Базар житейской суеты. Часть 1

Базар житейской суеты. Часть 1
Уильям Мейкпис Теккерей

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Занав?съ поднимается – просимъ покорн?йше!

Когда режиссеръ кукольной комедiи сидитъ передъ занав?сомъ на подмосткахъ, чувство глубокой печали овлад?ваетъ его душою при взгляд? на обширную площадь Базара. Чего тутъ н?тъ? Челов?чество ?стъ и пьетъ напропалую; плачетъ и см?ется, куритъ, надуваетъ, пляшетъ, прыгаетъ и гудитъ на скрипк?. Забiяки даютъ подзатыльники другъ другу, площадные франты заглядываютъ подъ шляпки женщинъ, мошенники вытаскиваютъ платки, шарлатаны ревутъ передъ своими балаганами, ротоз?и глядятъ на мишурныхъ плясуновъ и размалеванныхъ паяцовъ, между-т?мъ какъ промышленники чужой собственностью практикуются подъ открытымъ небомъ около джентльменскихъ кармановъ и дамскихъ ридикюлей. Вотъ вамъ истинный Базаръ Житейской Суеты, – м?сто, конечно, не слишкомъ веселое; хотя шумное и разгульное. Взгляните на лица вс?хъ этихъ паяцовъ и актеровъ, когда они удаляются со сцены: ?омка Дуракъ смываетъ румяны съ своего лица и садится за столъ въ обществ? своей жены и маленькаго пузыря, Ваньки Пуддинга…»

Уильям Теккерей

Базар житейской суеты. Часть первая

Отъ издателей

Вилльямъ Мэкписъ Теккерей, сынъ гражданскаго чиновника (civil servant) ост-индской компанiи, родился въ Калькутт?, въ 1811 году. Лишившись своего отца еще въ д?тств?, онъ былъ отправленъ въ Лондонъ, гд? получилъ сперва воспитанiе въ частномъ пансiон?, а потомъ въ Чартергауз? и въ кембриджскомъ университет?. Варбуртонъ, Кинглекъ и Монктонъ Милнисъ были его товарищи по университету. Мальчикъ бойкiй, р?звый и остроумный, испыталъ много непрiятностей въ первыхъ двухъ школахъ,

Мать Теккерея, молодая вдова, вышла замужъ во второй разъ. Это была женщина р?дкой красоты, съ р?дкимъ умомъ, до страсти любившая своего единственнаго сына. Получивъ посл? своего отца около тысячи фунтовъ годоваго дохода, и над?ясь впосл?дствiи сд?латься насл?дникомъ своего отчима, молодой челов?къ, вырвавшись изъ школы, безпечный, веселый, окруженный удовольствiями всякаго рода, съ жадностью принялся за чтенiе историковъ и романистовъ, вовсе не разсчитывая сд?латься когда-нибудь зам?чательнымъ д?ятелемъ на поприщ? литературы. Въ эту пору было у него одно занятiе – рисовать каррикатуры, бол?е или мен?е забавныя въ глазахъ его прiятелей. Проживъ около года въ небольшомъ н?мецкомъ городк?, онъ воротился въ Лондонъ, думая приготовить себя къ дипломатическому поприщу. Но юридическiя занятiя, среди разгульной жизни, подвигались впередъ очень медленно и неусп?шно, между т?мъ какъ его кошелекъ истощался и пуст?лъ съ зам?чательною быстротою. Въ двадцать три года; Вилльямъ Мэкпйсъ Теккерей не им?лъ уже почти ничего, и впереди представлялась ему перспектива, т?мъ бол?е печальная, что им?нiе его фамилiи съ каждымъ годомъ разстроивалось больше и больше. Надлежало серьёзно подумать о средствахъ къ независимому существованiю. Вспомнивъ о своихъ занятiяхъ въ первой молодости, мистеръ Теккерей р?шился усовершенствовать себя въ живописи, и съ этой ц?лью отправился въ Парижъ, гд? написалъ н?сколько посредственныхъ картинъ акварелью. Между т?мъ его отчимъ основалъ въ Лондон? газету «the Constittitional»; которая не им?ла въ публик? никакого усп?ха и поглотила большую часть его капиталовъ. Молодой Теккерей, женившiйся въ Париж? на Ирландк? изъ порядочной фамилiи, естественно, сд?лался парижскимъ корреспондентомъ своего отчима. Этотъ первый шагъ на литературномъ поприщ?, незначительный и скромный самъ по себ? р?шилъ однакожь навсегда судьбу даровитаго юноши, который первый разъ угадалъ свое настоящее назначенiе.

Само-собою разум?ется, что наблюденiе и опытность, существенныя условiя для каждаго писателя съ талантомъ, и особенно для романиста, который возсоздаетъ въ своихъ произведенiяхъ прошедшую или современную жизнь. Ч?мъ больше вы видите людей, и ч?мъ больше им?ете точекъ для сравненiя между ними, т?мъ в?рн?е можете рисовать современные нравы, различные не только въ каждомъ народ?, но и въ каждомъ обществ?; даже въ каждой семь?. Напротивъ, вы можете получить отъ природы огромный литературный талантъ, и, однакожь, не написать ничего порядочнаго, если судьба опред?лила вамъ съ утра до ночи сид?ть въ своемъ кабинет? среди груды книгъ, которыя, безъ столкновенiя съ людьми и безъ пов?рки вычитанныхъ наблюденiй, будутъ им?ть для васъ значенiе мертвой буквы. Горацiй Валльполь въ Англiи, князь Вяземскiй въ Россiи, оба въ различныя времена, но тотъ и другой съ одинаковой отчетливостiю, развили эту мысль, одинъ въ переписк? съ графиней Оссори, другой въ своемъ сочиненiи о Фон-Визин?. Если съ этой точки смотр?ть на призванiе современнаго писателя, то можно было даровитому Теккерею съ самаго начала предсказать блистательный усп?хъ. Горизонтъ его литературныхъ наблюденiй былъ и есть гораздо обширн?е, ч?мъ, Вальтеръ-Скотта. Рожденный на берегахъ Ганга и бросаемый по вол? судьбы, изъ одной страны въ другую, онъ, какъ новый Эней, испыталъ самыя разнообразныя приключенiя на суше и моряхъ. Парижскiе и лондонскiе клубы съ ихъ многочисленными отт?нками, знакомы ему столько же, какъ музыкальные вечера на Рейн? и поэтическiя мастерскiя итальянскихъ художниковъ. Много испыталъ онъ, много чувствовалъ, много терп?лъ и въ этомъ смысл?, сочиненiя Теккерея могутъ быть отчасти названы собственными опытами его жизни.

Посл? мелкихъ и незначительныхъ статей, напечатанныхъ въ газет? отчима, г. Теккерей отправилъ въ Frazer's Magazine небольшой романъ подъ оригинальнымъ заглавiемъ: «Papers by Mr. Yelowplush». Зат?мъ онъ написалъ н?сколько критическихъ статей для газеты «Times,» и чрезъ н?сколько времени пом?стилъ въ Frazer's Magazine сатирическую пов?сть «Catharine», направленную противъ ложной и лицем?рной филантропiи, распространившейся въ ту лору въ Англiи. Лондонская публика сочла это пустымъ фарсомъ, и не обратила никакого вниманiя на молодаго писателя. Въ это время семейное несчастье постигло г. Теккерея: онъ по?халъ въ Ирландiю, и потерялъ на дорог? свою жену, которая сошла съ ума. Наступила для него опять тяжелая пора, и только великодушiе журналиста; издателя Frazer's Magazine, съ которымъ онъ поссорился, выручило его изъ затруднительнаго положенiя. Журналистъ открылъ ему свой кошелекъ, и вм?ст? съ т?мъ возможность продолжать литературные труды. Скоро г. Теккерей сд?лался усерднымъ сотрудникомъ журнала «Punch» гд? между прочимъ пом?стилъ онъ прекрасную пов?сть. «The History of Samuel Titmarsh and the great hoggarti diamond». Зд?сь подъ именемъ Титмарша обрисовалъ онъ отчасти свои собственныя похожденiя. Въ этомъ же журнал? пом?щены одна за другою: «Irish sketchbook», «Book of Snobs» и «James's Diary». Въ 1845 году, по возвращенiи изъ путешествiя на Востокъ и въ Италiю, онъ, подъ именемъ Титзнарша издалъ комическiй дневникъ: «Notes of Journey from Rornhill to Cairo», гд? осм?ялъ своихъ собратовъ-туристовъ, наполнявшихъ путевыя записки высокопарными картинами. Лондонская публика опять довольно холодно приняла эту остроумную пародiю, и, повидимому, не зам?чала таланта въ своемъ сатирик?. Г. Теккерей, чуждый всякаго притязанiя на философскiй тонъ, выдавалъ себя за добраго малаго, за веселаго пов?су, какимъ его и считали – ни больше, ни меньше.

Наконецъ въ 1847 году произошелъ р?шительный кризисъ въ литературной судьб? англiйскаго сатирика. Въ это время; какъ изв?стно нашимъ читателямъ, издавался въ Лондон? небольшими ливрезонами великол?пный романъ Диккенса: «Домби и Сынъ»; и въ это же время мистеръ Теккерей точно такими же ливрезонами печаталъ свой новый романъ: «Vanity Fair» – «Базаръ Житейской Суеты». Вниманiе публики въ одинаковой степени заинтересовалось этими двумя произведенiями, и тогда только англiйская критика оц?нила достойнымъ образомъ своего новаго романиста. Немногiя изъ произведенiй современной литературы пользуются въ Англiи такою народностiю, какъ «Базаръ Житейской Суеты»: его читаютъ и перечитываютъ во вс?хъ сословiяхъ, потому-что романъ этотъ, по своему образу изложенiя равно интересенъ и доступенъ для вс?хъ классовъ общества. Печатая предисловiе ко второму изданiю Базара, авторъ, называя себя режиссеромъ театра, им?лъ полное право благодарить англiйскую публику за то горячее участiе, съ какимъ они встр?тили это зам?чательное произведенiе, равное, по своимъ достоинствамъ, лучшимъ романамъ Вальтеръ-Скотта. Предлагая этотъ романъ вниманiю русской образованной публики, «Галлерея» над?ется въ непродолжительномъ времени познакомить своихъ читателей съ двумя посл?дними произведенiями Теккерея: «Пенденнисъ» и «Исторiя Генриха Эсмонда.»

Предисловiе Автора

Занав?съ поднимается – просимъ покорн?йше!

Когда режиссеръ кукольной комедiи сидитъ передъ занав?сомъ на подмосткахъ, чувство глубокой печали овлад?ваетъ его душою при взгляд? на обширную площадь Базара. Чего тутъ н?тъ? Челов?чество ?стъ и пьетъ напропалую; плачетъ и см?ется, куритъ, надуваетъ, пляшетъ, прыгаетъ и гудитъ на скрипк?. Забiяки даютъ подзатыльники другъ другу, площадные франты заглядываютъ подъ шляпки женщинъ, мошенники вытаскиваютъ платки, шарлатаны ревутъ передъ своими балаганами, ротоз?и глядятъ на мишурныхъ плясуновъ и размалеванныхъ паяцовъ, между-т?мъ какъ промышленники чужой собственностью практикуются подъ открытымъ небомъ около джентльменскихъ кармановъ и дамскихъ ридикюлей. Вотъ вамъ истинный Базаръ Житейской Суеты, – м?сто, конечно, не слишкомъ веселое; хотя шумное и разгульное. Взгляните на лица вс?хъ этихъ паяцовъ и актеровъ, когда они удаляются со сцены: ?омка Дуракъ смываетъ румяны съ своего лица и садится за столъ въ обществ? своей жены и маленькаго пузыря, Ваньки Пуддинга. Но вотъ занав?съ поднимается: ?омка бросилъ ложку, перекувыркнулся и закричалъ:

– Эй, почтенн?йшая публика! Каково живешь-поживаешь?

Челов?къ мыслящiй, гуляя по выставк? этого разряда, не слишкомъ возрадуется духомъ, и не будетъ черезчуръ подавленъ веселостiю своихъ ближнихъ. Зд?сь и тамъ, въ вид? эпизодовъ, онъ найдетъ, конечно, довольно-забавныя сцены въ юмористическомъ или трогательномъ род?: встр?титъ хорошенькое дитя; облизывающееся на инбирную коврыжку; молодую стыдливую д?вушку подъ-руку съ женихомъ, который покупаетъ ей подарокъ; ?омку Дурака, до?дающаго, за своей фурой, черствую корку хл?ба, и окруженнаго семействомъ, которое онъ кормитъ своими кривляньями на балаганныхъ подмосткахъ; – при всемъ томъ, общая картина нагонитъ скор?е печаль, ч?мъ нав?етъ веселье на вашу душу. Вы прiйдете домой, сядете за письменный столъ и углубитесь въ свои занятiя, въ трезвомъ и созерцательномъ расположенiи духа.

Другой мысли я не им?лъ въ виду на своемъ «Базар? Житейской Суеты». Многiя особы находятъ вообще неум?стными всякiе базары, и настойчиво уклоняются отъ нихъ съ своими семействами и прислугой: хорошо это или дурно, судить не могу. Но р?чь моя обращается собственно къ той почтенн?йшей публик?, которая любитъ по временамъ, для развлеченiя, посмотр?ть и полюбоваться на прод?лки своихъ ближнихъ. Настоящая комедiя составлена въ ея вкус?. Есть тутъ сцены всякаго рода: страшныя битвы, гимнастическiя эволюцiи, сцены изъ моднаго св?та, картины изъ средняго круга; любовныя приключенiя и комическiе эпизоды. Все это обставлено приличными декорацiями, и блистательно осв?щено собственными св?чами автора.

Раскланиваясь съ почтенн?йшей публикой, режиссеръ спектакля считаетъ своею обязанностью принести ей чувствительную благодарность за то участiе, съ какимъ она принимала сей кукольный театръ, усп?вшiй уже объ?хать главн?йшiе города трехъ соединенныхъ королевствъ. Режиссеру прiятно думать, что марiонетки его, благодаря сод?йствiю типографскихъ станковъ, повсюду доставляли удовольствiе. Знаменитая малютка Бекки Кукла, по общему признанiю, обнаружила необыкновенную гибкость въ членахъ и б?гала по проволочк? съ удивительнымъ искусствомъ; Амелiя Игрушка понравилась не очень многимъ, но, во всякомъ случа?, художникъ старался отд?лать и од?ть ее съ большою тщательностiю; неуклюжая Фигура Доббинъ, по отзывамъ знатоковъ, выплясываетъ очень забавно и совершенно натурально. Мальчики Марiонетки заслужили также одобренiе весьма многихъ особъ.

Посл? всего этого, режиссеръ свид?тельствуетъ публик? глубочайшее почтенiе, и еще разъ им?етъ честь изв?стить, что занав?съ поднимается. Просимъ покорн?йше!

Лондонъ.

Іюня 28, 1848.

Глава 1

Чизвиккскiй проспектъ

Это было въ достославную эпоху первыхъ годовъ второго десятил?тiя девятнадцатого в?ка.

Въ одно прекрасное iюньское утро, къ большимъ жел?знымъ воротамъ «Благородной для д?вицъ Академiи миссъ Пинкертонъ» подъ?хала большая фамильная коляска съ двумя жирными конями въ блестящей сбру? и съ огромнымъ, жирнымъ кучеромъ въ парик? и треугольной шляп?. Черный слуга, покоившiйся на козлахъ подл? жирного кучера, растопырилъ свои косолапыя ноги въ ту минуту, какъ экипажъ поверстался съ блестящей м?дной доской заведенiя миссъ Пинкертонъ, и лишь-только потянулъ онъ къ колокольчику свою дюжую руку, дюжины полторы молодыхъ головъ высунулись изъ узкихъ оконъ джентльменского старинного кирпичного дома. Но между этими головками внимательный наблюдатель безъ труда угадалъ бы красный носъ, принадлежавшiй миссъ Джемим? Пинкертонъ, младшей сестриц? «Основательницы Академiи для молодыхъ д?вицъ».

– Посмотрите-ка сюда, сестрица, сказала миссъ Джемима Пинкертонъ, это, кажется; коляска мистриссъ Седли. Я угадала Самбо, чорного слугу, и кучера въ новомъ красномъ жилет?.

– Окончены ли вс? необходимыя приготовленiя къ отъ?зду д?вицы Седли, миссъ Джемима? спросила сама миссъ Пинкертонъ; величественная леди, Семирамида между профессорами женскаго пола, искренняя прiятельница самого доктора Джонсона, и постоянный корреспондентъ даже самой мистриссъ Чепонъ.

– Д?вицы встали сегодня въ четыре часа утра, и ужь, я думаю, уложили свои вещи, сестрица. Мы приготовили для нея прощальный пучокъ цв?товъ.

– Должно говорить: «прощальный букетъ» въ благородномъ слог?. Зам?ть это, сестра.

– Очень хорошо. Мы приготовили для нея прощальный букетъ величиною съ копну с?на. Я положила въ ящикъ Амелiи дв? бутылки гвоздичной воды для мистриссъ Седли и подробный рецептъ, какъ ее приготовлять.

– И я над?юсь, миссъ Джемима, вы приготовили также копiю съ денежнаго счета касательно миссъ Седли. Не забудьте: девяносто три фунта стерлинговъ и четыре шиллинга. Адресуйте: «господину Джону Седли, на Россель-Сквер?«, и потрудитесь также запечатать это письмо, написанное мною къ его супруг?.

Автографъ письма миссъ Пинкертонъ, въ глазахъ сестрицы ея, Джемимы, былъ предметомъ глубочайшаго благогов?нiя, наравн? съ писанiемъ какого-нибудь знаменитого принца. Только въ томъ случа?, когда воспитанницы оставляли заведенiе, или выходили замужъ, миссъ Пинкертонъ изволила писать персонально; и разъ еще, когда б?дная миссъ Перчъ умерла отъ скарлатины, миссъ Пинкертонъ собственноручно изв?стила ея родителей объ этомъ плачевномъ приключенiи въ такихъ краснор?чивыхъ выраженiяхъ, что они, по мн?нiю миссъ Джемимы, должны были совершенно ут?шиться въ потер? своей дочери.

На этотъ разъ, миссъ Пинкертонъ благоизволила писать:

Чизвиккскiй проспектъ. Іюня 15. 18…

«Милостивая государыня, им?ю честь изв?стить, что миссъ Амелiя Седли, посл? шестил?тняго пребыванiя подъ моимъ в?домствомъ въ «Академiи благородныхъ д?вицъ», препровождается, наконецъ, къ ея родителямъ, какъ молодая леди, достойная занять приличное м?сто въ благородномъ и образованномъ кругу. Вс? доброд?тели, характеризующiя молодую Англичанку, аристократку по происхожденiю и чувствамъ, вс? таланты, приличные ея положенiю въ обществ?, соединены въ достолюбезной миссъ Седли, которая своимъ прилежанiемъ и послушанiемъ прiобр?ла общую любовь наставниковъ, и кротостью своего характера снискала горячую привязанность своихъ взрослыхъ и молодыхъ подругъ.

«Въ музык?, танцахъ и англiйской ор?ографiи, во вс?хъ родахъ шитья и вышиванья, миссъ Седли оказала похвальные усп?хи, и удовлетворила пламеннымъ ожиданiямъ своихъ друзей. Относительно географiи еще многого остается желать впереди, равно какъ рекомендуется при семъ тщательное употребленiе жел?зного корсета въ продолженiе первыхъ трехъ л?тъ, для сообщенiя миссъ Седли совершенно прямой талiи и возвышенной осанки, столько необходимой для всякой молодой леди изъ высшаго круга.

«Относительно правилъ религiи и нравственной философiи, миссъ Седли оказалась вполн? достойною заведенiя, которое н?когда благоволилъ почтить своимъ присутствiемъ и лестнымъ одобренiемъ самъ докторъ Джонсонъ, великiй лексикографъ. Оставляя теперь Чизвиккскiй проспектъ, миссъ Амелiя уноситъ съ собою сердца вс?хъ своихъ подругъ и всегдашнее благоволенiе своей бывшей начальницы, которая им?етъ честь быть, вашею,

Милостивая государыня,

покорн?йшею слугою

Барбара Пинкертонъ.»

«P. S. Миссъ Седли отправляется въ сопровожденiи д?вицы Шарпъ. Пребыванiе миссъ Шарпъ на Россель-Сквер? ни въ какомъ случа? не должно простираться свыше десяти дней. Знатная фамилiя, куда она обязана явиться съ своимъ академическимъ аттестатомъ, желаетъ пользоваться ея педагогическими услугами безъ всякого отлагательства.»

Окончивъ письмо, миссъ Барбара Пинкертонъ приступила къ начертанiю своего имени, вм?ст? съ фамилiей миссъ Седли, на заглавномъ лист? джонсонова словаря, такъ-какъ это знаменитое произведенiе неизм?нно предлагалось въ подарокъ вс?мъ воспитанницамъ, при отъ?зд? ихъ изъ «Благородной Академiи». На крышк? переплета были выр?заны золотыми буквами: «Стихи достопочтеннаго доктора Самуила Джонсона, поднесенные имъ молодой леди посл? пос?щенiя учебного заведенiя миссъ Пинкертонъ». Д?ло въ томъ, что имя покойного лексикографа всегда было на устахъ этой достойной воспитательницы молодыхъ д?вицъ, и визитъ его въ Чизвиккскую Академiю сд?лался причиною ея славы.

Получивъ приказанiе отъ старшей сестры принести лексиконъ, миссъ Джемима вынула изъ шкафа два экземпляра этой достославной книги. Когда миссъ Пинкертонъ окончила подпись на заглавномъ лист?, Джемима съ нер?шительнымъ и робкимъ видомъ представила ей другой экземпляръ.

– Это еще для кого, миссъ Джемима? сказала миссъ Пинкертонъ съ поражающею холодностью.

– Для Ребекки Шарпъ, отв?чала Джемима съ лихорадочнымъ трепетомъ, причемъ краска распространилась по всему ея бл?дному лицу, для Бекки Шарпъ: и она в?дь у?зжаетъ, сестрица.

– МИССЪ ДЖЕМИМА! воскликнула миссъ Ппнкертонъ; (и восклицанiе ея могло выразиться не иначе, какъ огромными заглавными буквами), въ своемъ ли вы ум?? Отнесите лексиконъ назадъ, и никогда не осм?ливайтесь приб?гать къ своевольнымъ распоряженiямъ противъ моихъ точныхъ приказанiй.

– Что жь такое, сестрица? Лексиконъ стоитъ только два шиллинга и девять пенсовъ, а б?дной Ребекк? будетъ очень жаль не получить прощального подарка.

– Пошлите ко мн? миссъ Седли, сказала Пинкертонъ.

И б?дная Джемима, безъ всякихъ отговорокъ, посп?шила исполнить приказанiе сестры.