Цветущая вишня

– Это ненормальное солнце.

А Вера, находясь все в том же состоянии, весело возразила:

– Да ладно тебе! Какой теплый, прекрасный день!

Матвей вздохнул, посмотрел на двухэтажное здание готического стиля и спросил:

– Зачем тебе с ней видеться?

Улыбка погасла на румяном лице Веры.

– Так надо, – сказала она коротко.

– Но зачем? Чего ты хочешь добиться?

– Признания.

– Признания? А для чего?

Когда она не ответила, он продолжил:

– Я думал, что ты мыслишь так же, как и я.

– Это правда, – перебила Вера. – И ты прав, Матвей. Все это нереально. Разве нет? – Она засмеялась, разведя руками. – Откуда, откуда доказательства, что мы сейчас не спим? О, как это точно, как верно. И как же я сама до этого не додумалась раньше? И сейчас, дорогой, я намерена проснуться. Поэтому я здесь.

Он покачал головой.

– Но ты же сама говорила, что ненавидела свою прежнюю жизнь. Не ты ли называла каждый день адом? Не тебе ли годы казались оборванным, выцветшим полотном? Не ты ли жаловалась на скверное отношение дочери к тебе? Что тебе одиноко, что тебе грустно, невыносимо терпеть однообразие и серость собственной жизнь? Все это ложь?

Вера смотрела на него, невольно соглашаясь с каждым его словом. Но впервые ее уверенность не поколебалась. Она подошла к нему и взяла его лицо в ладони.

– Единственное, за что я благодарна жизни, которая сыграла со мной такую злую шутку, это ты. Я бы никогда тебя не встретила, Матвей. И никогда бы мое сознание не перевернулось без тебя. Реален ты или нет – но ты замечательный. Спасибо тебе за поддержку. Я не понимаю, зачем ты мне помогаешь, но я так тебе благодарна. Все, что ты сказал, доказывает твою веру. Это то, чего я и добивалась. Спасибо.

Матвей взял ее ладони и мягко отнял их от своего лица.

– Ты хочешь вернуться обратно, – сказал от утвердительно. – Зачем? Разве тебе не нравится быть молодой, юной? Жизнь только начинается – и ты можешь ее изменить именно сейчас. Неужели легче строить дом на обломках старого, разрушенного сарая?

– Нет, милый, эта жизнь была мне послана не для этого. А чтобы я, наконец, поняла причину, по которой у меня все было не так. И за это я безмерно благодарна. Но сейчас пришло время доказать усвоенный урок.

Матвей снова покачал головой, но на этот раз не нашел слов. Единственное, что могло сорваться с его губ, было:

– Это все неправильно…

То, что происходило с Матвеем, было похоже на увядание доселе крепкого цветка. Он всегда был таким сдержанным, чересчур спокойным и оттого почти безжизненным. И закрытым. Он всегда был подобен плотно сомкнутым ставням. Но сейчас она увидела, как ставни эти приоткрылись. Она увидела, как постепенно стали проявляться эмоции на его лице, как заблестели черные глаза. И сердце ее содрогнулось. Она обняла его за шею и привлекла к себе, позволив его лбу уткнуться в ее обнаженное плечо, уже покрытое солнечным ожогом.

– Я никогда, никогда тебя не забуду, Матвей. Спасибо тебе, дорогой.

Он поцеловала его в висок, погладила по волосам и, последний раз заглянув ему в глаза, направилась ко входу в здание. Обернувшись, она сказала с улыбкой:

– Не жди меня.

Всем своим видом Матвей показывал яростное отрицание.

Но как мог страх не заявиться в душу Веры?

Конечно, именно тогда, когда она поднималась на нужный этаж в маленьком лифте, где пахло скважиной, Вера почувствовала ломоту во всем теле и сильную дрожь в коленях. Этот страх был бессознательным, но Вера узнала это ощущение. Его ни с чем не спутаешь.

Что она скажет Кате при встрече, когда в голове путается слишком много мыслей? Сможет ли она удержать самообладание? Как сильно будет дрожать ее голос? И не заплачет ли она в самый неподходящий момент?

Когда Веру подвели к кабинету, время для нее остановилось. Именно тогда, в ту минуту, Вера полностью отреклась от нынешнего состояния – она вновь стала сорокалетней Верой, матерью несносной дочери переходного возраста.

Нужно обойтись без прелюдий, здесь и сейчас они ни к чему.

Дверь перед ней отворилась, она вошла.

В глаза ей сразу же бросилась Катя, сидящая за своим рабочим столом в самом конце кабинета, у окна. Она смотрела на Веру так, будто ждала ее все это время.

Вера закрыла за собой дверь, другой рукой она прятала за спиной дневник. Не отрывая глаз от Кати, она сделала неуверенный шаг вперед, но дальше не сдвинулась.

– Добрый день, – разорвал напряженную тишину звучный голос Кати.

Вера лишь медленно втянула воздух носом, надеясь, что это успокоит ее нервы.

– Проходи, садись.

Вера проигнорировала ее предложение.

Катерина улыбнулась, откинув кудрявую гриву через плечо.

– Будешь стоять там? Откуда легче убежать?

Веселое настроение, в котором Вера пребывала еще утром, покинуло ее уже при входе в кабинет. Уверенность и надежда на победу еще раньше. Теперь она уже не знала, чем закончится этот визит, и, кажется, уже все равно. Цель одна – поставить свою дочь на место. Впервые за всю жизнь.

– Не притворяйся, – произнесла Вера низким голосом.

Катерина повела бровями.

– А кто здесь…

– Ты знаешь меня, Катя, – Вера принялась наступать, но очень медленным, осторожным шагом, – и ты узнала меня еще тогда, в ресторане. Черпнула радости из моего позора? Как всегда, ты питаешься только моим горем. Надеюсь, ты насытилась, но довольно игр. Нравится тебе быть взрослой? Вижу и сама.

Сначала Катерина изменилась в лице: она насупилась, глядя на Веру из-под бледных бровей, а затем надменно вздернула подбородок, показывая ей тем самым, на чьей, все-таки, стороне преимущество.

– Ты бредишь. Ты… бредишь. Садись. Мы с этим разберемся.

– Ну признайся уже, что узнала меня. Зачем продолжать прикидываться? Неужели тебе не было страшно, одиноко, тоскливо? Я очнулась там, дома, одна, вот такая, без тебя. Мне было страшно! – Вера прижала свободную руку к груди. – Я искала тебя по всему городу, но тебя как будто перестало существовать! И вот, когда я нашла тебя, ты продолжаешь надо мной издеваться?!

Катерина молча смотрела на Веру. Губы ее сложились в тонкую нить, а взгляд остыл. Видимо, она еще не придумала, что сказать, но Вера всегда была готова к нападению.