Нулевой километр

– Заметано. Куда ехать-то?

Дуня моргнула. Схватилась за телефон, чтобы узнать у кого-нибудь из друзей нужный адрес. Так уж вышло, что ни разу за время их знакомства Семен не приглашал ее в гости. Дуня тогда не задумывалась, почему так. И лишь увидев неказистую, слепленную наспех из чего придется надстройку над гаражом, сообразила, что он, наверное, просто стеснялся.

– Да уж… – прокомментировал увиденное Андрей Викторович. Вышел из машины, и пока Дуня ждала, когда ей откроют, прошелся вдоль улицы, вертя головой по сторонам и даже что-то фотографируя. Как архитектору, ему было интересно понять, как посреди большого курортного города возникло такое… безумие. Он не знал, как обозвать иначе многоуровневые надстройки над гаражами, которые местные лепили, кто во что горазд, без всяких разрешений и хоть какого-то плана.

К несчастью, Дуне открыл незнакомый пьяный мужик.

– Чего тебе?

– Мне Семена.

– Надь, Надежда… Тут какого-то Семена спрашивают!

– А его дома нет! Ой, здрасте, Андрей Викторович!

– Здрасте, – сухо поздоровался тот, бесстрастно глядя, как мать Семена, вроде бы даже смутившись, сжала в кулачке распахнувшиеся едва ли не до пупа полы застиранного халатика.

– А ты чой-то тут глазки строишь кому не попадя, а, Надежда? – зло сощурился мужик.

– Дунь, пойдем, – велел отец. Та послушно отступила, желая поскорей избавиться от общества этих людей, и отчетливо понимая при этом, что самому Семену бежать от них было некуда. Он в этой грязи жил и варился долгие годы. Может, даже всю свою жизнь.

– Какой кошмар… – прошептала Дуня, когда они с отцом вернулись к машине.

– Дунь…

– Что?

– Ты же понимаешь, что это – его действительность? И она не для тебя.

Наверное, Дуня могла возразить отцу. Но она все же не стала спорить. Отрицать очевидное было глупо, а доказывать папе, что Семен совсем из другого теста слеплен, было себе дороже. Дуня пристегнула ремень безопасности и отвернулась к окну. С её губ сорвалось облачко пара и тут же осело конденсатом на стекле. Она задумчиво вывела пальцем букву «С» и обвела ту сердечком… А потом еще несколько раз она тайком от отца возвращалась к дому Семена, надеясь его застать. Но парень будто исчез. И только через три дня Дуня узнала от Юльки, что Семена вызвали на допрос в милицию. Вот так… Их не вызывали, а его – да!

Дуня помчалась к отделению, но там ей сказали, что Краснов уже давно ушел. Тогда она вызвала к такси и в очередной раз поехала к его дому. Заколотила в хлипкую дверь. Семен открыл, когда Дуня уже потеряла всякую надежду на это. Она застыла, прижив к груди руку, чувствуя, как внутри, один за другим, обрываются натянутые до предела нервы.

– Сема! Семен… – она шагнула вперед, оттесняя его с прохода. Обхватила ладошками лицо. – Ты куда делся?! Я тебя несколько дней ищу-у-у. – И заплакала. Горько. Совсем некрасиво. Зная, что на глазах у него покрывается отвратительными красными пятнами – такой уж была особенность ее кожи, но почему-то уже совершенно о том не переживая.

– Эй! Ты чего? – Краснов даже, кажется, испугался. Отступил под ее напором… Коридорчик был крохотный, и почти сразу он уперся спиной в стену. Да так и застыл между этой самой стеной и Дуней, что, потеряв всякий контроль над собой, уткнулась носом ему в грудь и заплакала еще горше. – Ты чего? – повторил сипло.

– Ничего! Ничего… Просто переживала.

– За меня?

– За тебя! Мы все-все рассказали. И про стаканчики, и про то, что ты не м-мог ничего украсть. Слышишь? Никто из наших этому не поверил, – обжигая его грудь дыханием, затараторила Дуня и оборвалась. Замолчала. Потерлась о него. Губами, щекой, всем лицом сразу. Всхлипнула.

– Ну, все! Все… Я понял. Не реви.

– Не могу. Я… не могу без тебя, кажется. Ладно, когда ты рядом. И я знаю, что все у тебя в порядке, а совсем другое дело, когда… вот так, пропадаешь… И никто не знает, никто не может сказать, где ты? Как ты? Я не могу… – Дуня запрокинула голову и уставилась на Семена. Тот шумно сглотнул.

– Да я как бы… ничего. Я… – Дуня кивнула, тяжело дыша, прижалась к его груди лбом. И снова потерлась. На этот раз мучительно приоткрытым ртом. – Дунь… Прекрати. Ты хоть представляешь, что со мной делаешь?

– Нет. Но ты можешь мне рассказать. Если хочешь.

– Хочу! Я, черт… Я всего хочу. Только… Ну, не для меня ты, понимаешь?!

– Это мне решать! Скажи, я тебе нравлюсь? Хоть немного нравлюсь? Скажи! – она его даже встряхнула.

– Нравишься… – с мукой в голосе признался Краснов. Дуня медленно выдохнула. Едва касаясь пальцами, провела вверх по его рукам, спустилась в обратном направлении и, нащупав край застиранной майки, потянула. Чертыхаясь, Семен помог ту с себя стащить. На секунду они с жадностью уставились друг на друга, перед тем как нырнуть в неизвестность. Напряжение между ними было невыносимым. Оно потрескивало в воздухе, давило на виски. Не выдержав, Дуня опустила взгляд и… застыла:

– Это что? – дрожащими пальцами коснулась кровоподтеков на его ребрах.

– Ничего…

– Это не ответ!

– Зато это – лишнее доказательство того, что ни черта у нас с тобой не выйдет! – Не на шутку разозлившись, Краснов отошел на шаг и что есть силы ударил кулаком в стену. – Не выйдет! Не выйдет, черт его все дери, – рычал он, сбивая в кровь костяшки.

– Почему? – всхлипнула Дуня.

– Потому что наши доблестные менты глаз с меня не спускают. Не удастся повесить кражу телефона – они придумают что-нибудь еще. Это только вопрос времени.

– Из тебя… – Дуня в ужасе отшатнулась, – пытались выбить признательные показания?

– Ну, как выбить? Пока разок ткнули дубинкой в бок.

Дуня сделала несколько глубоких вдохов. Обвела взглядом тесный угрюмый коридорчик, который давил на нее со всех сторон. Или что-то другое давило… Делая ее нахождение здесь абсолютно невыносимым.

– Собирайся, – прошептала она.

– Куда? – изумился Семен.

– Мы пойдем к отцу.

– Зачем?

– За помощью. И не смей даже заикаться о том, что она тебе не нужна.

Глава 14

Юльке было плохо. Может быть, она умирала. А что? Наследственность у нее была – хуже не придумаешь. Ее отец умер в тридцать два от саркомы почки. Сгорел буквально за пару месяцев. И верней всего было предположить, что она повторяла его судьбу. Никак иначе Караулова не могла объяснить того, что с ней происходило. Вот уже сколько недель кряду ей нездоровилось. А сейчас у неё так сильно кружилась голова, что мяч, летящий прямиком на нее, в какой-то момент стал двоиться перед глазами. И нет, чтобы его отбить, Юлька замерла. Ей казалось, что все происходит, как в замедленной съемке, и у нее впереди еще куча времени. Но, конечно, это было не так. Прежде чем все вокруг заволокла черная пелена, Юлька успела заметить бегущую наперерез мячу Дуню. Мелькнула мысль, что она слишком маленькая, чтобы отбить подачу Сандаловой. И на этом все… Караулова отключилась.

– Юлька! Юль… Ты как? – пропыхтела Дуня, с трудом удерживая на себе отяжелевшую подругу. Остальные ребята, заподозрив неладное, остановили игру и потянулись к ним.

– Я нормально.

– Точно? По тебе и не скажешь.

– Голова закружилась. Наверное, слишком резко дернулась. Вот и все.

– Тогда тебе лучше присесть.