Властелин Подземелий

– Всё, работаем, – закончил я импровизированный мозговой штурм. – Азиз, доставь партию радиоактивной руды в Мастерскую.

– Выполняю, Хозяин, – отозвался он тут же.

Быстро пройдя в Мастерскую, я дождался, пока грызуны затащат в неё каменный ящик с необходимой мне радиоактивной рудой. Спустя пару минут они наконец дотащили его до стола и спешно удалились.

Присев около каменного ящика, я стал неспешно поглощать руду. Сначала я наблюдал, как закрывается каменная дверь в Мастерскую, а затем, когда она отрезала посторонний шум и я оказался в полной тишине, мой взгляд расфокусировался на противоположной стене. Рассеянный свет от люминесцентных кристаллов мягко расслаблял глаза, давая возможность полностью сосредоточиться в себе. Когти на руке подобно метроному и со свойственной ему точностью скребли по каменным стенкам ящика, равномерно черпая радиоактивную руду и неспешно отправляя её в пасть. Участие мозга в этом процессе насыщения системы Драго практически свелось к минимуму, а тем временем мои мысли уже в который раз перебирали аргументы за и против.

– Да, модификация необходима, – делал я вывод, в который раз проходя по всей цепочке рассуждений. – Первое же столкновение с гномами показало ту пропасть, которую отделяет сознание прямоходящего от моего сознания. Ведь, несмотря на все мои положительные качества, контакт отсутствует полностью. Да какой контакт, если в нынешнем моём виде, безусловно полезном и нужном для выживания в этих пещерах, меня скорее прибьют, как очередное порождение ночного кошмара, чем начнут беседовать со мной.

Лапа заскребла по дну каменного ящика, и я обнаружил, что руды как раз хватило на полное заполнение системы Драго. Вытащив лапу из ящика, я опять превратился в изваяние, продолжая прерванный мысленный диалог.

– А контакт с гномами нужен, – вернулся опять к рассуждениям я. – Нужен кровь из носу! Ну не смогу я существовать, полностью уподобившись какому-то Саурону, сидеть и плодить монстров. Нужен качественный прорыв. Торговля – двигатель прогресса. А самые вкусные дивиденды можно получать только предлагая оружие, наркотики и протекционизм. С первым у меня пока негусто. Со вторым – не стоит врать самому себе, уж я-то точно не наркобарон. А вот с последним можно поработать. Жаль, тут нет газовой трубы, на которую можно сесть и горя не знать. Но вот ресурсы… м-м-м… песня. Они нужны гномам? Да! Ну а раз они хотят их спокойно получать – то должны будут платить за спокойствие мне. В идеале стоит самому потеснить гномов и, добывая Пещерных Червей, перепродавать ресурсы уже им. Но передел рынка пока не в моей весовой категории. Значит, переговоры, парламентёры и прочее запудривание мозгов.

Ещё раз прокрутив в голове всю логическую цепочку, я не нашёл в ней изъянов. Вздохнув, я перебрался на массивный каменный стол и улёгся на нём.

– Время! Вот ресурс, которого у меня нет. Пока я копаюсь в мелочах – конкуренты качаются! – от такой избитой истины я даже скрипнул зубами. – Переговоры. Конечно, для диалога необходим плацдарм. И я его создам. Перехватим парочку Пещерных Червей, а там гномы засуетятся, занервничают. А тут я, весь такой милый и пушистый. Здравствуйте, соседи, табачком теперь делиться надобно. Повоюем, конечно, не без этого. Вот только главное, чтобы меня приняли как партнёра, как мыслящее существо, а не как ошибку природы, монстра, по недомыслию способного говорить. Так что надо, эх… надо очеловечиваться.

Приняв окончательное решение, я вздохнул и, закрыв глаза, полностью расслабился. Мне предстояло сделать внушительные изменения в своём теле.

В первую очередь я предусматривал небольшую, скорее даже незначительную гуманоидизацию своего тела. В то же время я не хотел окончательно терять огромную подвижность своего четырёхлапого, да и что греха таить, такого надёжного тела.

За следующие пару часов мне пришлось подправить костную структуру всех четырёх лап и непосредственно позвоночника. Кроме этого, пришлось видоизменить тазовые кости, а также усилить мышечный каркас. Пришлось отказаться от полной костяной брони и заменить ее частичной, покрывающей только уязвимые точки на моей спине, боках и животе. Теперь моему телу было доступно не только горизонтальное передвижение на четырёх конечностях, но и вертикальное хождение.

Правда, и тут не обошлось без нюансов. Длину передних лап пришлось оставить прежней, так что теперь я слегка напоминал орангутанга.

– Ну, с меня не воду пить, так что пойдёт, – позитивно отметил я, осмотрев себя со стороны.

Медленно внося изменения, я чаще возвращался на шаг назад. Мне приходилось дополнять уже принятые модификации небольшими нюансами, пока я наконец не добился максимальной гибкости в сухожилиях, распределении мышечной ткани, костях и внутренних органах.

Идеальной конструкции не получилось, так как хождение на двух ногах и на четырёх лапах принципиально отличается, да что там! Даже центр тяжести расположен в разных местах. Так что пришлось составить небольшой алгоритм и заложить его в рефлексы тела. При необходимости смены два к четырём или наоборот организм производил смещение костей и мышечной ткани, утягивая за собой и изменяя положение внутренних органов.

Окончив с телом, я ещё раз провёл сотое по счёту тестирование и остался доволен.

– Ладно, пока пойдёт, – скептически осматривая конечный вариант, решил я. – Главное функционально и работает. Мелкие нюансы доработаю в процессе эксплуатации.

Осмотрев себя во время трансформации и перехода из состояния «четыре опорные конечности – две конечности», мною на несколько секунд овладел приступ гомерического хохота.

– Матушка Роща! – отсмеивался я. – Надеюсь, никто меня во время трансформации не увидит. Так и заикой можно стать. Да я бы если увидел такое, пришиб бы мутанта, а лучше бы сжёг, чтобы, значит, наверняка. Памятка – по возможности скрывать момент трансформации от посторонних.

Оторопь брала в первые же мгновенья, а накатывающий волнами последующий страх был способен вызывать мурашки размером с земного слона. Весь процесс трансформации занимал не более пары секунд, вот только выглядело это в лучших традициях Голливуда. Создавалось ощущение, что ты присутствуешь при превращении оборотня. Резкая судорога пробегала по моему телу и словно невидимой рукою несла изменения за собой. Там и тут начинали выпирать, бугриться и тут же опадать внутрь тела плотные сгустки мышц. Кости лап выгибались на всю длину и тут же судорожно сокращались, а суставные мешки, натягиваясь сухожилиями, изгибались и деформировались, стараясь успеть за новым положением костей. Позвоночник словно жил своей собственной жизнью: выгибаясь по всей длине, он с щелчком пропускал в себя сотни спинных костяных пластин, которые мешали движениям при вертикальной ходьбе.

И главное, всё это делалось одновременно, единым слитным движением. Секунда – и резким толчком передних лап я принимаю вертикальное положение.

– Мечта укуренного наркомана, – хмыкнул я и опять рассмеялся. – Вот только лицо у вас, Шарапов, слишком буржуйское… не пролетарское. Так что будем переделывать.

Следующим пунктом моей гуманоидизации было изменение морды. Первым подверглись модификации лицевые кости. Хоть моя морда отличалась завидной функциональностью, вот только внутренний голос крестился, глядя на неё, и утверждал, что разговаривать с крокодилом моим оппонентам и будущим деловым партнёрам будет сложно. Последним аргументом стал довод того же внутреннего голоса, который утверждал, что гномы таких крокодилов сначала топором по башке приголубят, а уж затем только зададутся вопросом, почему зверь разговаривает.

– Мда… топором это не комильфо, – согласился я с ним, разглядывая своё отражение в металлическом слитке.

Пришлось поработать над облагораживанием своей морды. Начал я с того, что отрастил дополнительные мимические мышцы, позволяющие отражать хотя бы простейшие чувства.

Вот тут меня и подстерегало разочарование. К сожалению, строение моей вытянутой челюсти, да и самой морды было сугубо функционально. Конечно, изменённые связки способствовали воспроизведению более или менее понятной речи.

– Да ладно… – вздохнул я. – Самого себя обманывать это последнее дело. Те звуки, которые я произношу, с большой натяжкой можно назвать речью. Скорее это порыкивание, в котором можно различить слова.

Пришлось приниматься за дело всерьёз. Из-за вытянутости моей морды часть мышц, особенно около губ, не могла работать нормально. По факту мои губы были способны только ощериться в хищном оскале.

А для внятного произнесения звуков и речи необходимо три вещи: орган для создания тока воздуха, органы для ритмичного колебания воздуха и собственно сам резонатор. Если с первым пунктом проблем не было с самого начала – лёгкие у меня были, и отказываться от них я не планировал, – со вторым пунктом я вопрос решил, модифицировав ткани гортани и создав связки, то вот с последним намечались проблемы.

– По сути… – размышлял я вслух, – моя неразборчивая речь есть следствие отсутствия нормального резонатора, то есть полости глотки, носа, рта и зубов, где созданные колебания воздуха связками способны резонировать и, соответственно, превращаться в понятные звуки.

Рассуждать вслух, находясь в Мастерской, было очень удобно и полностью фокусировало меня на проблеме. Встав со стола, я начал вышагивать по периметру Мастерской, продолжая рассуждения.

– То есть чтобы решить проблему, нужно изменить сами кости челюсти. Сделать её менее вытянутой… – согласившись с этим, я важно кивнул сам себе и продолжил: – А также нарастить мышцы губ… стоп… Получается, что сейчас я просто копирую лицо человека…

Последняя мысль заставила меня остановиться.

– И что я получу в конце? – задал я сам себе следующий вопрос. – А получу я гибрид какого-то монстра на двух ногах с человеческим лицом. Нет, это, в принципе, выход… вот только надо ли?

Посетившая меня мысль заставила быстро вернуться к столу и лечь на него.

«Теория должна подкрепляться практикой!» – мелькнула мысль, и я начал производить изменения.

По сути, мне требовался только орган для резонанса. Природа очень экономна, и поэтому она деформировала лицо человека, тем самым понизив его боевые характеристики, но взамен дав возможность использовать его не только для раздирания сладкой плоти.

«А вот я не загнан в такие рамки», – усмехнулся я про себя.

Прямо рядом с гортанью я создал дополнительное пространство, своего рода воздушный карман, который был оплетён десятком различных мышц. Прикинув в голове и просчитав варианты звукового резонанса, я добавил несколько длинных и искривлённых костей прямо внутри мышечного кармана.

Удостоверившись в правильной работе каждой из десятка мышц, я, открыв глаза и приняв вертикальное положение, уселся поудобнее.

«Натурный эксперимент номер один», – важно заявил я про себя и, перекрыв мембрану на гортани, пустил воздух из лёгких в полученный мышечный карман.

– Раз, раз… проверка… раз, раз… – проговорил я вслух приятным баритоном. Звук, слова были прекрасно слышны и различимы. – Шла Маша по шоссе и сосала сушку…

Последующие десять минут я тестировал новый орган, немного подправляя расположение мышц, их плотность и форму костей внутри мышечного кармана.

При этом для произнесения слов мне не требовалось более напрягать всю пасть, теперь достаточно было приоткрыть её, и слова сами лились из меня рекой.

– Ощущения необычные… – вынужден был констатировать я. – Но вот так намного удобнее, и главное, функциональность-то осталась!

Я был доволен результатом. Передвинув речевой мышечный карман вдоль глотки, я мог свободно варьировать свой голос от тенора до баса.

– Отлично! – окончил я тестирование. – То, что доктор прописал! И не жмёт нигде, и морда осталась родная, и, главное, я теперь могу воспроизводить любые звуки в любом диапазоне, а значит, любой язык не будет для меня проблемой.

Обрадовавшись, я вернулся с новыми силами к своему внешнему виду, а точнее к морде.

– Надо облагородить, – согласился я сам с собой и приступил к изменениям.