Нулевой километр

– А я вам говорю, что наши жертвы будут напрасны! – стоял на своем Сиваков. – Это даже не алиби.

– Мы все равно должны рассказать все как есть.

– Да кому мы должны?!

– Семену. Потому что он нас как раз не сдал… – Юлька распрямила плечи. Страшно было так, что подгибались колени, но она один черт решительно шагнула к двери.

– Нет, Юль стой, – вмешался в ситуацию до этого помалкивающий Бык. – Я сам расскажу, как было. А ты… Мы тебя не видели, так, ребят? – Ромка обвел тяжелым взглядом из-под насупленных бровей всех собравшихся.

– Ага… Так, – послышался нестройный ряд голосов.

– В магазин я ходил сам.

– Ну, уж нет. Я не позволю тебе разгребать это дерьмо в одиночку, – из – за парты вышел Женька Кравец. – В магазин ходили мы.

– Жень…

– Да все нормально, Бык. Нам с тобой в универ не поступать. Ну, что они нам сделают в худшем случае? Пожурят? Так мне похрену. И тебе тоже. Погнали… нужно заканчивать с этим дерьмом.

Глава 13

Конечно, случился большой скандал. Рюмочка в срочном порядке вызвала родителей. И уже буквально через пару часов в её кабинете собралась приличная толпа. Ребята, виновато понурив головы, сидели на стульчиках по одну сторону кабинета, обеспокоенные родители – по другую. По лицам некоторых было понятно, что они приготовились к самому худшему. Так что когда Ольга Петровна закончила свой рассказ, послышалось сразу несколько облегченных вдохов, самый громкий из которых, пожалуй, слетел с губ Быкова-старшего. Надев для похода к директору давно вышедший из моды костюм, тот явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он сидел напряжённо, будто боялся сделать следующий вдох, и мял уродливую кепку загрубевшими от тяжелой работы, неопрятными от въевшейся в них многолетней трудовой грязи руками.

– А я уж думал, – пробормотал он тихонько.

– Что вы думали? – сощурилась Рюмочка.

– Что случилось что-то страшное.

– Дети выпивали! А один из них украл телефон у своего же учителя! Вам этого мало? – Ольга Петровна подперла пышные бедра кулаками. Ромкин отец, не готовый к такому напору, поерзал на стуле.

– Насколько я понимаю, это – недоказанный факт, – подал голос Дунин отец, вынуждая Рюмочку отстать от несчастного Виктора Степановича и переключить внимание на того, кто, по крайней мере, мог ей возразить.

– Да, но именно Семена видели выходящим из учительской.

– И телефон у него в руках видели?

Все собравшиеся в кабинете синхронно повернулись к Розе Викентьеве, которая пришла на собрание в качестве живого свидетеля.

– Нет. Телефона я не разглядела. Свет-то к празднику был приглушен.

– Тогда я вообще не понимаю, о чем мы, – поддержала Дуниного отца мать Женьки Кравца.

– До Семена в учительскую мог зайти кто угодно. Как и после.

– Вот имэнно! – хлопнул себя по ляжкам дядя Рубен. – А вам, Олга Пэтровна, должно быть стыдно, что вы спустили на малчика всех собак!

– Я?! Я спустила?

– А кто? Нэт, я, понимаю, ныкому не хочэтся скандала, Сэмёна проще всего сделать крайным, его нэкому защитить. Но вот что я вам скажу – этот малчик работает у меня очень долго. В том числе и на кассэ. И ныкогда у мэня с ным нэ было проблэм.

Дуня готова была вскочить и расцеловать дядю Рубена. Не боясь показаться смешным из-за многократно усилившегося от эмоций акцента, тот без колебаний вступился за Семена.

– Я не преследую цель оклеветать Краснова! – Рюмочка обвела взглядом собравшихся. – Но я хочу установить правду, не доводя дело до милиции. Поймите же! Если дети дадут показания, что распивали спиртные напитки в стенах школы, достанется не только мне одной. Эту информацию наверняка передадут в органы опеки.

– А кто, собственно, докажет, что они выпивали? – философски заметила Сара Измайловна, покручивая огромный золотой перстень на пальце, – Семена послали за стаканчиками. Что вполне нормально, ведь у ребят был организован сладкий стол, за которым они могли пить сок или пепси-колу. А уж в том, виноват ли мальчик, пусть и впрямь разбираются органы. Я так тоже считаю, что нет.

– Его ловили на краже булочек из столовой.

– Когда? В пятом классе? Господи, мама, да он в то время полуголодный ходил! – не выдержала Юлька. Дуня широко распахнула глаза. И следом с силой зажмурилась. Она не хотела, не могла представлять те сцены из Семиной жизни. Но было уже слишком поздно – ее фантазия не на шутку разгрызалась. Грудь налилась болью и заныла, будто кто-то стянул ее колючей ржавой проволокой.

– А тебя я не спрашиваю!

– Зря. Юля дело говорит, – прогудел Бык. Ольга Петровна смерила парня дочери злым взглядом.

– Думаю, все же стоит обратиться в полицию, – подала голос мать Сивакова. – Мой муж может взять это дело под личный контроль. Уверена, уже очень скоро мы узнаем имена виновных. Если, конечно, никто из присутствующих не возьмет вину на себя.

– Нет желающих? – строго спросила Рюмочка. Ребята нахмурились и покачали головами.

– Жаль, конечно, что здесь нет самого Семена. Может, он захотел бы нам что-то сказать, – растянула губы в улыбке мать Сивакова. И тут уж Дуня не выдержала. Колючая проволока натянулась еще сильней, впиваясь в кожу. Причиняя невыносимую боль. Ту боль, что невозможно было терпеть, оставаясь на месте. Дуня вскочила и, не желая принимать участие в этом фарсе, помчалась к двери. Но, не достигнув цели, замерла посреди кабинета и снова медленно обернулась:

– Ничего… Слышите?! Ничего он вам не скажет. Потому что Семен ни в чем не виноват! Ваши нападки на него просто ужасны. Надеюсь, когда истина, наконец, откроется, вам хватит духу перед ним извиниться.

Плевать… Плевать, что о ней подумают! У нее до сих пор перед глазами стоял Семен. И его красивые абсолютно больные глаза. Вряд ли присутствующие тут понимали, как его ранили. Как прошлись по гордости, втаптывая его чувство собственного достоинства в грязь. А она знала! Чувствовала. Находясь как будто без кожи. Каждый раз рядом с ним. Без кожи, наружу оголенными нервами.

– Ну, а далеко ты собралась? – окликнул Дуню отец, когда она прошла уже едва ли не полквартала. Папка… Её хороший, самый лучший на свете папка. Он тоже заступился за Сему, хотя и был от него не в восторге. И это еще мягко говоря…

– Я должна его найти.

– Нет. Прямо сейчас ты должна вернуться домой. Ты же не думаешь, что тебе сойдет с рук участие в несанкционированной пьянке?

– Хочешь меня наказать?

– Вот именно, – Андрей Викторович потянулся, чтобы открыть Дуне дверь машины. – Полагаю, домашнего ареста с тебя будет достаточно.

Дуня тяжело вздохнула. Недолго думая, уселась рядом, но прежде чем пристегнуться, все-таки попросила:

– Я должна с ним поговорить. Убедиться, что он в порядке. Пожалуйста… А потом хоть арест, хоть гильотина. Пап… – Дуня вскинула на отца умоляющий взгляд. В ответ тот задумчиво постучал по рулю большими пальцами. Происходящее Андрею Викторовичу явно не нравилось. Оно и немудрено, ведь…

– Чтобы приехать в школу, я сорвался с важного совещания, бросив почти два десятка людей, которые ждали моего решения по очень непростому вопросу.

– Пожалуйста, папа… Я больше ни о чем тебя никогда не попрошу. Клянусь. – С ресниц Дуни закапали слезы. И нос окончательно потек. Ей казалось, что если она не увидит Семена сию секунду, то просто умрет. Колючая проволока, прорвав плоть, искрошив в порошок кости, впилась своими шипами прямиком в сердце.

Андрей Викторович чертыхнулся. Провел размашисто рукой по волосам.

– Ладно. Но если Семена не окажется дома…

– Мы не станем его искать.