Поставлено, мой друг прекрасный, наравне?
Как бедно то перо, которое не может
Предмету хвал своих воздать как должно честь;
Но для певца любви довольно, если сможет
Он описать тебя такою, как ты есть.
Пусть верно спишет то, что видит пред собою,
Не портя, что дано природой всеблагою, –
И вмиг прославит он тогда свой светлый ум
И звучностью стиха, и выспренностью дум.
Средь бездны благ одно ты зло в себе вмещаешь:
Ты любишь похвалы и тем их уменьшаешь.
Перевод Н.В. Гербеля
Там больший пыл восторга невозможен,
Где сказано, что ты один лишь – ты…
В каких краях, где в тайниках заложен
Бесценный перл подобной красоты?
Убого то перо, что не сумеет
Превознести предмета своего.
Но о тебе одно сказать довлеет:
Что ты лишь ты – и больше ничего!
Кто спишет то, что вписано в тебе,
Не исказив, что создала природа, –
Такой поэт прославится везде,
И стих его не обесцветят годы.
Свои дары пятнаешь ты, ценя
Лишь чад похвал, уродящих тебя.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет LXXXV
My tongue-tied Muse in manners holds her still,
While comments of your praise richly compiled,
Reserve their character with golden quill,
And precious phrase by all the Muses filed.
I think good thoughts, whilst others write good words,
And like unlettered clerk still cry 'Amen'
To every hymn that able spirit affords,
In polish'd form of well-refined pen.
Hearing you praised, I say 'tis so, 'tis true,'
And to the most of praise add something more;
But that is in my thought, whose love to you,
Though words come hindmost, holds his rank before.
Then others, for the breath of words respect,
Me for my dumb thoughts, speaking in effect.
Взгрустнув, молчит моя задумчивая Муза,
В виду всех тех похвал стесняющего груза
И громких фраз, каких наслушался я вкруг
Из уст певцов, тебя хвалящих, милый друг.
Я мыслю хорошо, пока другие пишут
И, как дьячок, «аминь» кричу на весь народ
В ответ на каждый гимн, в котором звуки дышат
А содержанье в нас так мудростью и бьет.
И, слыша похвалы, «о, правда!» я взываю
И к похвалам тем лишь немного прибавляю,
Но если мой язык и мало говорит,
То мысленно любовь у ног твоих лежит.
Так уважай других за их слова благие,
Меня же, милый друг, за помыслы немые.
Перевод Н.В. Гербеля
Моя немая муза, милый, спит,
Когда к тебе несутся песнопенья,
И много перьев золотых скрипит,
А музы ткут изысканность хваленья.
Со мною – мысль, с другими – лишь слова.
Кричу «аминь», как дьяк во славу Бога,
Услышав всякий гимн, где у стиха
Изящество и благозвучье слога.
И говорю: «Да, это так; да, верно!»
И хочется еще хвалы прибавить,
Но мысленно. В моей любви безмерной
Не слово – мысль одна умеет славить.
Цени ж других за их слова пустые;
Меня – за мысли пламенно-немые.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет LXXXVI
Was it the proud full sail of his great verse,
Bound for the prize of all too precious you,
That did my ripe thoughts in my brain inhearse,
Making their tomb the womb wherein they grew?
Was it his spirit, by spirits taught to write,
Above a mortal pitch, that struck me dead?
No, neither he, nor his compeers by night
Giving him aid, my verse astonished.
He, nor that affable familiar ghost
Which nightly gulls him with intelligence,
As victors of my silence cannot boast;
I was not sick of any fear from thence:
But when your countenance fill'd up his line,
Then lack'd I matter; that enfeebled mine.
Его ли гордый стих, прекрасный и могучий,
Возвышенный мечтой награду получить,
Сковал в мозгу моем паренье мысли жгучей,