Цветущая вишня

– …и ее смерть поразила тебя. Я понял это еще тогда, когда нашел тебя в ванне. Мне уже тогда нужно было что-то предпринять, но я лишь задумался. Этого было недостаточно. Я хотел уберечь тебя от тоски по матери, я правда старался сделать твою жизнь лучше, наполнить ее радостью…

«Ну конечно!»

Вера уже была на грани взрыва. Ее тело начало дрожать, но я держалась изо всех сил.

– И вчерашний случай… Я не считаю тебя сумасшедшей, что ты. Я понял тогда, что тебе очень больно, а я этого не замечал. Или, может, попросту игнорировал. Потом, когда ты убежала с Матвеем, мы с Катериной поговорили…

– Что? – Она спохватилась.

– Не волнуйся, – он взял ее руку, – все хорошо. Она предложила помочь тебе.

– Помочь?!

– Да. Она готова поработать с тобой, причем бесплатно. Она профессиональный психолог, и с ней ты можешь поделиться чем угодно. Я знаю, что мне ты не доверяешь, я понимаю, но с ней ты можешь быть откровенна. Она поможет тебе.

Вера была готова запротестовать, но та самая мысль, удержавшая ее однажды, ударила ей в голову с новой силой: только что ей открылась прекрасная, – и единственная, – возможность вновь увидеться с Катей! И, кто бы мог подумать, в этом ей помог Никита! Никита! Последний человек, на которого она могла рассчитывать.

– Что скажешь? – Спросил он с опаской. – Ты… знаю, ты лютая противница психолог и…

– Хорошо, – сказала она смиренно, – думаю, ты прав. Мне бы не помешала пара сеансов психотерапии.

Она встала с дивана и, выдавив улыбку, сказала:

– Можешь договариваться с ней насчет приема. А я пока в ванную, если ты не против.

Раскрыв рот, он проводил ее ошеломленным взглядом.

Сняв с себя, наконец, маленькое черное платье, оказавшееся не слишком счастливым, Вера с бескрайним наслаждением погрузилась в горячую воду, скрытую под толщей воздушной пены. Пока тело ее отмокало, ум принимался за работу. Ему, казалось, никогда еще не удавалось вымолить у своей хозяйки не то что отпуск, а даже маленький выходной, хотя бы на полдня.

Она смотрела то в потолок, то на кончики пальцев ног, которые она нарочно извлекала из воды, то на дверь, как будто ждала кого-то.

«Я заставлю тебя поверить. Я заставлю тебя принять».

Она пробыла в ванне где-то около часа, может, даже с лишком, пока ее безустанный раб не возродил в ее голове желанную идею.

Когда она проходила мимо кухни, в которой Никита готовил ужин, распространяющий свой запах чуть ли не на весь район, на губах ее играла странная, загадочная улыбка, которую даже сама Вера не привыкла чувствовать на себе. Когда же ее заметил Никита, то от удивления уронил тарелку.

– Что такое? – Вера зашла в комнату и, увидев на полу разбитое стекло тарелки с цветочными узорами и спагетти (лежащие и на полу в идеальной форме), она спросила снова. – Что случилось?

– Эх…уронил.

– Аккуратнее надо быть, – с этими словами она вышла.

Никита неподвижно стоял на своем месте несколько минут.

Тем временем Вера продолжала вести себя странно: она разобрала свой гардероб, разложила несколько вещей на кровати и долго рассматривала каждую из них, пока не выбрала черное бархатное боди и кожаную юбку агрессивно-красного цвета. Это был любимый образ Кати, что Вера всегда старалась исправить, но желаемого так и не добилась. Она ненавидела это боди, облегающим растущую фигуру дочери и нарочито ее подчеркивающую, за вырез, казавшийся Вере чересчур глубоким. А эта юбка раздражала ее – она была «слишком короткая» и абсолютно безвкусная. Это напоминало Вере о тех годах, когда кожа была на пике моды, и люди были готовы носить даже пижаму из кожи. Тогда у Веры были трудные времена в жизни, и, почему-то, именно такие юбки ассоциировались у Веры с ними.

Но сейчас она не думала о своей неприязни. Аккуратно Вера положила одежду на кресло, остальные вещи убрала обратно.

Остаток вечера она провела у зеркала, расчесывая волосы и разглядывая себя, словно незнакомку в противоположном окне дома.

Устав расчесываться, Вера положила гребень на столик, а потом провела кончиками пальцев по отражению.

– Прощай. Скоро.

Этой ночью ей ничего не приснилось. Она спала крепко и, к собственному удивлению, спокойно – словно младенец, уставший весь день рыдать и кричать, требовать что-то от этого дикого, пугающего своей неизвестностью мира.

Утром она не чувствовала привычной усталости и разбитости, как будто бы по время сна по ней проходил трамвай. Наоборот – она была свежей, полной сил и энергии. Она подумала, что так, похоже, встречают новый день счастливые и целеустремленные люди. Она же не могла вспомнить ни одного своего пробуждения в таком состоянии.

У нее не было счастья, у нее не было цели.

Счастья у нее нет и теперь.

Но есть цель.

За завтраком Никита объявил дату их с Катериной встречи – ровно через два дня,

«Два дня – два года», подумала Вера, обрадовавшись новости и расстроившись из-за нее одновременно.

– Ты не мог бы сказать мне свой адрес? – Попросила его Вера, прежде чем Никита отправился в кафе, где ему «легче работалось над своими проектами».

– Зачем? – Спросил он, надевая куртку.

– Хочу заказать пиццу.

– А-а… конечно.

Он записал на листке адрес, добавив:

– Только не увлекайся: вредно.

– Конечно. Ты скоро вернешься?

– К вечеру.

Он ушел, и Вера воспользовалась его отсутствием. Она набрала номер Матвея, который принял звонок удивительно быстро, будто все время ждал его.

– Да?

– Матвей, это Вера.

Он промолчал.

– Матвей, – продолжала она, – через два дня я должна встретиться с Катей. Я бы хотела, чтобы ты проводил меня. Сама я вряд ли доберусь до нее.

– А что твой отец?

– Ни к чему его сопровождение. Ты поможешь?