Не смел еще касаться до живого;
Где золотых кудрей с главы почивших
Никто не смел у гроба отнимать,
Чтоб снова жить и снова украшать
Живущего красой кудрей отживших.
Лишь в нем видна былая простота,
Вся без прикрас, правдива и чиста,
Не знавшая весны с чужой травою, –
Ни грабежа, чтоб вновь стать молодою.
Как в образце природы в нем видна
Глазам поддельной – прежних дней краса.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет LXIX
Those parts of thee that the world's eye doth view
Want nothing that the thought of hearts can mend;
All tongues, the voice of souls, give thee that due,
Uttering bare truth, even so as foes commend.
Thy outward thus with outward praise is crown'd;
But those same tongues, that give thee so thine own,
In other accents do this praise confound
By seeing farther than the eye hath shown.
They look into the beauty of thy mind,
And that in guess they measure by thy deeds;
Then, churls, their thoughts, although their
eyes were kind,
To thy fair flower add the rank smell of weeds:
But why thy odour matcheth not thy show,
The soil is this, that thou dost common grow.
Та часть тебя, что мир способна озарять,
К себе, мой друг, восторг всеобщий привлекает
И всюду громко так твой образ прославляет,
Что даже злым врагам приходится молчать.
Итак, наружно ты увенчан похвалами;
Но те, что так тебя расхваливали сами,
Пытаются теперь проникнуть дали мглу
И прежнюю берут обратно похвалу.
Достоинство ума в деяньях познавая,
Они вперяют взор в тайник души твоей
И осуждают все, забыв про блеск очей
И запах сорных трав дыханью придавая.
Чего же запах твой не схож с твоей красой?
А потому, мой друг, что ты – цветок простой.
Перевод Н.В. Гербеля
Все, что в тебе извне доступно взгляду,
Ни для кого не может лучше быть:
Твой светлый лик вселяет всем усладу,
Враги – и те должны его хвалить.
Так внешности дарует внешность цену.
Но те же, что склоняются пред ней,
Другое говорят, хвале на смену,
Направив взоры глубже в суть вещей.
Достоинства души твоей познав,
Ей воздают лишь по ее деяньям.
Их мысль тогда, в разладе с любованьем,
Поражена зловоньем сорных трав.
Но почему твой дух не отвечает
Красе? Разгадка в том, что он мельчает.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет LXX
That thou art blamed shall not be thy defect,
For slander's mark was ever yet the fair;
The ornament of beauty is suspect,
A crow that flies in heaven's sweetest air.
So thou be good, slander doth but approve
Thy worth the greater, being woo'd of time;
For canker vice the sweetest buds doth love,
And thou present'st a pure unstained prime.
Thou hast passed by the ambush of young days
Either not assail'd or victor being charg'd;
Yet this thy praise cannot be so thy praise,
To tie up envy evermore enlarg'd:
If some suspect of ill mask'd not thy show,
Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe.
Людская брань тебе не вменится в вину,
Затем что красота злословье возбуждает,
А подозренье вкруг румяных щек витает,
Как стая воронят, летящих в вышину.
Будь ты добра, мой друг, – и подтвердит
злословье
Достоинства твои. Ведь хитрый червячок
Умеет заползти в прелестнейший цветок –
В тебе ж есть для того все нужные условья.
Да, ты пережила тревоги юных дней
И вышла из борьбы чиста и своевольна;
Но этого всего еще ведь не довольно,
Чтобы спасти тебя от зависти людей.
Когда бы ты к тому ж избегла подозренья,
То ты бы все сердца пленила, без сомненья!
Перевод Н.В. Гербеля
То не беда, что ты хулы предмет!