Ты меня не помнишь

Он облегченно улыбнулся и полез в карман куртки.

– Зато она точно знала в отличие от некоторых. Вот.

Он протянул ко мне раскрытую ладонь, на которой лежала моя серебряная сережка с ониксом. Я машинально потрогала свое ухо. Да, я как-то я умудрилась ее потерять и даже не заметить. Надо же…

– Спасибо, – я осторожно взяла серьгу с его руки и попыталась снова вдеть ее в ухо. – И где ты ее нашел?

– Зацепилась за шнурок моей куртки, – он неожиданно стал помогать мне. – Застежка у тебя расшатанная была, я чуть подтянул.

– Спасибо… Ты и это умеешь?

– А чего там уметь? – и весело во всю душу улыбнулся.

Может это меня и «выключило». Потому что то, что было дальше…

Тело меня не слушалось. Оно слушалось его, а я так… на задворках собственного сознания. Он брал меня так, как будто знал всю жизнь или долго изучал, будто в базе данных отдела кадров кроме паспортных данных и адреса есть еще и подробная карта моего тела…

Очнувшись через некоторое время, придавленная его медвежьей рукой к постели и чувствуя его дыхание виском, я готова была расплакаться, но только горло сдавило. Я прикоснулась к его руке – мне хотелось ее снять с себя. Но он лишь прижал меня к себе еще разгоряченному…

– Тебе было хорошо? – прошептал он, легонько целуя мне шею.

– Да…

Врать не вежливо, но если ты не знаешь ответа на вопрос, вежливо будет согласиться…

Я закрыла глаза, но чувствовала, что он смотрит на меня.

– Красивая…

Я улыбнулась и решительно встала.

– Не убегай…

…ВЕЧЕР

В этот день я все же прогулялась. Только не для того, чтобы насладиться осенью и «пожаром листвы». Я прогулялась в один из сети алкогольных супермаркетов, чтобы раздобытьтам себе красного игристого вина. Меня трахнули не спрося в моем собственном доме. Это надо отпраздновать…

Нельзя, конечно, не отметить, что мальчик был неимоверно мил и честно выкладывался по полной, старался, можно сказать, во всю. Не отпускал меня часов до двух дня, пока ему опять кто-то не позвонил. Он изобразил искреннее сожаление, очень долго целовал меня на пороге, потом ушел. Все так мило, так славно, что я определенно что-то пропустила в жизни. Может, и про него я что-то не помню? А то ходит тут одна вокруг меня… наваждение хреново.

Когда я вернулась домой и громыхнула бутылками об пол, мне вдруг представилось, что я вот это все придумала. Ну не было ничего, просто эротический сон. Но все мое тело звенело и смеялось над моей глупостью, низ живота тянуло, словно матка плясала там внутри… Захлебнулась там небось… Ничего мне не приснилось…

И, тихо взвыв сквозь зубы, я отправилась в аптеку, чтобы купить волшебную таблетку. Чтобы случайный секс не породил чью-нибудь случайную жизнь…

На половине первой бутылки на кресле напротив материализовалось мое личное чудовище, сверкая огромными влажными клыками, из которых оно и состояло.

– О, привет! Славно, что заглянул, а то одной пить нехорошо, – сказала я ему.

Огромная пасть моего личного лангольера сделала едва уловимое движение, словно собака сглотнула. Не хватало высунутого языка.Я подняла за него очередной бокал и выпила чуть ли не залпом.

На какой именно бутылке появилась Ольга, я не помню, но смотрела я на нее почему-то упорно одним глазом.

– Ты чего дуришь? – и уставилась на меня укоризненным взором.

– Меня трахнули.

– И что? Радовалась бы.

– Моя радость, как видишь, вообще-то безмерна, – важно произнесла я.

– В-одиночку бурду эту глушить? Это радость?

– Почему в одиночку? Вон, чудовище у меня, я ему все рассказываю, оно ест мои мысли…

Я хотела ее позлить, но почему-то у меня возникло ощущение, что они переглянулись с моим чудовищем. Да они заодно! Да, заодно. И смотрят на меня как на больного ребенка.

– Не пойму, чего ты истеришь, – сказала Ольга. – Сама же мечтала об этом?

– Мечтала. Только не знала, что у меня про это табличка на груди крупными буквами и транспарант в жопе, расписанный флюорисцентной краской. Я… я мечтала, ну чтоб это хоть чуть-чуть было по-человечески!!! Я, может, тоже хочу, чтоб за мной, хотя бы поухаживали, хоть один сраный цветочек подарили, пригласили бы на свидание, наврали чего-нибудь красиво и смешно про любовь, а потом попросили бы и дали чуть-чуть поломаться для виду. А?..

Я запила это еще одним бокалом вина.

– А со мной что? – продолжила я. – пришли, застали врасплох, и ни о чем не спрашивая… как в анекдоте: и давай на ней жениться..

Я всхлипнула. Хлебнула еще.

– И не видать теперь мне сраного цветочка… Обидно.

– Дура ты, – тихо сказала Ольга.

– В курсе, – горько сказала я.

– Проспись. А это тебе лишнего – и забрала последнюю бутылку вина.

Экая нахалка!

– Дверь закрой с той стороны! – крикнула я на нее. – А то ходите тут… застаете врасплох… бардак… или бордель… не пойму уже… а ты как думаешь? – я повернулась в сторону своего «личного монстра», но чудовищеисчезло.

Я хотела бросить в него опустевшую в моей руке бутылку, но передумала – грех такой красивый жест делать в одиночестве: пить можно, а гордо в праведном гневе бить посуду – нет…

…ОБЕДЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ

За пять минут до обеденного перерыва девчонок как смыло из кабинета, а я осталась. В моем распоряжении был кофе, пара наскоро состряпанных бутербродов с ветчиной, бутылочка коньяка (маленькая такая, на 100 миллилитров, которую одни мой знакомый окрестил «пробником») и час обеденного одиночества. Правда, его самым грубым образом нарушили – еле успела спрятать «пробник» – в кабинет влетела горя глазищами Лариска.

– Рассказывай! – вожделенно глядя на меня, прошипела она.

– Что рассказывать? – у меня чуть кусок бутерброда изо рта не выпал от ее неожиданного напора.

– Что там у вас с Максиком?