Прекрасное рождает осужденье.
Ведь красоты без темных пятен нет.
И в чистом небе ворон реет тенью.
Будь ты хорош, и грязный яд злословья
Поднимет лишь тебя в глазах людей.
Ведь червь грызет с особенной любовью
Сладчайший цвет. Ты ж – цвет весенних
дней!
Ты пережил соблазны юных лет
Нетронутым иль свергнув нападенье,
Но этим злейший возбудил навет
И дал ему свое утроить рвенье.
Когда бы он тебя не искажал,
Мильон сердец к твоим ногам бы пал.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет LXXI
No longer mourn for me when I am dead
Than you shall hear the surly sullen bell
Give warning to the world that I am fled
From this vile world, with vilest worms to dwell:
Nay, if you read this line, remember not
The hand that writ it; for I love you so,
That I in your sweet thoughts would be forgot
If thinking on me then should make you woe.
O, if, I say, you look upon this verse,
When I perhaps compounded am with clay,
Do not so much as my poor name rehearse,
But let your love even with my life decay,
Lest the wise world should look into your moan,
And mock you with me after I am gone.
О, если я умру, не дольше слезы лей,
Чем длиться будет звон суровый погребальный,
Когда он возвестит, что злобный мир печальный
Покинул я, уйдя в обитель злых червей.
При виде этих строк – покинь воспоминанье
О дружеской руке, что начертала их.
Я так тебя люблю, что и в мечтах твоих
Я не желаю жить, коль принесет страданье
Тебе мысль обо мне. О да, скажу я вновь:
При виде строк моих – когда навек угасну –
Ты друга имени не называй всечасно!
Пусть с жизнию моей уйдет твоя любовь,
Не то наш мудрый свет зло смехом покарает
Тебя за то, что нас и смерть не разлучает.
Перевод И.А. Гриневской
Когда умру, меня оплакивай не доле,
Чем будет лить свой звон наш колокол большой,
Который возвестит, что принят я землей,
Чтоб сделаться червей добычею – не боле.
При чтеньи этих строк, прошу, не вспоминай
Писавшей их руки, затем что ты – мой рай,
И я бы не хотел в мечтах твоих прекрасных
Явиться пред тобой причиной слез напрасных.
Прошу тебя, когда я обращуся в прах,
Не называй меня по имени, царица,
При виде этих строк, написанных в стихах;
Но пусть любовь твою возьмет моя гробница.
Чтобы лукавый свет, услыша тихий вздох
Твой, осмеять тебя из-за меня не мог.
Перевод Н.В. Гербеля
Когда умру, оплакивай меня
Не долее, чем перезвон печальный,
Что возвестит отход из мира зла
На пир червей, под камень погребальный.
При чтеньи этих строк не вспоминай
Руки моей, писавшей их когда-то.
Я так люблю тебя! Мне лучше, знай,
Забытым быть тобою без возврата,
Чем отуманить облик твой слезой.
Задумавшись над строфами моими,
Не поминай, печальный, мое имя,
Любовь твоя пускай умрет со мной,
Чтоб злобный мир, твою печаль почуя,
Не осмеял бы нас, когда умру я.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет LXXII
O, lest the world should task you to recite
What merit lived in me, that you should love
After my death, dear love, forget me quite,
For you in me can nothing worthy prove;
Unless you would devise some virtuous lie,
To do more for me than mine own desert,
And hang more praise upon deceased I
Than niggard truth would willingly impart:
O, lest your true love may seem false in this
That you for love speak well of me untrue,
My name be buried where my body is,
And live no more to shame nor me nor you.
For I am shamed by that which I bring forth,
And so should you, to love things nothing
worth.