Горький шоколад 2. Из пепла

– Мужики, кто это был? Ник? Костаниди? – Озноб бил ослабшее тело, голос вздрагивал, руки ходили ходуном, как у старого алкаша.

– Ты че несешь, пьянь? Не знаем мы такого, а кто был – не твое дело. Сказали гулять, иди гуляй, как бы хуже не было.

Дэн так и сидел, свесив голову на грудь, пока охранники садились в машину, потом машина отъезжала, и звук мотора исчез вдали. Потом остались только волны, прохладный сентябрьский ветер, ночь и он. Он сидел долго, глядя в ночное море, пока не ушла дрожь и не успокоилось сердцебиение, потом почувствовал, что совсем замерз. Похоже, у Оксаны были еще покровители, если это не Ник. Думать об этом не хотелось. Он встал и побрел по прибою в сторону города. Потом увидел, что к берегу подходит дорога – вышел на дорогу, пошел вдоль нее. Машин было много, для ночного времени, но никто не останавливался. Дошел до заправки, там попросил вызвать такси. В гостинице был перед рассветом, думал, друзья ищут в панике – однако все было спокойно, никто его не терял.

В номере включил чайник, заварил кофе из набора пакетиков на столе – оказался жуткий, приторно сладкий, три в одном. Выпил, скривился, но хотелось пить и согреться. За ночную дорогу все мысли из головы выдуло, было пусто. Везде пусто – на душе, в голове, в сердце. Встал под горячий душ, уперся лбом в стену и закрыл глаза.

Глава 8. Опять новое лицо

Новый дом Ксении располагался в испанской Хавее, с одной стороны был зажат пляжем, с другой – улицей, являющейся автострадой. В городе проживало множество иностранцев, по крайней мере, английская речь звучала повсюду, и практиковаться в испанском особой необходимости не было. Тем более, здесь еще в ходу был валенсийский язык, в корне отличающийся от испанского. Местное население не особенно любило приезжих, Ксения неоднократно обнаруживала брошенные на ее участок из машин бутылки. Учитывая, что более нигде она подобного не видела, это было демонстрацией неприятия. Кроме этих мелочей, досадных, но не существенных, в ее жизни больше не было неприятностей. Зато была тоска по родине, иногда так хотелось брусники, моченой как у мамы.

Примиряло с жизнью только море – оно захватывало весь горизонт, хоть с террасы, хоть с пляжа. Спуск на пляж был обрывистым, там была выстроена деревянная пологая лестница, в городе были другие пляжи, намного лучше, поэтому у ее дома людей на пляже почти не было. Она могла гулять босиком, загребая тонкий песок пальцами, сидеть в прибое, или даже плавать голышом. Разве что из соседних коттеджей кто-то мог увидеть, но пока там не было никого. Сезонное жилье и люди появятся летом.

Осенью начались шторма – сперва это зрелище восхищало, потом стало надоедать. Ветер, ветер, белые буруны, день и ночь с грохотом обрушивающиеся на берег. Однажды, ночь напролет без сна слушая шум волн, Ксения поняла, что должна уехать. Хоть куда, лишь бы там были люди. Нормальные люди, кроме охранников и домработницы.

Она решила поехать в Барселону, пока еще живот не слишком мешает передвигаться, осмотреться, посмотреть город и достопримечательности, выспаться в отеле, походить по магазинам. Охранники не возражали, молча поехали с ней. Но за эти два месяца, она уже привыкла к ним, как к «любимой» мозоли.

В Барселону к ней приехал Ник, как всегда в сопровождении Макса, охраны. Ксения не заблуждалась, что ему все докладывают – но было жаль, что он явился так быстро. Вопросов, наученная прошлым, не задавала.

Ник встречался с партнерами, это были немцы и итальянцы, жившие в том же отеле. Ксения сопровождала его, однако он не представил её своей женой, как пугал раньше. Представил личным помощником, немного переводов, а в основном – компания на посиделках, шикарная женщина в шикарных шмотках. Привычно для себя, она легко вошла в роль светской пустышки, глубокомысленно смотрела в глаза, красиво поправляла волосы, привлекая внимание к изящным рукам, кокетливо прикусывала губку. Улыбалась, принимая комплименты, и почти всё время молчала. Пьяные фирмачи велись на её игру, жали ручку, и приникали к ней мокрыми поцелуями. Несмотря на подобранное свободное платье, было уже заметно, что она беременна, и такое внимание неприятно изумляло.

Ник был очень доволен встречей, её успехом, полученными скидками. Они ужинали в номере Ника, тот был весел, как всегда, шипел и язвил, но было ясно, что он ещё чем-то ужасно доволен. Оба сидели, переглядывались и ждали вопросов. «Да пошли вы!» думала Ксения и не задавала вопросов, а всё трещала о своем, о девичьем.

– Я нашла вакансию, в моем же городе, в отеле требуется менеджер для работы с клиентами, я думаю попробовать. Там нужен русский и английский, у меня есть шанс. – Она говорила легко, как о пустяках, но сама в страхе замерла, ну как не позволят? А так хотелось жить как нормальный человек.

К ее удивлению, Ник вообще не отреагировал, а Макс только подмигнул. Неужели удача! Не тут-то было.

– Пока у тебя нет разрешения на работу и какого-то определенного статуса. Завтра встречаемся с твоим женихом. Молодой непонятый художник, Игнасио Вальдес, хочет уехать в Америку, но денег нет. Вы расписываетесь, он получает деньги и сваливает. А ты становишься сеньорой Вальдес и гражданкой этой прекрасной страны. Кстати, здесь не принято менять фамилию в браке, официально в документах ты будешь Вальдес-Войцеховская. Но это только в юридических документах, обычно можно использовать только первую фамилию. Короче, все сложно. Когда все бумаги будут готовы – делай что хочешь. Развод возможен не ранее пяти лет, рисковать не нужно. Так что, готовься к свадьбе, невеста!

– И сколько запросил мой женишок? – едко усмехнулась Ксения, уже возненавидевшая этого мачо.

– Не переживай, расходы покрыл твой бывший. Полностью. – Говоря это Ник пристально следил за реакцией девушки. Но ей удалось выдержать лицо, и он довольно хмыкнул.

– Ну что ты хочешь видеть? Что я его ненавижу? Нет, я его люблю. Он меня нет. Сколько ты у него отнял? – Даже говорить смогла легко, хотя горечь и захлестнула горло.

– А сколько стоит твоя жизнь, детка? – Ник уже немного злился, но на маске шрамов определить что-то было невозможно.

– Солнце, Ники, неужели ты меня все-таки ревнуешь, может ты еще скажешь, что любил меня? – Она томно прикусила палец, и состроила Нику самые влюбленные глаза. Не удержалась, и засмеялась.

– Наглая, глупая, как тебя не любить, ты просто рвешь мне сердце, своей наивностью. – Смех Ника стал более нормальным, но совсем тихим. Господи, что творится! Бешеный Ник научился смеяться!

На регистрацию брака в магистрат она оделась как настоящая невеста, и несмотря 5-ти месячную беременность, выглядела отлично. Игнасио (хорошо, что не Хуан Карлос, а то бы ржала всю регистрацию), оказался совсем молодым парнишкой, кудрявым и смуглым, гибким и белозубым. Такого легко представить на доске для серфинга, или в рекламе дезодоранта. Судя по тому, как он успел пожать и задержать в руке ее ладошку, парень был еще тем бабником. Первоначально они долго и нудно подписывали брачный контракт, в котором было предусмотрено буквально все. Потом юноше перечислили деньги – он проверил поступление, показал большой палец. И подмигнул Ксении, по-хозяйски беря ее ладони, и прикасаясь к ним губами. И поцелуй в магистрате был далеко не невинным, она, ожидая дежурного «чмока», подставила лицо, но Игнасио лихо прижал Ксению к себе, опустив руку практически на з.. пониже спины, и неожиданно властно впился в губы. Ее рывок назад позволил ему притиснуть сильнее и углубить поцелуй. Отпустив обалдевшую Ксению, он лихо ей подмигнул.

– Мадам, я готов сделать наш брак настоящим! Вы обворожительны! – Проговорил на английском довольно громко для Ника и Макса. – Ваш мужчина так смотрит на меня, что готов убить! Пусть он ревнует! – Это тихо, ей почти на ушко.

Так Ксения сменила имя очередной раз – Милана Войцеховская превратилась в Милану Вальдес, гражданку Испании. Макс остался оформлять гражданство Миланы, Ник повез ее гулять по Барселоне. Отказаться не получилось, и первые выходы в город рядом с инвалидной коляской, ее напрягали. На шумных улицах шепот Ника все-равно был не слышен, и он молчал. В тишине девушка забывала о спутнике, любуясь архитектурой невообразимой Саграда Фамилия, домом с шипами или просто улицами, парками и скверами. Побывали они и в музее Пикассо, несомненно, гениального, но совершенно отталкивающе-непонятного. Ксения молчала, чтобы не выглядеть глупо, но если у Дали она еще хоть что-то находила для себя, то здесь – увы, нет.

Прекрасная, фантастическая, недоступная Барселона из книг и интернета, была у нее перед глазами, и Ксюша не собиралась портить себе счастье узнавания присутствием Ника, а он просто тихо любовался ею. И недоумевал, почему, почему он сразу не схватил ее, и не увез далеко-далеко? Защитив, закрыв от всех. Может, тогда она и полюбила бы его…Почему она казалась обычной девкой, жадной до денег? Что так изменило ее? Любовь к Дэну? Когда она стала иной, а у него в сердце поселилась заноза?

Но и эта поездка закончилась, и Ксения опять осталась одна – помощница филиппинка не знала русского, да и по-английски говорила плохо, охранники повсюду сопровождали молча, и ей просто жутко не хватало общения. Потому однажды вечером она ответила на звонок с неизвестного номера, и это оказался ее фальшивый муж, Игнасио. Они мило поболтали, он рассказал, что у него готовится выставка фотографий, и попросил разрешения ей звонить. Ксения не возражала – молодой, эмоциональный мужчина вносил в ее жизнь разнообразие, и как раз давал так необходимое ей общение. Разговаривали они на английском, испанском – для практики Ксении, на русском – потому что так хотел Игнасио, ему вдруг пришло в голову изучать русский. С их национальными традициями иметь нескольких имен, он как-то просто воспринял, что ее называют Ксенией, полагая, что это второе домашнее имя. Потом они стали общаться по скайпу, а в рождество Игнат, как стала называть его Ксения, прилетел к родителям, и решил навестить ее. С согласия Ника, она пригласила его домой.

На втором этаже в доме было четыре спальни и кабинет, одну из спален Ксения велела подготовить для Игната. Он приехал такой жизнерадостный, с подарками и шумными поздравлениями, что невольно заразил ее духом праздника. Они ездили на рождественские базары, покупали сладости, гуляли по городу, и даже молчаливый охранник сзади уже не портил настроения. Ник, опасавшийся молодого мужчины, приехал тоже – и вечера они проводили дома все вместе. Как ни странно, но мужчины почти подружились, ревности Игнат больше не вызывал. Да и какая ревность? Это был восторженный большой ребёнок, умеющий радоваться жизни и любой мелочи, чего им обоим так не хватало. Тем не менее, Ник вечно хмурился, когда Игнат по любому поводу целовал ручки «сеньоре жене». Игнат с детским удовольствием зажигал фейерверк в новогоднюю ночь, уговаривал под бой часов съесть двенадцать виноградин, загадывая желание. После боя курантов, как требуют традиции, нужно было всем обниматься, Игнат обнял даже Ника, охранника, и филиппинскую домработницу.

Подарил Игнат «сеньоре жене» свою картину – морской пейзаж с восходящим солнцем, очень похожий на вид с ее террасы, картина была небольшой, но очень солнечной и Ксения повесила ее в кабинете. Игнат много фотографировал ее и все время говорил, что она очень красива в своей беременности. Одну из фотографий, где она сидела на фоне балкона и белых прозрачных штор, за которыми только угадывалось море, в таком же полупрозрачном халате, подчеркивающем живот, он считал гениальной и планировал выставить на очередной выставке. Фото было пронизано светом, и ее лицо как будто тоже светилось. Талант молодого художника был несомненным.

– Мадонна! Мадонна, ожидающая младенца! – Эмоционально восхищался Игнат.

Единственное, чего опасалась Ксения, чтобы на фото попадало ее лицо полностью, поэтому съемка велась или в профиль или вполоборота. Так же она стала обладательницей собственного портрета акварелью, который тут же выкупил Ник и повесил в большой гостиной первого этажа.

Они выезжали вечерами в местные рестораны, Ксении нравилась эмоциональность местных людей, но менталитет был ужасно далек, они так много и громко говорили и шутили о сексе, легко заводили знакомства, и легко расставались. Игнат, за пару недель пребывания успел расстаться с тремя девушками. Его вообще везде и всегда было много – с раннего утра, когда он шел на пробежку, до позднего вечера, когда каждый день превращался в праздник, с музыкой и танцами, гостями и наоборот, выходами в свет. Беременной Ксении это было сложновато, но ведь она знала, что это ненадолго – и с удовольствием выезжала, смеялась и даже танцевала. И понемногу лед в душе таял, и жизнь впереди приобретала смутные очертания. И казалось, призрак предательства Дэна уходил все дальше и дальше.

Когда Игнат через неделю уехал, дом стал пустым. Ксения решила, что его комната навсегда останется за ним, и там же развесила его фотоработы с видами Хавеи, ее любимой Барселоны, и своими портретами.

Глава 9. Сюрпризы судьбы

Ксения всю беременность избегала УЗИ, была какая-то предубежденность. Потому, когда её привезли в родильное отделение больницы, была удивлена – у нее будет двойня! Это было настолько ошеломительным, что она вообще никак не отреагировала. Доктор счел это нормальным, полагая что ей уже известно о многоплодии. Но, увы – это же просвещенная Европа – все счета, и так не маленькие, при рождении двоих детей удваивались. И первое, о чем о попросил доктор – оплатить счета за второго ребенка. Еще один факт, платить в частной клинике надо было до, а не после. За эти серьезные деньги, предоставлялась палата, более похожая на двухкомнатный номер в гостинице, обставленная по последнему слову техники и стиля. По желанию, в палате могла дежурить медсестра, свободно допускались родственники и друзья.

– Сеньора Милана, ваш муж будет присутствовать на родах? Если так, то он должен заранее пройти беседу с врачом и психологом. – Уточнил доктор, видимо, за это тоже полагалась плата.

Ксения сразу даже и не поняла, о каком муже идет речь, потом дошло – у нее же фиктивный брак, мужа в больнице не будет, и надо как-то отвлечь внимание от этого. Здесь легко могут стукнуть в иммиграционную службу, если заподозрят нарушение закона.

– Nо-nо-nо! Я категорически против, вы же понимаете, мужчины, они такие впечатлительные! Не хотелось бы, чтобы он запомнил меня в таком неприглядном виде, и потом, сеньор Рейес, бизнес есть бизнес, не всегда можно выбрать время.

Так Ксения осталась в больнице одна, наедине с болью и схватками. Впервые остро было жаль, что нет подруг, и уже много лет рядом нет мамы. Но совершенно неожиданно для нее, к ней пришли визитеры. В Испанию прибыл ее заклятый друг – Ник, да еще с Максом и охраной. Эти посетители её совсем не радовали, однако, в глубине души было легче, что она не одна.

Для тридцатипятилетней Ксении роды были настоящим испытанием, и … вряд ли она когда-нибудь бы решилась на повторение подобного. Ужас, боль и беспомощность, не стерлись от счастья, когда в руки ей положили детей. Голеньких, мокрых, сморщенных. Мальчик и девочка.

Ксения много раз слышала, что дети рождаются страшненькими, а на самом деле они были такими крохотными, что сердце сжалось от жалости. Детей забрали, помыли, запеленали. Оба младенца продолжали громко плакать, а ей хотелось отдохнуть от всего этого ужаса. К счастью, малышей унесли, и дали ей заснуть.

Разбудили в шесть – и понеслась карусель, гигиена, кормление, пеленание. И дети теперь остались в её палате. Сегодня они выглядели чуть лучше, уменьшился отек маленьких глазок, и с первым кормлением появилось чувство материнства, щемящей жалости и любви к этим комочкам. Во второй половине дня появились Ник с Максом, посмотрели на ее ужасный вид, подержали детей, и ретировались. Ксения смеялась им вслед, самый мужественный мужик теряет сознание перед крошечным суточным ребенком.

На третий день ее привезли домой. Испуганный Ник нанял сразу двух нянек, причем вразрез с ранее высказанными убеждениями, это были русские тетки почти пенсионного возраста, с образованием и стажем работы с детьми. Одна – пожилая Мария Петровна, с внешностью первой учительницы, полная, добрая, тихая, с гладко зачесанными волосами в низкий узел на затылке. Вторая, Валентина Ивановна, худая подвижная женщина, лет 40 с небольшим, медсестра из детской неонатальной больницы. Они ловко управлялись с детьми, не слишком чинились, могли сварить Нику кофе, или бульон. Разместили их в двух крошечных комнатках на первом этаже, на девяти метрах – кровать, шкаф и тумбочка. Зарплату Ник обещал приличную, в евро. За хорошее здоровье детей премия ежемесячно. Тетки удивились, и были готовы угождать Нику еще больше.

Детская, ранее оформленная в светло-бежевом цвете типа унисекс, украсилась двумя кроватками – голубого и розового цвета. Помощь нянь была спорной, кормить Ксения планировала грудью, молока хватало, а при наличии памперсов проблем со стиркой пеленок она не видела. Жалко было тёток – они надеялись на приличный заработок. Обе няни изо всех сил старались угодить, с поучениями не лезли, и она временно смирилась.

О том, что оставила обеих нянь, стала радоваться, когда у детей начались колики, высыпания, и всякие другие проблемы. И когда одновременно раздавался громкий рёв из двух детских ротиков, это был ужас. Там, где ей хотелось упасть и плакать, тетки ловко делали массаж животика, ставили столбиком до срыгивания, заваривали чистотел и ромашку, и всегда были под рукой.

Иногда не хватало и двух нянь – бывали дни, когда ночь напролет Алекса качал на руках Ник, и Даньку – Макс. Потому, что они все делали одновременно, температурили, маялись животиками, даже зубы у них полезли одновременно, и если женщины выдерживали день, то к ночи валились с ног все трое. Тогда мужчины приходили на помощь, и, хотя оба не имели детей и воспринимали это как знак Судьбы. Ник – как подарок, Макс – как крест. Тем не менее, такие близкие отношения сделали их всех очень близкими.

Ник первым заговорил о крещении младенцев, выборе имен и назначении крестных. Так, он настаивал, что будет крестным пацану, и сам выберет ему имя. Для девочки предложил взять крестным Макса, ну а выбрать ей имя, так и быть, может Ксения.

Ксения слушала это, едва сдерживая смех. Ну посмотрите, наглость! Нашелся патриарх семьи!

– Может мы Игната пригласим на обряд? Пусть он и выберет имена, фамилия то его будет? – Едко заметила мамочка

– Детка, не спорь, и не огорчайся. Тебе нельзя нервничать, молоко пропадет. Ну скажи, какие имена ты выбрала детям? Давай обсудим? – Мужики быстро пошли на попятную, оба не имели опыта с кормящими мамами и немного побаивались. – А Игнат обязательно прилетит, он планирует снимать детей, крещение и свою «мадонну».

– Я смотрела местные правила, мы будем регистрировать детей здесь, и имена будут испанские. Даже если ты назовешь его Сашкой, его запишут Алехандро. Здесь зачастую приняты двойные имена, и я думаю назвать доченьку Даниэла Селеста, сына Алехандро Антонио, Вальдес-Войцеховские! Звучит?