ОЛИВИЯ
Давайте сразу к сути: я прощаю Вас за речь без похвалы.
ВИОЛА
Увы, я приложил немало сил зубрить её, такую поэтичную.
ОЛИВИЯ
И этим более подобную притворству: я молю, держите при
себееё. Узнав, как Вы дерзили у моих ворот, я разрешила
Вам зайти, скорей от удивленья, чем для разговоров. Если
Вы не сумасбродны, уходите, если ж есть причина, будьте
кратким. И сейчас луна не в нужной фазе, чтобы мне
вести столь суматошный диалог.
МАРИЯ
А не поднять ли паруса Вам, сэр? Ваш путь лежит туда.
ВИОЛА
Нет, добрый боцман, подрейфую здесь ещё немного.
– Чуть успокойте Вашего Колосса, милая синьора.
Явите Ваше возраженье: я посланник.
ОЛИВИЯ
Наверняка, какое-то у Вас уродливое дело к исполненью,
если так пугающе учтивы. Изложите Ваше порученье.
ВИОЛА
Лишь слуха Вашего касается оно. Я не принёс ни вызов на
войну, ни обложенье данью: я в своей руке держу оливы, а
мои слова полны, как миролюбья, так и смысла.
ОЛИВИЯ
И всё же начали Вы грубо. Кто же Вы такой? Чего бы Вы
хотели?
ВИОЛА
Той грубости, что проявил, научен я моим приёмом здесь.
Кто ж я такой, чего бы я хотел – так же таинственно,
как девственность: для слуха Вашего – божественно,
а для иного слуха – извращённо.
ОЛИВИЯ
Оставьте нас одних: послушаем божественное это.
Уходят МАРИЯ и сопровождающие
Итак, каков же Ваш священный текст?
ВИОЛА Милейшая синьора…
ОЛИВИЯ
Удобное вероученье, из него быть может много сказано.
Но где Ваш текст таится?
ВИОЛА
В груди Орсино.
ОЛИВИЯ
В его груди! В какой главе он там?
ВИОЛА
Отвечу в том же стиле: он – в первейшей его сердца.
ОЛИВИЯ
О, я её читала, это – ересь. Вам ещё… есть, что сказать?
ВИОЛА
Будьте добры, синьора, дайте мне лицо увидеть Ваше.