Мученик

– Конечно, сестрица! – В это время Рами на поводу эмоций подскочила поближе к нам. – Я всё ещё не знаю, что такого в этом человеке ты нашла, но я поддержу вас обоих!

Уверен, что она просто честная, но от этого не менее больно.

– Ну вот и ладненько! – Я тоже картинно вскочил, чтобы укрепить недопонимание между ними и перевести внимание на себя, делая акцент на важных словах. – Я тоже благодарен, что ты нам помогаешь! Когда придет время, мы сами все расскажем Маме. В этот момент нам пригодится и твоя поддержка.

Я положил свои ладони на сложенные вместе руки Рами, которые она держала сплетенными, как в молитве, у груди, и с уверенностью посмотрел ей в глаза. Как же больно порой обманывать кого-то искреннего и наивного, особенно в такие моменты. С другой стороны, я не смог бы считать себя профессиональным лжецом, если бы я каждый раз во время вранья прислушивался к голосу совести.

Честный лжец, хах.

Неужели я всегда был такой парадоксальной личностью? Обычно совесть – плохая черта для обманщика.

– Кхм… – Донесся голос А с кровати. Она явно раздражена тем, что я так близко к кому-то из её семьи.

– Ах, да, извини. – сказал я и отпустил Рами, глядя в пустоту.

– Всё в порядке, я тоже слишком обрадовалась тому, что сестра… – прошептала под нос младшая, немного отходя назад и отводя взгляд.

Отлично! А, сама того не подозревая, завершила образ парочки. По крайней мере я могу быть уверен, что в голове Рами подобные перепалки могут возникать только между парой. Как удачно все сложилось! Теперь, переходим к следующему шагу. Придется снова брать инициативу в свои руки.

– Хорошо, с этим разобрались. – Я ударил ребром кулака о ладонь, снова посмотрев на младшую. – В таком случае, у меня есть для тебя первое задание. Мы вместе с А сегодня планировали понять, что же со мной не так, а для этого А собиралась взять меня с собой на охоту. На самом деле, будет неплохо, если кто-нибудь проследит, чтобы нам двоим никто не мешал… Ммм? Что ты об этом думаешь? Согласишься побыть этим кем-то?

Рами на мгновение призадумалась, а затем утвердительно кивнула. А тяжело вздохнула за моей спиной, а затем добавила:

– Мы пойдем в западный лес. Просто попроси, чтобы никто не ходил в места возле Ручья Голосов. И Тифу попроси никого не пускать, она как раз будет там набирать воду. Вместе вы точно справитесь куда лучше. – на ее слова Рами закивала ещё сильнее.

Разница в отношении ко мне и к А была настолько очевидна, что стало немного грустно. Это не я с ней хорошо поладил, это она решила поладить со мной, потому что в ее глазах я «нравлюсь» А. Надеюсь, что я не повесил над своей шеей Дамоклов меч на паучьей нити, который сорвется в тот момент, когда мои интересы разойдутся с интересами А.

На мгновение я представил ситуацию, в которой я убегаю по лесу от Рами, которая кричит мне в спину проклятия за то, что я расстался с её сестрой. “Я ведь тебя предупреждала о том, что будет, если ты её обидишь!” и всё такое. Правда, обидев А, я вряд ли бы дожил до такой сцены.

– Хватит терять время, пойдем уже. – разумеется, Старшей никто перечить не стал. Временами она ведет себя… Ну, не то, чтобы властно, сколько… примитивно, если можно так сказать. Под стать настоящему воину, она предпочитает говорить односложными фразами и зачастую для меня это выглядит как детские эмоции, которые меняются вместе с настроением. – Я устала ждать.

Убедившись, что я ничего не оставил в комнате, мы покинули помещение.

Пока я от безделья продумывал в голове тысячу способов ответить на потенциальные грубости со стороны А, мы преодолели лабиринт длинных коридоров и вышли наружу из-под корней огромного дерева. Несмотря на то, что наступило утро, дерево было настолько огромным, что вокруг было всё так же сыро, влажно и темно. Если бы не лампа, которую я взял с собой из комнаты, я бы не увидел в этой тьме даже силуэта.

Если верить А, то где-то там, за деревьями, светает.

А подняла что-то с земли протянула мне. Не задумываясь, я взял переданный в темноте предмет, напоминавший шест, одной рукой и меня тут же потянуло к земле, а сам я едва не потерял равновесие. Копьё. Большое, гладкое, длинное и чертовски тяжелое копьё. Его острие такое здоровенное, что при желании им можно было бы с крокодила шкуру снять. “Пусть знают, что мы не шутим…”, ага.

– Выпрямись. – сказала А. – В твоей стойке столько недостатков. Кажется, что ты решил оскорбить всех воинов с копьём в мире.

Только сейчас я понял, что А хочет, чтобы я и впрямь сражался. Точно, ведь именно об этом она вчера и говорила!

Я в жизни никого не убивал, даже перед пауком в ванной извинился за тот случай с горячей водой! Я думал, она хотела просто взять меня на охоту за компанию, чтобы я посмотрел, как она дерется. Ну или тренировался бы с ней напрямую, но всё оказалось иначе. Она даёт мне оружие и говорит идти с ним вперёд!

– А, я не смогу даже держать его нормально. – Тут же признался я. Важно признавать свои недостатки, пока это не привело к непоправимым последствиям. Особенно, когда на кону чья-то (тем более, моя) жизнь.

– Если ты не можешь даже драться достойно, тогда тебе следует просто умереть. – ответила она невозмутимо. – Хотя это будет проблемой. С другой стороны, человек ведь остается человеком и без пары конечностей?

С этими словами А просто пошла вперед, вдаль от Улья. Хорошо быть сильным от рождения, да? Тебе, что, даже оружие не нужно, или ты его прячешь там, под своим халатом? Надо её догнать, но с копьем я долго не пробегаю.

Может бросить его здесь? А-а-а-а, черт побери, ладно, возьму его с собой!

Зацепив кольцо фонаря за острие копья, угрожающе мерцающее в свете лампы, я ухватился обеими руками за оружие и, кряхтя как старый дед, побежал следом за А. Рами так и не появилась. Похоже, ждать её мы не будем.

– Какие же люди ничтожные – заявила А, когда я поравнялся с ней. – Ты даже несколько шагов от Улья не сделал, а уже устал.

– У всех есть свои слабости. Я вот, например, могу нормально разговаривать со своей младшей сестрой и смотреть ей прямо в глаза, а одна моя знакомая великая воительница арахнидов – нет.

Видимо, я наконец ударил по больному, А на несколько минут замолчала. Возможно, даже обиделась, потому что я уверен, что она стала идти ещё быстрее, стремительно проплывая через густую поросль, словно та ей совсем не мешала. Мне же приходилось буквально бороться с каждым кустом, через который я пытался пролезть. Через некоторое время расстояние начало сокращаться. Похоже, ей что-то снова от меня надо.

– Ты же говорил, что ничего не помнишь. – Она развернулась вполоборота, слегка приоткрыв глаза.

Вот я сглупил!

От волнения, я едва не выронил копьё из рук, столкнувшись с вопросом, к которому явно был не готов.

Получается, всё это время она размышляла над моими словами?

Говорят, что поймать лжеца на вранье проще именно тогда, когда он говорит правду. Похоже, что это действительно так. И теперь этот лжец явно не в лучшем положении. Нужно что-то ответить, попробую отмахнуться от её замечания.

– Есть вещи, которые не забыть. Я знаю, что у меня была семья, помню, что когда-то мы с ними даже были счастливы вместе, но когда это было точно, я вспомнить не могу. – Ух не знаю, удастся ли выкрутиться, если начну врать ещё. В таких случаях стоит говорить всё начистоту. – Знаю только, что с моей сестрой у меня были нормальные отношения. Она не лезла в мою жизнь больше положенного, а я не мешал ей жить счастливо с её парнем, даже если он мне не нравился. Это её выбор, её жизнь. Но парень – урод.

Похоже, тема семьи ей куда более интересна, чем мне казалось. По крайней мере по интонации кажется так.

– И у вас никогда не было ссор? Ты никогда не делал такого, из-за чего потом с ней было бы неудобно общаться?

– Такое постоянно случалось. И ссорились мы с сестрой наверняка чаще, чем вы у себя в Улье, потому что разница в силе у меня и у неё незначительная. Но у нас, людей, свои особые узы. Мы живем слишком мало, чтобы вечно дуться друг на друга. Сегодня человек есть, а завтра его может и не быть. Мы с сестрой так однажды лишились родителей, поэтому договорились никогда не прекращать общаться, что бы ни произошло. Даже несмотря на то, что я терпеть не могу её выходки и вкусы, а она ненавидит мой характер. А почему ты спрашиваешь? А, ну да, ты же самая старшая. У тебя не так уж и много возможностей пообщаться с тем, кто находится в том же положении. Тут я тебя могу понять.

А замолчала, молча глядя на шелестящую на ветру листву вокруг. Я уже не понимаю, нужно нам спешить, или нет, поэтому недоумевая продолжил стоять рядом, не мешая ей собраться с мыслями. Заодно дыхание переведу, опершись на копьё в весьма неприглядной позе. Всё равно никто нас не видит.

– У Роя другие правила. Все мы существуем, потому что обязаны что-то делать. Каждая из нас имеет свою роль. По крайней мере так было поначалу, для первого поколения. – А явно начинает издалека. Это её атмосфера подбивает на романтизм, или есть другая причина драматизировать? – Когда я родилась, я знала, что моя роль – сражаться, а единственной целью моего существования было желание защитить семью. Так было для всех моих Сестёр-воинов. Другие, Сёстры-сборщики, занимались только добычей всего, что необходимо собрать. А третья группа Сестёр занималась только уходом за домом и остальной семьёй. Их целью была забота и о подрастающих поколениях. Всё, что у меня всегда было – это Рой, а весь остальной мир существует только, чтобы Рой продолжал расти и процветать. Выполняя эту роль, каждая из нас доказывала, что для неё есть своё место в Улье. Никто не ставит под сомнение, что мы обязаны заниматься этим, раз уж мы родились такими.

– Звучит логично. Если у тебя есть талант, то грех им не воспользоваться. – Тут мои идеалы действительно совпадали с её словами. – Более того, я считаю, что если ты способен что-то сделать, но почему-то этого не делаешь, то это равносильно предательству всех тех, кто старается достичь того же, но не может.

А звучно втянула носом воздух, осматриваясь по сторонам. Кажется, она активно что-то ищет.

– Вот и мы считаем, что это так. Но иногда рождались Сестры, которые были такими же, как и все, но почему-то были не способны делать то, что от них требуется. Во времена до того момента, как Мама познакомилась с моим Отцом, Сёстры и я не имели имён. Они были такими же орудиями, как и то, что ты сейчас неуклюже держишь в руках. Когда они ломались, их могли выбросить, как сломанную вещь. Во времена голода Рой мог питаться своими дочерьми, чтобы остальные выжили. Во времена, когда добывать было нечего, лишние собиратели могли быть убиты просто для того, чтобы не кормить бездельников. – Я с ужасом представил, что Тифу убивает кто-то по такой причине и почувствовал, как по телу прошел холодок. – И это внутри нас, это заложено в нас с рождения. Мы всё ещё – часть чего-то большого и целого. Мы не можем противиться этому. Я видела, как это происходит. Мы просто становимся не собой, ничего не чувствуем, и делаем то, что должны.

– Очень похоже на Зов вашей мамы. – заметил я, тоже почему-то нервно озираясь.

– Да. Это он и есть. – А слегка кивнула. – Но Мама обещала Отцу, что она изменит правила и не позволит нам убивать друг друга, даже если настанут тяжелые времена. Она обещала, что наше “я” останется при нас. Так и было, в большинстве случаев.

– Но?

– Но нашу природу так просто не изменить. Со временем мы становились умнее, больше узнавали о мире, многие из нас прожили столько, сколько не могли прожить те, кто был до нас. Папа дал нам имена, сказал, что каждая из нас является личностью и что теперь мы больше, чем просто “арахниды из Роя”. Я до сих пор не понимаю, что он хотел этим сказать. Но у нас со временем начали проявляться “характеры”, как он их назвал. Одна из моих Сестёр стала разборчивой в еде и перестала есть мясо, другая стала упиваться боем и отказывалась смывать с себя кровь после сражений, говоря, что ей это нравится. А ещё одна… отказалась от своей роли. Она сказала, что не хочет быть воином и что ей, представь себе, противна война! И Отец её поддержал! Даже несмотря на то, что у неё был потенциал превзойти даже меня.

А топнула на месте от эмоций, из-за чего в разные стороны разошелся порыв ветра, а в земле укоренился отпечаток, напоминающий бесформенную человеческую стопу. К слову, со ступнями А действительно было что-то не так. Они походили на человеческие, но в то же время не могли принадлежать девушке её телосложения.