Студенты сингулярности

– Там было две новые главы с полным решением теоремы Лемарка по моей волновой концепции. Вы сказали, что это значительный шаг к настоящей научной теории.

– Да… но я имел ввиду, что тебе нужно лучше продвигаться с презентацией. До защиты осталось всего два месяца.

Томас прекрасно знал, что данный диалог будет длиться ровно столько, чтобы он оказался неправ. Никому не было под силу перебить демагогию этого человека.

– И именно для этого мне и нужно заняться сбором информации, профессор.

– А, – профессор кивнул с видом, имитирующим понимание, – ну тогда идите, учитесь. И, Мирс, не советую общаться с этим лентяем Поплином. Он тебя только плохому научит.

Студенты вместе развернулись и зашагали прочь так быстро, как только можно было без вызова подозрений. Отойдя достаточно далеко, Томас на всякий случай бросил взгляд через плечо. На его счастье, профессор направился в другую секцию.

– Фух, – второкурсник выдохнул, будто они только что спаслись от саблезубого тигра, – Барлоу со всеми такой, или только с тобой?

– Есть некоторые, которым достаётся почти так же, но мне кажется, я – особенный, – пробормотал Томас. – Главное – что мы смогли уйти. Наверное, ему и правда что-то было нужно в том разделе. Обычно оторваться от него нереально.

– А что там за секция?

– Трансфузия. Странно, там все книги древнее динозавров. В этой области вообще серьёзных исследований не проводили уже лет двадцать. Мы эти книги используем, максимум – как ссылочный материал. Ладно, бог с ним, у нас своих дел хватит. Вдруг он ещё вернётся.

Они вновь отправились по извилистой тропе к дальней стене, на которой красовалась табличка «Высшая геология кристаллов.»

– Думаю твоя книга там, – Томас указал к самому балкону, – вторая полка сверху, посередине. У неё ярко-оранжевый корешок. Не ошибёшься.

Пока второкурсник лез наверх, Томас одной рукой придерживал трясущуюся лестницу, а второй – вытаскивал книги с полки поблизости. Когда Мирс спустился и отправился за один из столов, пришла пора самому Томасу отправиться за высшими знаниями. Пока он тянулся к очередной книге, стараясь не дать лестнице откатиться, его окликнул сзади мягкий голос.

– Привет, Томми.

Он повернул голову, стараясь не менять центра тяжести тела, и его встретила улыбкой светловолосая девушка в бледно-жёлтом кардигане. Лишь дружелюбие этого взгляда не позволило Томасу устать от него за почти двадцать лет знакомства.

– Керри, – произнёс он, продолжая балансировать, – не ожидал тебя тут увидеть. Ты почему не на вечеринке Амелии?

– Над дипломом работаю. Проект оказался великоват, даже профессор Рид удивлена.

– Настолько большой, что ты наконец сможешь рассказать нам о чём он? Весь семестр держала его в секрете.

«Ну…» – Керри отвела взгляд. С самого их детства Томас лицезрел эту манеру, когда Керри спрашивали про то, в чём она боялась признаться. «Я просто всё ещё не уверена в нём.»

– Как будто хоть кто-то из нас в своём уверен. Бакалаврский диплом – это чистая академическая фикция. На четвёртом курсе научные открытия не делаются, нам просто нужно получить задел для дальнейшей учёбы.

– Да нет, – Керри опустила глаза к кипе бумаг, что несла в руках, – я больше опасаюсь, что он окажется правдой.

– Если окажется, то ты будешь в одном шаге от степени магистра. – Томас наконец спустился со смертельной ловушки, чтобы проявить всё непонимание. – Тебе надо меньше переживать о будущем.

– Ха-ха, и это говорит главный пессимист всей академии, – на лицо Керри наконец вернулась улыбка.

Глядя на этот лучик радости, Томас едва мог не заразиться хоть капелькой позитивного настроя.

– Я просто реалист, – ответил он, ухмыляясь. – Ты тут надолго? Мне хватит нескольких часов. Может всё-таки навестим Амелию?

– Может быть… – Керри задумалась. – А Альберт там будет?

– Будет? Он отправился туда ещё до того, как я с постели встал.

– Ну возможно и стоит пойти развеяться, – пробормотала Керри, покрываясь румянцем.

Доставив две горы книг к столу, они вместе погрузились в шелест бумаги и скрип перьев. Часы замедлялись по ходу работы. Кто-нибудь брал книгу, пролистывал до нужной страницы, читал несколько минут, пролистывал обратно, перечитывал и наконец начинал писать. Порой кто-нибудь брал книгу, пролистывал до нужной страницы, смотрел на неё несколько минут, после чего перекладывал в горку другого. И так раз за разом, повторяя злосчастный цикл.

Атмосфера библиотеки как никакая другая способна была дарить умиротворение студентам. Тем более верхняя библиотека, содержащая лишь самые глубокие знания по предметам. Обычно её использовали только старшекурсники, а к старшим курсам любой уважающий себя студент умел не полагаться на книги. В отсутствии грядущих сессий, во всем этом зале можно было встретить лишь пару дюжин человек.

Но гораздо важнее тишины здесь было освещение. Большая часть академии освещалась холодным белым сиянием обычных сингулярных ламп. Но верхняя библиотека имела особое значение. Здесь была собрана величайшая коллекция научных изысканий по энергии сингулярности, а потому свет здесь изливался пополам с теплом от огромного кристалла алмазной формы, подвешенного на цепях к потолку. Тепло особенно радовало студентов осенними вечерами, когда дирекция академии «забывала» включить отопление. Такими вечерами потоки молодых людей и девушек стекались в библиотеку к недовольству преподавателей, которое было понятно, ведь в их юность пределом комфорта была дровяная печь. И конечно же громче всех недовольство выказывал Барлоу, который любил шутить, что настоящий учёный должен иметь холодную голову. Ходили слухи, что этот кристалл был первым источником сингулярности, обнаруженным основателями академии.

Нежась под лучами Большого Синга – как прозвали кристалл ученики – Томас продолжал впитывать знания. Он прекрасно понимал, что бакалаврский диплом – не более чем формальность, а его концепция и того была производной очень короткого мозгового штурма. Но, как ни странно, чем больше он проводил расчётов, тем логичнее становилась идея. Окажись эта шутка реальностью, она могла положить начало не то, что для магистра, а даже для докторской. С другой же стороны, первое же не сошедшееся уравнение поставило бы крест на всём исследовании. Как правило, ожидания Томаса от будущего работали именно в таком ключе. И что делало ситуацию Томаса хуже – был Барлоу, который чаще отправлял Томаса ходить кругами по абсолютно бессмысленным тупикам, чем направлял его к разрешению научной теории.

Томас часто завидовал своим друзьям в аспекте кураторов. Керри работала с Профессором Рид, которую студенты прозвали «наседка» за её неустанное квохтанье над своими подопечными. У Альберта был Профессор Погли, пускай и не самый весёлый член преподавательского состава, но его знания собственной области для столь молодого возраста не могли не вызывать уважения. Амелии достался Профессор Бланш – одна из самых вдумчивых и солидных фигур в науке сингулярности, хоть и малость заносчивая. Все одногруппники Томаса получили уважаемых людей в кураторы. Ему же достался кто-то кому место было скорее в психушке. Не имеющий полноценной докторской степени, он проводил свои дни в прогулках по коридорам и третировании студентов за то, что они, о ужас, были живыми людьми. Некоторые считали, что совет профессоров держит Барлоу, либо в качестве шута, либо в качестве бойцовского пса. В одном все студенты были согласны: Барлоу не обладал никакими знаниями в области сингулярности.

Несколько часов скрипения перьев и шелеста листов кануло в лету. Томас отлип от бумаг, поднял голову, протёр глаза и растянул затёкшие конечности.

– Ух, я закончил. А у тебя как дела?

– Почти готово, – пробубнила Керри, не отрываясь от книжки. – Ещё несколько минут.

Решив не тратить время попусту, Томас отправился убирать литературу по полкам, сгибаясь под весом своей стопки. К моменту, когда он вернулся к столу, Керри тоже закончила и с удивлением обнаружила, что их рабочее пространство было уже чистым. Забрав сумки, они отправились к лифту. На середине пути они заметили Барлоу, но, благо, безумный профессор был слишком занят: он разглядывал большой кристалл у потолка и что-то беззвучно бормотал себе под нос.

– Посмотри, – шепнул Томас, – что это он делает?

– Ты его подопечный, тебе виднее, – ответила таким же шёпотом Керри.

– У него в руках симометр, он что пытается измерить выходной потенциал Большого Синга? Зачем это может кому-то понадобиться?

– Может какая-нибудь административная задача от декана? Говорят, Барлоу с ним часто видят.

– И у него целая кипа книг. Ну-ка подожди.

С этими словами Томас направился украдкой к Барлоу. Любопытство пересиливало риски, но, как оказалось, профессор был так погружён в себя, что не обратил на своего ученика ни малейшего внимания. Томас потихоньку вернулся к Керри, и они вновь отправились на выход.

– У него какие-то очень старые книги, – голос Томаса постепенно стал возвращаться к нормальной громкости, по мере удаления от опасности. – Я даже видел экземпляр «Универсальной энергии оранжевых кристаллов».

– Серьёзно?! – голова Керри развернулась мгновенно от шока.

– Да. Это же вроде бы одна из самых старых работ по энергии сингулярности?

– Не просто одна из самых старых. Это и есть самая старая. Первое на свете исследование кристаллов. Эта книга положила фундамент всему, что представляет из себя академия. И это не может быть библиотечной книгой. Настоящих копий на свете единицы, и они все в руках величайших учёных.

– Ну, тогда собственностью Барлоу она быть не может. Но кто бы ему одолжил такую ценную вещь?

– Может декан Сильверстоун? Он очень именитый учёный, не удивлюсь, если у него есть экземпляр этой книги.

– А зачем бы он стал давать её Барлоу? И зачем она самому Барлоу? Книге больше пятидесяти лет. Наука сделала тонну открытий с тех пор. Это скорее музейный экспонат, чем учебное пособие.