– Расскажи, Ахмед, что-нибудь про девушек, – просил я его по-русски.
Ему было восемнадцать, он учился в колледже на учителя турецкого языка. Он мог неплохо изъясняться и на русском.
– Лена завтра улетать, Полина ещё четыре дня здесь будешь, Маша послезавтра улетать.
– А ты почему улетаешь?
– Отель плохо, шеф плохо, там Мардин, есть мама мой, папа есть мой.
1 – (кирг. – Ты не из Диярбакыра. Ты баткенец!)
2 – (тур. – Я всех вас люблю!)
3 – (англ. – Я люблю вас, друзья! Братья!)
***
В паху и в пояснице у меня болело так, что мне казалось, будто туда вставили лом. Я с большим трудом приседал для того, чтобы вытаскивать тарелки из нижнего яруса тачки. Через силу разгибал спину и волочил промокшими ногами по залам. Но иногда внезапно становилось лучше. Отпускало, дышалось как в детстве.
***
06 октября 2018 года.
В этот день мне исполнилось двадцать семь. Я никому не говорил про день рождения. Не хотелось, чтобы подходили ребята, просили занять денег на выпивку по такому прекрасному поводу и произносили тосты про счастье и здоровье. Для большинства киргизов, слово займи – означает, дай.
Я решил сильно не напиваться – процентов пятьдесят опьянения. Я пропустил пару стаканчиков виски вместе с Абубакиром.
Про день рождения знал только Кутман, мой друг. Ему было двадцать девять. Он работал швейцаром. Худощавый паренёк с маленькой лысой головкой, чей язык обгонял мысли. Он говорил без устали и был безобиден.
Каждый день Кутя рассказывал какую-нибудь нежную историю про свою семью. У него были жена и трёхлетний сын. Ребёнка они оставили с его родителями в Кыргызстане. Жена работала официанткой в Кемере, в том самом отеле, где работали мои земляки, Назар и Темир.
Мы с Кутманом сидели в кафетерии.
– Всё время я думаю о ней. Всё время ревную. Что она делает, с кем проводит свободное время, – простодушно говорил Кутман. Он бы и мухи не обидел. У него были острые уши, острый нос, острый кадык.
– Ты ездишь к ней в свободное время? – Спросил я.
– Конечно. Она говорит: не бойся, я люблю тебя, храню тебе верность, я только твоя. Я ведь твоя жена!
– Красивая?
– Да, для меня она самая красивая.
– Ты предупреждаешь её о своём приезде? – Я даже не знаю, говорить ему правду или нет.
– Да, звоню, говорю: жаным
, я еду, – неуверенно отвечает Кутман.
Зря он предупреждал её. Я бы на его месте предпочёл поймать жену на месте. Но это было не в его духе.
За два дня до того разговора я ездил в Кемер проведать своих товарищей-земляков.
– У вас в Кирише работает парнишка, Кутман зовут, – говорил Назар, – лысый такой, вечно в кепке ходит.
– Да, он мой друг. Кстати, его жена у вас работает.
– Так вот, она тут со всеми турками е…ся. Так и передай ему.
– Для меня это не новость. Уж очень он наивен, – отвечаю я. – С чего бы это мужу и жене в разных городах работать? Хотя, это не моё дело, и не твоё тоже.
– Ещё как нах… наше дело, – спокойно и неторопливо возражает Назар. – Я разговаривал с этим дал…ом. Он говорит, чтобы я не лез не в свои дела. У меня даже фотка есть, где она выходит из мужской комнаты в пять утра. А зашла туда в одиннадцать вечера. Что она там, всю ночь с турками в карты играла? Или бл…ь турецкие сериалы смотрела?
Мне обидно за Кутю. То же самое происходило и в моей жизни: Динара бросила меня без предупреждения и быстро увлеклась Ынтымаком. Каждую ночь они вместе возвращались с пляжа. Ей можно было развлекаться с ним. Но когда я попался на глаза киргизов с полячкой, то Динара разыграла мелодраму. Она гуляла с Ынтымаком без задних мыслей, а я флиртовал с туристками только для того, чтобы отомстить Динаре. Я чувствовал себя жертвой, а она всюду улыбалась и смеялась, словно подросток, который не осознаёт, что причиняет кому-то боль. Понятно, что ей на меня плевать. Но в отличие от Кутмана, я был в состоянии отомстить за себя.
Назар показал мне фотографию в своём телефоне. Лица не было видно. Только красивая фигура в коротком белом платье.
– А это точно она?
– Конечно нах…! Я подходил к ней, говорил, что мужу покажу. Она бл…ь отвечает, что это не она. Я ещё бл…ь в самом начале заметил, что она в столовой с турками целуется, когда здоровается. Потом только узнал, что она замужняя.
– Красивая?
– Какая нах… красивая! Лучше подрочить, чем её трахать, – хладнокровно ответил Назар.
– Оставим это. Пусть живут так, как живут.
– Ху… нах…! – Оборвал Назар, – если этот дал…б сюда приедет, я его бл…ь разъ…у. Я ему фотку показывал, он говорит, чтобы я удалил её. Её тут уже все турки перее…ли. Был бы он нормальным мужиком, уже бы приехал сюда и дал бы ей пи…ы.
В шахматах такая ситуация называется пат. Меня никто не атакует, но ходить мне некем. Дело скверно. Чья-то личная жизнь – не моё дело. Но Кутман – мой друг. Не знаю, как бы он поступил, окажись я на его месте. Супружеские измены встречаются на каждом шагу. В Кыргызстане многие мужчины своим жёнам изменяют без зазрения совести. Наоборот происходит реже, особенно, в деревнях. Людям непривычно слышать об измене жены. Отсюда такая реакция Назара. Я уверен в том, что Кутман своей жене не изменяет, это уже несправедливо. Это нечестно. Но что-то меня сдерживает. Кутман и сам догадывается, что жена ходит налево.
Даже если я начну его в чём-то убеждать, он всё равно не откажется от жены. Делать человеку больно мне не хотелось.
– Но я думаю, что-то было, – дрожащим голосом говорит Кутя, – думаю, у них есть то, чего нет у меня.
– У них – это у курдов?
– Да, – простодушно отвечает он, – я ей специально звоню перед тем, как приехать, боюсь, поставить её в неловкое положение.
После этих слов мне самому захотелось влепить ему пощёчину.
– Решать тебе, дружище, – говорю я, обессилев.
– Мне этот Назар не понравился. Он мне фотку показывал, где типо моя жена. Попроси Назара, чтобы он удалил. Он твой друг?
– Хорошо, я передам.
– У него ещё старший брат есть, Темир. Он приставал к моей жене, звал ночью на пляже погулять, намёки разные делал.