на честность.

– Я не знаю. О чем ты?

– Не смей мне лгать, что-то такое нельзя сделать, не зная про это!

– Я-я честно говорю, что ни о чем не знаю!

Сам того не заметив, я оказался приподнят над полом за ворот пиджака. Кислорода в легких становится всё меньше.

Нужно успокоить её, во что бы то ни стало.

– Слушай, у меня проблемы с памятью, я не помню ничего до того дня, как Тифа нашла меня в лесу.

– И ты думаешь, я тебе поверю?! – на самом деле я удивлен, что этот вопрос мне задали только сейчас. – Я боролась с этим целых десять лет, я – самая сильная в семье после Мамы, а ты говоришь, что сам того не зная смог освободить меня, просто коснувшись?!

– Нравится тебе или нет, но так и есть – ответил я, чувствуя, как на эту фразу ушел последний воздух в моих лёгких и я начал задыхаться.

Изучающе глядя на мои страдания, А наконец увидела в моём посиневшем лице что-то, что её устроило, а затем опустила меня. Я упал прямо на стул, как брошенная игрушка, с которой владелице надоело играть. С хрипом в голосе, я начал кашлять и жадно хватать воздух. Перед глазами все блестело. Комната передо мной не прекращала кружиться, но я все ещё жив.

Хорошо. Этого достаточно.

Дождавшись, когда я отдышусь, А продолжила, не сводя с моего лица свой страшный взгляд:

– Кого ты ещё трогал?

Вот такого обвинения я явно не ждал. Звучит так, как будто я только тем и занимаюсь, что трогаю женщин направо и налево. Сразу видно, что она не разбирается в мужчинах.

– Пока был в сознании, коснулся только Тифу и Рами. – Нужно сказать подробнее, на всякий случай. – Ничего запретного, просто коснулся плеча.

– Для тебя же лучше, чтобы это было так. С ними я позже разберусь.

– Ну, тогда я могу не беспокоиться. – я выдохнул нарочито беззаботно, пытаясь разрядить обстановку. Что-то подсказывает мне, что от А я так просто не убегу, даже если попытаюсь. Почему-то прыжок из окна вновь начал казаться заманчивым вариантом, но учитывая скорость её последней “телепортации”, я не успею даже добежать до окна. Да что там, даже со стула встать мне точно не удастся, если она решит, что я собрался сделать какую-нибудь глупость…

– Нет, человек, тебе явно стоит беспокоиться. – ответила в подтверждение моим мыслям А. – Единственная причина, по которой я ещё не прокусила тебе глотку и не сожрала твои внутренности, это факт того, что ты интересен Маме. Точнее той, кто выдает себя за нее.

Думаю, лучше будет промолчать. Собеседница у меня вспыльчивая, а у меня и так всё нутро трясется от того, что меня только что едва не придушили. Да и не понятно ничего из того, что она говорит.

– Молчишь? А ты умнее, чем кажешься, жалкий человек. «Мама», с которой ты общался – не та, кто создала Рой и меня. Образ под потолком принадлежал ей, однако я точно знаю, что говорила с нами не она. – лицо А дернулось от омерзения, добавив ранее красивым чертам ещё более суровый оттенок. Сейчас она похожа на прожжённого вояку с кучей шрамов на душе. – Кто-то или что-то контролирует Маму и моих Сестёр. Я не знаю как, зачем и почему оно это делает, но я точно уверена, что оно подавляет нашу волю. Я считаю, что это неправильно. Мама не стала бы такое делать сама, не в такое время…

В моей голове начали бегать мысли о возможной теории заговора. Те крупицы знания, которые я обрёл за время пребывания здесь, действительно подтверждали слова А. В частности, Рами и Тифа тоже вели себя странно, пока я их не коснулся…

На самом деле всё это выглядит, как проблема, с которой мне не следует связываться. Лучше сменить тему.

– Не очень хочется, тебя перебивать, но я всё ещё не понимаю, зачем тебе я. Тебе не обязательно мне всё рассказывать. – я уже подозревал, какой последует ответ – Тем более, насколько я вижу, ты теперь свободна.

– Разумеется, я хочу всех «разбудить», но для этого мне потребуется одолеть того, кто сделал нас такими. Нужно освободить и Сестер и Маму. И если всему этому нет хорошей причины, то только после того, как я заставлю эту тварь заплатить за попытку управлять нами, нас можно будет считать свободными. Я – это рой, а Рой – это я. Вместе мы… – дальше я решил не вдумываться в её речь. Очевидно это какая-то семейная присказка или что-то подобное.

Чем дольше она говорит, тем больше абсурдных фраз слетает с её тонких красивых губ. Вот бы она наконец закрыла эти страшные глаза, чтобы вернуть лицу безмятежный образ. Видимо, она сильно переживает, раз даже её речь становится прерывистой, а все мысли вслух хаотично сменяются одна другой. С другой стороны, если мне запретить думать своей головой 10 лет кряду, я ведь тоже с ума бы сошел.

Подождите-ка. Хе-хе, да она в панике!

А металась по комнате, разговаривая сама с собой и наматывая круги. Она то скрещивала руки, то опускала их по бокам, то убирала за спину и всё продолжала и продолжала бормотать что-то невнятное.

Забавно видеть, как тот, кто всю жизнь полагался на других, вынужден впервые решать серьезные проблемы самостоятельно. Напоминает меня, когда я впервые в подростковые годы убежал из дома, думая что с моей светлой головой, я горы смогу свернуть и жизнь останется такой же простой, как и была до побега. Сперва такой человек строит грандиозные планы, а потом сталкивается с суровой реальностью, чувствует жалость к себе и своему бессилию, а затем ищет способ это бессилие побороть… Почему-то, когда смотришь на А с такой точки зрения, вся её прошлая грозность сходит на нет.

Обычно в такой ситуации вернуться в своё русло помогает кто-то со стороны. Кто-то, кого можно обязать заниматься общей идеей, и кто разделит тяжесть этой ноши с тобой, хочет он того или нет. Ой-вэй…

В это же мгновение её обжигающий взгляд снова упал на меня.

"Ну что за невезение!" – сказал бы один парень с растрепанными волосами и толкнул бы речь, в итоге сделав всё, как надо. Но у меня-то нет способности обнулять любую магию и обостренного чувства справедливости! Хотя насчёт обнуления магии нужно проверить, как будет возможность…

– …Ты! Точно! Нужно выяснить, что в тебе такого особенного и как оно позволяет одним касанием избавиться от «Зова». – с этими словами А начала ходить не по всей комнате, а вокруг меня, не просто быстро рассуждая, а начиная тараторить. У нее неплохая скорость мышления, хотя до меня ей явно далеко. Опыт одиночки-профессионала не переплюнуть. – Мама такое не делала. Раньше Зов был не приказом, а крайней мерой… Но всех будить опасно, да. Вдруг фальшивая Мама всё поймёт. Как же это сделать…

Мне она больше нравилась в своем утонченном и сдержанном образе. По крайней мере она не втягивала меня в какие-то заговоры тогда, в те несколько минут нашего знакомства, а всего лишь наигранно язвила.

Вот так всегда, думаешь, что человек одного типажа, строишь ожидания, а потом он или она открывает рот и образ в твоей голове просто рассыпается на глазах.

Что-то я сомневаюсь, что смогу отказать ей в “просьбе” и не лишиться головы за это. Она явно дала понять, что моя жизнь для нее ничего не стоит. Ну, есть один способ, который попробовать всё-таки следует.

– Для того, кто только что угрожал мне, ты довольно много просишь. – заметил я с максимальной резкостью в голосе, которую только мог изобразить. Я не могу прогибаться под кого попало, да и нет причин у меня идти на поводу у того, кто угрожает мне смертью. Нужно дать это понять второй стороне. – Если хочешь помощи от меня, то тебе придется убедить меня это сделать.

Стоило мне моргнуть, она снова угрожающе нависла надо мной, глядя мне прямо в глаза с предельно близкого расстояния. Если это попытка меня запугать, то она работает: я чувствую тревогу, страх, желание убежать, даже притвориться мертвым – и всё это одновременно. Коленки дрожат, не позволяя поставить себя хоть насколько-то мужественным или решительным.

– И что же ты хочешь взамен, человек?! – ответил мне потусторонний искаженный голос неведомой твари.

Всё. Мне конец.

Но прошло несколько мгновений, а за её вопросом ничего не последовало. Похоже, А действительно хочет знать.

Если честно, я мог бы попросить чего угодно. Сейчас она в безвыходной ситуации и просит спасти едва ли не всю её семью. У меня все козыри на руках, начиная с того, что моя смерть ей не выгодна и заканчивая тем, что я могу сдать её Маме в любой момент. Это авантюра “почти без риска для себя”. Не знаю, лучшее ли это решение, но другого у меня нет.

– Если я помогу тебе, я буду рисковать своей жизнью. Как ты говорила раньше, люди – хрупкие создания…

А кивнула, разрешив мне продолжать. Драматическая пауза удалась.

– Я сейчас один, на чужой земле, не знаю, где я, что со мной будет. Я даже не знаю, куда идти, и что будет дальше. – Я решил проговорить каждый момент, чтобы даже самому тупому человеку было понятно. – Поэтому мне нужна всего одна простая гарантия: что я выживу.

– Короче, человек! У нас мало времени!

– Я хочу, чтобы ты пообещала, что вне зависимости от того, что произойдет, ты сделаешь так, чтобы я выжил. Выжил с руками, ногами, чтобы я остался цел и здоров. Если ты согласишься, я помогу тебе всем, что в моих силах. У меня нет ничего ценнее моей жизни, а оказаться на том свете мне хочется даже меньше, чем спорить с тобой. Ты сможешь обещать, что я останусь жив, что бы не произошло?

Повисла тишина. Её зрачки слегка подрагивали, словно ожидая какой-то реакции с моей стороны. Я закончил мысль, принимай решение, ну же. Я не смогу держать серьёзное лицо вечно. Она молчит. Ну, пожалуйста, ответь.

– Хорошо.

– И всё? Вот так сразу? – Уж больно не привык я получать положительный ответ без борьбы и споров. Такой уж было заведено в моем мире.

– Да, до тех пор, пока твоё спасение не будет представлять угрозу моей семье, я согласна. – ответила А и наконец отодвинулась от меня. – Но знай, что помогать человеку для меня равно унижению. Если ты окажешься бесполезен, или я узнаю, что ты меня обманул, я избавлюсь от тебя лично.