Цветущая вишня

– Что?!

И это добило Веру. Она откинула голову назад и издала звук, больше похожий на отчаянный вой. Она чувствовала, что сходит с ума, и единственное, что ей хотелось сейчас – покончить со всем этим. Открыть глаза и оказаться в своей спальне своей старой, но родной, квартиры, в тишине и покое, со своей ноющей спиной и седой прядью в волосах. Это желание разъедало все ее нутро, подобно яду.

– Я устала, Матвей, устала! Ничего не вышло! Она не поверила, она меня вынудила, понимаешь?! Она вынудила меня!

Но Матвей, по-своему потрясенный ее словами, угрюмо смотрел на нее. Но это не было осуждение или презрение. Это было что-то другое, но легко воспринимаемое как отвращение.

– Что мне делать, Матвей? – она схватилась за него, как за спасительный круг. – Что? Я хочу, чтобы все это кончилось! Я не смогу жить дальше, не смогу жить, зная, что я сделала такое! Избавьте, избавьте меня от этого, пожалуйста! О, Боже, что мне делать!

– Ты должна проснуться, – сказал Матвей ровным лаконичным тоном.

– Что? – Вера встряхнула головой, как будто ослышавшись.

– Ты должна проснуться, – повторил он.

– Как? Как! – Она вцепилась ему в плечи ногтями.

Они сидели на коленях друг против друга и молчали. Матвей, лихорадочно размышляя о решение проблемы Веры, вдруг ставшей и его проблемой, смотрел на воду, как она накрывала их колени, смотрел на свинцовые тучи вдалеке, так, где виднелся непоколебимый небоскреб. И когда мысль, которую он так тщательно плел на протяжении уже нескольких недель, появилась в его голове уже тугим узлом. Он посмотрел в глаза Веры и сказал:

– Ты спишь, Вера. И все, что происходит, это нереально. Твоя дочь жива, все это – твое воображение. Единственное, что может заставить тебя очнуться там, где ты потеряла сознание – это смерть во сне. Чтобы победить, сперва приходится проигрывать.

– О чем ты, Матвей? Я не понимаю…

Матвей вздохнул носом, а затем, взяв ее лицо в ладони, поцеловал в губы – и это было так нежно и легко, как будто по губам ее провели пушистым пером. Отпрянув от нее, он сказал:

– Наверное, я долго не протяну здесь, без тебя. Но проснуться у меня не получается уже несколько лет. Я желаю тебе удачи, Вера.

– М-матвей…

– До встречи.

И, взяв ее за волосы и шею, он резким движением опустил ее в воду и, чтобы она не смогла вынырнуть, он крепко держал одной рукой ее шею под водой, а другой пытался удерживать ее за талию. Она брыкалась, и пару раз ей удавалось вырваться из воды и глотнуть воздуха, но Матвей был сильнее. Отключив разум, он топил ее с зажмуренными глазами, пока небо разрывалось на часты от мощных разрядов молнии и грома.

Поначалу Вера изо всех сил боролась за жизнь: она вся извивалась, при этом задержав дыхание. Но после того, как у нее получилось перевести дух, она расслабилась, ибо в воображении вновь нарисовалась ужасная картина убийства Кати. Ведь она так же билась, так же пыталась спасти себя…

Смирение заставило Вера прекратить сопротивляться. Закрыв глаза, она позволила себе глубоко вдохнуть носом, а затем еще раз, пока вода не заполнила ее легкие.

Теперь уже не было никаких мыслей.

Лишь только голос: «Мама, мама, мама, мама…».

Часть 4. «Пробуждение»

Думаю, каждый человек хотя бы раз задумывался о том, почему некоторые сны кажутся такими явными, едва отличимыми от реальности, а другие и не запоминаются даже?

Конечно, мы все помним только те видения, что потрясли нас с первых мгновений их возникновения. Как только мы «теряем сознание» или, лучше сказать, связь с материальным миром, и переносимся в запредельное, грани стираются. Человек не думает в каждом своем сне «вот сейчас я сплю, и все происходящее лишь плоды моего воображения». И особенно глубоким является забытье в наиболее впечатляющих снах, тех, что надолго впиваются нам в память.

А что же касается продолжительности сновидений?

Бывало ли у вас ощущение, что вы «спали целую вечность»? Вы понимали это не потому, что у вас на утро ныло все тело, но как раз потому, что именно сон казался вам необычайно долгим, словно вы впали в полугодовую кому.

Например, наша героиня, Вера, растворилась в своих сновидениях полностью, прожив в них чуть ли не половину жизни – выдуманного ее разумом будущего.

Проснувшись посреди ночи в холодном поту и со спазмом в груди, Вера еще долго не могла прийти в себя. Она приподнялась на локтях, сдавленно дыша, и огляделась.

В сумраке ей удалось разглядеть спальную комнату: дверь, гардероб, где-то в углу большое зеркало, цветы повсюду, широкое окно…

У нее першило в горле. Вдруг она услышала чье-то мерное дыхание рядом и поняла, что кровать принадлежит не только ей.

Мужчина, укрывшись по самую голову, лежал к ней спиной. Вера долго рассматривала его, прежде чем сквозь маленькие дырочки в ее памяти не стали просачиваться воспоминания: Господи Иисусе, это же Никита!

– Никита, – прошептала она, затем приникла к нему и, толкнув его в плечо, заставила его очнуться, – Никита, проснись, Никита!

Тот застонал, обернулся и, хмурый со сна, прохрипел:

– Что случилось?

– Никита, мне такое приснилось, – голос ее трепетал.

– Ну, что такое? – Он жмурился, потому что она включила свой светильник.

– Мне приснилось, что мы с тобой развелись, я жила в маминой квартире, у меня…. У меня выпали волосы, я… я работала кассиршей, кажется, получала ничтожную зарплату, сводила концы с концами и… Боже, все было так страшно, так… так реально!.. Господи, – она выдохнула с еще большим облегчением, – как я рада, что все это сон…

– Конечно, сон, – он провел рукой по ее густым, растрепавшимся волосам, – иначе мы и не можем развестись.

Вера улыбнулась, но затем беспокойство вновь вспыхнуло на ее лице.

– А еще мне снилось, что… что ты встретился со своим другом, Сергеем.

– О, мне бы этого и самому хотелось очень, – расстроенно произнес Никита, приподнявшись. – С тех пор, как Матвей впал в кому, он предался своему горю и полностью отделился от внешнего мира. Никогда еще не видел, чтобы так переживали…

– Он же его сын…

– Знаю. Думаю, со мной бы было то же самое, случилось с Катей что-то подобное…

– Прикуси язык, – прошипела Вера живо.

В тот же момент раздался пронзительный плач.

– Я сама, – и Вера, отбросив одеяло, подбежала к кроватке, стоящей у окна. Наклонившись, она взяла в руки извивающееся создание, встревоженное, как обычно, без всякой причины.

– Проголодалась, солнышко, проголодалась? – Лепетала Вера, укачивая ребенка, пока тот не затих. Она села на край кровати, чтобы покормить дочь, и потом, когда та вскоре уснула, она вернула ее на свое место, но не ушла. Склоненная над ней, Вера наблюдала, как младенец спит. И перед глазами ее стоял образ «взрослой Кати», Кати-подростка, взбалмошной несносной девчонки. У Веры сжалось сердце. Нет, ее дочь никогда не будет такой! Она приложит все усилия и посвятит ее воспитанию все свое время, всю свою жизнь.

Когда все опасения, наконец, улетучились и Вера убедилась, что все вокруг на самом деле реально, она блаженно улыбнулась. В голову ей пришла мысль, что этот сон являлся попыткой ее разума показать ей один из вариантов развития ее будущего. И он же являлся, в какой-то мере, предупреждением. Завтра, когда она окончательно отрезвеет, она обязательно поразмышляет об этом.

Вернувшись в кровать, она сказала:

– Давай завтра навестим Матвея.