Лиза и Воробей на планете Цера

И тут Лиза в ужасе увидела, как церазвераптиц неожиданно завис в воздухе, словно не зная, что ему делать.

– О, нет! Синдром «разносердцевых». Его же сейчас убьют! – простонала Лиза, закрыв рот ладонью.

Воины Сарапа, заметили, что их самый грозный противник внезапно замер, точно выбился из сил, и тут же решили воспользоваться его временной слабостью. Десятки лазерных лучей устремились к церазвераптицу. Но неожиданно, вокруг Флафина образовалось странное сияние, обволакивающее его прозрачной оболочкой. Оно становилось все ярче и плотнее и через секунду Флафин оказался в огромном, радужно переливающимся пузыре, очень похожим на мыльный. Воробей, очутившийся вместе Флафиным внутри необычного пузыря удивленно таращился по сторонам, не понимая, что происходит. Ударившись о защитную оболочку, смертельные лучи моментально отразились от нее, не причинив друзьям никакого вреда.

– Надо же, пока церазвераптиц слушает свои сердца, сама Природа оберегает его. Удивительное зрелище! – услышала Лиза восхищенный голос Талы. Она и не заметила, как та подлетела к ней совсем близко.

Цераптиц, – крылатый напарник Талы – так бережно опустил свою ношу на землю, что Лиза поневоле обратила на него внимание. Темные перья на его голове все слиплись от запекшейся крови, но голубые, лучистые глаза смотрели на девочку весело и немного задиристо.

Тем временем Флафин, принял единственно верное для его сердец решение. Стремительно спикировав вниз, он, издавая грозное рычание, сильными ударами лап раскидал в стороны воинов, нападающих на его сородичей. И через мгновение юные церазвери были спасены.

То ли из-за сильных переживаний за друзей, то ли из-за шума сражения, Лиза внезапно почувствовала, как ее ноги подкашиваются, а перед глазами начинает вертеться карусель из красных лучей, крыльев и когтистых лап. Она осторожно присела на землю и помотала головой.

– С тобой все нормально? – обеспокоено спросила ее Тала.

– Да, да, – слабо ответила Лиза и попыталась улыбнуться.

– Не бойся, скоро все закончится, – улыбнулась ей в ответ Тала, и в уголке ее рта неожиданно мелькнула маленькая озорная ямочка.

– Вперед! Церанцы! За мной! Прогоним врагов с нашей планеты! – закричала Тала забираясь на спину цераптица с лучистыми глазами. И вся стая послушно поднялась вверх, а церазвери, как по команде, задрали к небу морды и протяжно завыли.

Лиза тоже подняла голову и увидела, что все небо над Церой стало пегим от смешения неболетов и крыльев цераптиц. Церанцы, принявшие свой исконный облик, ожесточенно дрались, выгоняли врага изо всех уголков своей планеты. И перепуганные воины Сарапа, наперегонки улетали прочь, думая только об одном, – как поскорее покинуть эту негостеприимную планету, еще недавно казавшуюся такой мирной и беззащитной.

От увиденного голова девочки закружилась еще сильнее, а к горлу подступила противная тошнота. Она легла на землю, и в ее ушах еще громче и явственнее зазвучал шум битвы. Пролетающая мимо цераптица, словно привидение на звездном небе, махнула девочке крылом. Только в отличие от привидения, крыло у птицы было черным как сама ночь. И внезапно Лизу накрыла непроницаемая темнота. Она попробовала вздохнуть, но воздуха катастрофически не хватало и, издав сдавленный крик, Лиза потеряла сознание.

У постели больной

Когда Лиза открыла глаза, ее по-прежнему окружала темнота. Первым делом она пошевелила руками. Они прекрасно двигались, и Лиза облегченно вздохнула. Дышалось ей тоже легко и свободно. Голова не болела, сердце билось ровно и едва слышно. И внезапно девочку озарило. Да она же дома! Лежит в своей собственной кровати. Просто фонарь за окном опять перегорел, поэтому-то ее и окружает темнота.

– Мама, мамочка! – громко закричала Лиза.

Откуда-то издалека раздался тихий звук поспешных шагов. Над кроватью девочки склонился темный силуэт, и она почувствовала, как мягкие руки коснулись ее лба.

– Все в порядке! Ты – в безопасности. Спи. Сейчас ночь. Завтра обо всем поговорим. Ты устала, тебе надо отдохнуть – раздался нежный шепот, вот только Лиза никак не могла узнать, кому же он принадлежит. Внезапно ее накрыла сильная слабость и, вновь закрывая глаза, Лиза покладисто пробормотала:

– Ну хорошо. Я уже сплю.

Когда Лиза проснулась во второй раз, в комнате было уже светло. И ей сразу стало ясно, что она все еще находится на Цере. Ее взгляд остановился на очень красивом рисунке, изображенном на потолке неизвестной комнаты. Церазвери и цераптицы, изображенные на фоне голубого неба, задумчиво взирали на девочку, сверху вниз, словно размышляя, – доверить ей свою тайну или нет?

– А я уже итак все знаю, – пробормотала Лиза.

Повернув голову, она увидела Воробья. Он спал в глубоком кресле, свернувшись калачиком. Его рот был полуоткрыт, а руки сложены на груди. Воробей спал тихо и даже слегка улыбался во сне.

Лиза осторожно села и огляделась по сторонам. Она никогда раньше не была в этой комнате. Стены, окрашенные в нежно-розовый и небесно-голубой цвета, кровать с балдахином, большое зеркало, стол, заставленный милыми девчачьими безделушками – все свидетельствовало о том, что это была спальня девушки.

Лиза медленно сползла с высокой кровати и, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить Воробья, подошла к окну, зашторенному плотной портьерой. Резко ее отдернув, девочка вскрикнула от неожиданности. За окном, мерно помахивая огромными крыльями, в воздухе висел Флафин. Его грустные голубые глаза тут же загорелись счастливым огоньком, стоило ему увидеть Лизу.

– Флафин, что ты тут делаешь? – радостно спросила Лиза, поспешно открывая створку рамы.

– Тебя навещаю, – ответил Флафин.

– Ну наконец-то ты пришла в себя, и эти бесконечные околооконные бдения закончатся, – раздался как обычно недовольный голос Помпона.

Наставник по-прежнему был на своем месте. Раскачиваясь на мохнатом плече церазвераптица, Помпон изо всех сил старался сохранить свой обычный, невозмутимый вид. Но по его блестящим черным глазкам было видно, что он тоже рад видеть Лизу.

– И долго ты здесь … висишь? – обеспокоено спросила девочка, присаживаясь на широкий подоконник.

– Да нет, не особо долго, – улыбнулся Флафин, и Лиза робко погладила его по мягкой, чуть курчавой шерсти.

– Ничего себе – недолго! – возмутился Помпон. – Вы – племянница королевы – изволите дрыхнуть уже целую неделю, – поспешил уточнить он. – Вашему дружку Воробью повезло – он-то почивает в удобном кресле. Уже всю сидушку, наверное, протер, скоро обивку менять придется. А мы с Флафиным здесь висим. Мне ветром все уши продуло.

– Целую неделю! – воскликнула Лиза. – И все это время ты был здесь?

– Нет, я навещаю тебе всего семь или восемь раз в день, – успокоил ее Флафин. – Внутрь замка из-за своих размеров я не прохожу. Вернее, в главный вход прохожу, а вот лестницы здесь очень узкие, так что я смотрю на тебя отсюда.

– Флафин, ты уже знаешь, что Места Силы больше нет? – с жалостью глядя на друга, спросила Лиза.

– Это ничего, ты не расстраивайся, – поспешил утешить девочку Флафин. – Я даже рад, что выгляжу вот так. Мой папа мною гордится. И мама тоже. И Пурвис и Дийна. Представляешь, я – единственный в Краспо церазвераптиц. Живое воплощение наших пращуров. Меня больше никто не дразнит, – немного помолчав, добавил он.

– Да уж, сейчас это было бы затруднительно, – раздался за спиной Лизы веселый голос Воробья. – Хотел бы я посмотреть на тех, кто осмелится над тобой насмехаться!

Улыбнувшись девочке, он уселся на другой конец подоконника и приветственно потрепал Флафина по мохнатому плечу.

– Помпоныч, тебе тоже привет! Тебя еще не выгнали с работы без выходного пособия? – поддел он наставника. – Когда церанцы узнали, кто они есть на самом деле, и увидели себя в истинном обличии, то поняли, что их «разносердцевые» сородичи гораздо более совершеннее, чем просто церазвери и цераптицы. Теперь Флафину не придется определяться, к какому роду он принадлежит. Его род – церазвераптица – самый лучший! Ты видела его в бою? Да он же творил чудеса!

– Мы вместе их творили, – скромно заметил Флафин. – И Помпон тоже помогал.

– О! Еще как! Да если бы Помпоныч, жертвуя своими зубами, не перегрыз твои веревки, ты бы до сих пор валялся на земле, нюхая сапоги воинов Сарапа, – сказал Воробей.

– Смею заметить, что на такое решится не каждый наставник, – не преминул заметить Помпон. – Например, заслуженная наставница Навона, навряд ли способна на такое самопожертвование. Я ее, кстати, недавно встретил. Бедняжка! Вся в растрепанных чувствах! Похоже, нервный срыв у нее не за горами, – со скрытым ликованием в голосе сообщил Помпон. – За последнее время воины Сарапа изрядно пощипали ее шерсть, арестовывая всех, на чьих плечах ей удалось примоститься. Ох, бедняжка, бедняжка, – счастливым голосом почти пропел Помпон. – Хорошо, что мы прогнали их прочь с нашей планеты. Теперь она хоть немного успокоится.

– Да, когда все церанцы, приняв свой истинный облик, стали церазверями и цераптицами, мы погнали этих гадов до самого края Галактики, – восторженно подтвердил Воробей. – Думаю, теперь они никогда не решатся снова высадиться на Цере.

– Так все эти церазвери и цераптицы, которых я видела, это не галлюцинации? – спросила Лиза, проводя рукой по лбу. – Я думала, что у меня просто разыгралось воображение.

– Какое там! – взмахнул рукой Воробей, в порыве чувств чуть не вывалившись из окна. – Это была битва, настоящая доисторическая битва! – Говорю же тебе, мы надрали им… В общем, они получили по заслугам. Бежали с планеты так, что только их черные каски мелькали.

– А Сарап? – уточнила Лиза.

– Тоже, гад, сбежал! – с досадой ответил Воробей. – Не удалось его прижать. – Мы с Флафиным преследовали его до самого края неба. Но потом он все же оторвался от нас. Если бы таких, как Флафин – церазвераптиц – было побольше, мы бы непременно его повязали!

– Так церанцы теперь все такие, как были раньше? – поинтересовалась Лиза.

– А ты что, ничего не помнишь? – сочувственно спросил Флафин.

Лиза растерянно помотала головой. Последнее, что сохранилось в ее памяти – это взмах черного крыла цераптицы.

– Я помню только сражение и то не до конца. Я слабачка – потеряла сознание. И не то что не участвовала в битве, а даже толком ее и не видела.