Вторая жизнь во тьме

– Нет, что вы, конечно, имеете, – испуганно затараторил он, боясь вызвать мой гнев. Вот только было поздно – его уже опередили. – Просто её зубы…

Мужчина видел девушку, о которой шла речь, ведь он стоял у двери, пока та таскала воду. Нет никаких сомнений, что он отметил главное уродство её внешности.

– Жрецам под силу и не такое. Пусть попросят Адаманта. И пусть он исправит всё, что сможет… особенно, если это сделал… натворил граф Вольман… и она сама захочет, – сказала я, запнувшись пару раз. Волны неприязни раскатывались по телу от одних моих слов. Я не верила, что говорю такое, а ещё больше не верила, что прошу кого-то обратиться к Адаманту.

На лице гвардейца застыл ужас. Он не представлял себе, как служанки будут просить наследника герцога исправить зубы и беременность какой-то простушки с постоялого двора. Мне самой всё это казалось бессмысленной ерундой, но ничего больше для неё я сделать не могла, хотя очень хотела. Я бы даже дала ей денег, но сомневалась, что могу распоряжаться чужими средствами, а своих никогда не имела. Почему-то в этой девушке я видела не только себя, но и Клео, и меня трясло от осознания, что с ней Хессвандай обошёлся точно так же, как и с нами.

– Миледи… при всём моём уважении, я сомневаюсь…

– Если Адамант откажет, пусть ему передадут, что за объяснениями он может обратиться ко мне, – окончательно разозлилась я.

Наследник герцога ещё отыграется за подобные просьбы, ну и пусть. Он чуть не убил меня – самое время расплачиваться за это. Главное, чтобы он помог ей.

Неуверенно кивнув, гвардеец поспешил назад в дом. Оставшись в одиночестве, я выпрямилась и направилась в сторону основного лагеря. Сжимая кулаки всё сильнее и ощущая, как ногти впиваются в кожу, я боролась с переполнявшим меня гневом, но старалась спокойно идти вперёд, осматриваясь по сторонам в поисках знакомой фигуры или рыжих волос. Шанс, что я найду одного человека среди собравшейся кучи народу, был мал. К тому же графу могли выделить отдельную палатку. Но злость застилала мне глаза, и я не могла думать ни о чём другом. Вернее, ни о ком другом.

Я проходила мимо костров, за которыми ужинали солдаты, пажи, оруженосцы и ещё боги знают кто, но не обращала на них внимания. В отличие от меня, они вскакивали, кланялись, кивали. Наконец я увидела-таки нужного человека и чуть ли не побежала к самому крайнему из костров, где на разложенном спальном месте сидел Хессвандай. Рядом с ним разместились ещё двое солдат, но они не интересовали меня. Сейчас мне хотелось только одного – задушить графа Вольмана своими руками.

Оторвав взгляд от пламени, Хессвандай заметил моё приближение. Нахмурившись, он медленно поднялся. Проследив его взгляд, двое мужчин поспешно побросали всё, чем занимались, и тоже встали.

– Леди Нейрон? – попытался меня кто-то окликнуть, но передо мной была лишь одна цель.

Стоило мне оказаться на расстоянии вытянутой руки от графа Вольмана, как я замахнулась и дала ему смачную пощёчину. Казалось, что весь лагерь это слышал.

– Сколько их было? – яростно выпалила я и замахнулась снова, но в этот раз граф попытался перехватить мою руку.

– Кого? – непонимающе спросил он.

– Сколько таких обманутых девушек, как эта, – я невольно махнула рукой в сторону, откуда пришла, прежде чем снова замахнулась на него, – у тебя было?

– Какое тебе дело? – рявкнул на меня Хессвандай, уворачиваясь от обрушившейся на его щёку ладони.

– Сколько было таких, как моя сестра? Таких, как я? Ты всем говоришь, что женишься на них, или только тем, от кого получаешь отказ? – яростно смотря ему в глаза, я пыталась ударить его снова и снова, пока наконец пальцы Хессвандая не перехватили моё запястье.

– Вы не оставите нас на пару минут, – обратился он куда-то мне за спину. В тот момент мне было всё равно, сколько человек меня слышит. – Солнышко, ты что творишь? – прошептал граф Вольман, успокаивающе выставив ладонь вперёд. Но меня, казалось, уже ничего не могло остановить.

– Сколько? – в очередной раз спросила я и снова замахнулась, но уже левой рукой.

– Задай этот вопрос своему супругу. Вот чьи девушки должны тебя волновать.

Меня пробрал холодный пот. Ярость поднялась откуда-то изнутри и застыла в груди. Неужели Нейтан такой же, как граф? Не может этого быть, ведь он даже меня не тронул. Или именно потому и не тронул?

– Не беспокойся, я непременно спрошу его об этом. А сейчас спрашиваю тебя. Сколько, Хессвандай? – я произнесла его имя так, словно выплюнула ему в лицо.

Мало того, что я вела себя совершенно неподобающе, так ещё и обращалась к нему не как полагалось. Мой разум окончательно помутился от услышанного разговора и осознания того, что из себя представляет этот человек. А ведь Стеллан предупреждал, пытался показать мне его сущность.

Меня передёргивало от одной мысли, что после какой-то прачки, которую я даже не видела, дочки хозяев и ещё неизвестно кого он вообще посмел прикасаться к моей сестре. Уж про себя я и не говорю, но у меня с ним был просто танец в перчатках. Боги, спасибо, что не позволили мне выйти в коридор во время бала, когда он звал меня туда.

– Я не считал, – спокойно ответил Хессвандай.

– А на скольких ты обещал жениться?

– Я. Не. Считал, – чуть ли не по слогам повторил он, пытаясь донести до меня это.

– Клео ты тоже сказал, что женишься на ней? Заявил, что победил тогда, и обещал огласить это при всех? Так ты её соблазнил? А потом столкнул с балкона? – последнее предположение крутилось у меня в голове уже очень давно. Я просто обязана была услышать ответ на него, узнать правду и возненавидеть Хессвандая за всё.

– Да не толкал я её с балкона. И она сама пришла ко мне, – со злостью в голосе отозвался он. – Сперва в гостиницу, куда ты нас отправила, когда мы были в вашей крепости, а потом в коридор. Куда ты, кстати, не вышла, хотя я ждал именно тебя, не надеясь на её появление. Твоей сестре я ничего не обещал, да и ей ничего не было нужно, она просто получала удовольствие.

От его слов я застыла. Моя рука подрагивала в хватке пальцев графа Вольмана. У меня не было причин ему верить, как и не верить тоже, ведь всё услышанное было в духе Клео. Осознание, что на обещание брака она вряд ли купилась бы, охладило мой пыл, но не остановило меня. Следующий замах чуть не задел Хессвандая, не ожидавшего новой атаки. Ногти скользнули по его щеке, но следов не оставили. Выругавшись, он перехватил второе моё запястье, а затем развернул меня спиной к себе, и тем самым я оказалась в плену его рук.

Люди возле ближайших костров косились в нашу сторону, но старались делать это не явно. Из-за нескольких повозок и палаток от большинства мы были скрыты. Где-то за нашими спинами раздавался приглушённый рык, похожий на собачий или волчий, но ни граф Вольман, ни я не придавали ему значения.

– Хватит вести себя так, словно я тебе что-то должен. Тебя это не красит, а твоему мужу об этом доложат, – едва слышно прошептал Хессвандай мне на ухо. Я попыталась вырваться из его хватки, но он не ослабил её.

– Пусть, он мне ничего не сделает, – выпалила я, попытавшись посмотреть себе за спину, но ничего не получилось.

Мужчина очень крепко прижимал меня спиной к своей груди. Я ощущала, как она поднимается и опускается от его тяжёлого дыхания, щекочущего мой затылок. Только тогда я сообразила, что на нём нет перчаток и шершавые от ожогов пальцы касаются моих запястий, заставляя их гореть от этих прикосновений. Вверх по рукам тянулась волна мурашек. Меня трясло от его объятий, ведь я впервые в них оказалась, если не считать бала. Там он почти не прижимал меня, следуя приличиям. Но самое страшное было то, что я осознала, что не хочу, чтобы он меня отпускал.

– Тебе – нет. А вот мне – ещё как. Поэтому, если так хочешь меня, лучше не набрасывайся посреди лагеря, – после этих слов он разжал объятия и предусмотрительно отошёл на шаг назад. Между нами воцарилась тишина.

Я стояла, не шевелясь, и смотрела прямо перед собой, полностью игнорируя всё вокруг, ощущая только его взгляд на своём затылке. Меня накрыло осознание того, что супругу и правда непременно донесут о моём поведении. И как это будет расценено? Мне он, может, ничего и не сделает, а вот графу…

Хотела ли я быть его проблемой? Нет. Хотела ли я… его? Обернувшись, я встретилась с ледяными зелёными глазами. Даже с учётом уродств, которые приобрёл Хессвандай, я не перестала реагировать на него как прежде, как будто он оставался самым красивым на свете.