В доме действительно шел капитальный ремонт. Дверей нет, пол вскрыт, внутренние перегородки разрушены.
Разместив на подоконнике нехитрую закуску, пацаны пустили бутылку по кругу.
В это время за окном обозначилось какое-то движение. Народ рассаживался по саням, застоявшиеся лошади взбодрились и нетерпеливо перебирали ногами.
– Все, завязываем! Колонна тронулась! Бежим! – крикнул Андрей, и пацаны бросились догонять праздничный кортеж.
Мимо них, набирая скорость, проносились экипажи. Ребята попадали в, кто какие смог, сани. Под улюлюканье хмельных кучеров и переборы гармошек процессия вырвалась на проспект Ленина.
В санях была куча-мала. Под Серегой что-то кричал придавленный мужик, сверху его прижали две толстенные бабищи, ревущие матерные частушки, а на голове сидел хмельной дед и рвал меха залипающей клавишами гармошки. Праздник начался…
Возле площади кони перешли на шаг, продираясь сквозь загулявшую толпу. Мужики спрыгивали с саней, отоваривались в торговых рядах казенкой и вновь догоняли колонну.
Народу в санях прибывало. Если тройки еще уверенно тянули свои экипажи, то одиночные лошади уже отставали. Недовольные этим, кучера ногами сталкивали в снег зазевавшихся пассажиров, облегчая сани.
Колонна повернула на самый широкий и протяженный в городе Советский проспект и лошади, почувствовав свободу, перешли на рысь. Началась гонка. В клубах лошадиного пара и снега, не разбирая дороги, с песнями и плясками, в пьяном угаре, неслась молодецкая удаль…
Сани занесло и опрокинуло. Серега кубарем скатился под гору… Пришел в себя в сугробе, без шапки и в одном валенке. Вокруг него ползали на четвереньках люди, плакали и смеялись. Вверху, на дороге, шатался пьяный кучер и звал помочь перевернуть сани.
Отряхиваясь от снега и помогая друг другу, отдыхающие кое-как выползли на дорогу. Гуртом поставили сани на полозья и, загрузившись, экипаж повернул на площадь. Валенок Серега нашел под санями, а шапка, наверное, вылетела в пути.
Возле клуба Речников он увидел Юрку и Андрюху, соскочил с саней и подбежал к ним.
– Вы уже здесь? А Валерка где? – спросил он друзей.
– Мы вернулись на встречной тройке, а Валерка поехал до кладбища, там конечная, – ответил Андрей.
– Ну, чего делать будем? – спросил Серега
– Не знаю, – пожал плечами Юрка, – последнюю мелочь в санях растерял, даже блинов не на что взять.
– Пойдем «ковырять» масло, – предложил Андрей.
В ту пору в магазинах впервые появилось шоколадное масло. Стоило оно сравнительно дорого, три шестьдесят килограмм и, естественно, дома оно появлялось крайне редко, а было таким вкусным! Но, голь на выдумки хитра, придумали и тут. Ребята заходили в продуктовый магазин напротив городской бани, становились у прилавка, на котором стояли большие открытые кубы масла и, пока один из них отвлекал продавщицу, остальные незаметно пальцами выковыривали масло в ладошки. Затем, за магазином, смаковали его.
– Да ну, масло. Придумаешь тоже, что мы, дети малые, что ли? – возмутился Юрка.
В это время к ним подошла продавщица с лотка:
– Ребята, помогите загрузить в машину ящики и корзины.
Юрка хитро подмигнул всем и тут же согласился.
Побросать в кузов тару, столы и корзины с продуктами было делом пятнадцати минут.
Продавщица поблагодарила и угостила стопкой блинов. Машина уехала, а Юрка откинул полу бушлата. За пазухой у него виднелась белая головка бутылки водки и палка копченой колбасы.
– Ну, ты даешь! – удивился Серега, – я бы так не смог.
– Сможешь, если захочешь, – снисходительно ответил Юрка.
К пацанам подошел Валерка и протянул Сереге шапку:
– Твоя?
– Моя, а где ты ее взял? – удивился Сергей.
– Дядя Толя, кучер, отдал. Сказал, что ты ее в санях забыл. Слушайте, мужики, – продолжал Валерка, – я сейчас видел, как Люська Бунгова с матушкой в баню пошли. Посмотрим?
Предложение было как заманчивым, так и опасным.
То, что пацаны заглядывали в женскую баню, люди догадывались, но, как говорится, не пойман – не вор.
– А ты знаешь, где смотреть? – заинтересованно спросил Валерку Юрка.
– Конечно, знаю. Возле окон женского отделения большая поленница дров. Залезаем на нее, сцарапываем с окна белую краску и смотрим.
– Здорово! – заключил Юрка, – нож у меня есть, идем.
– Стоп! – резко остановился он, – а с водкой и колбасой, что делать будем?
Пацаны замялись. Водка – дело серьезное, да никто ее к тому времени еще и не пробовал, другое дело вино или брага, но вслух сказать не решались.
– Ладно, – разрядил обстановку Юрка, – оставим ее «на потом».
К бане подошли уже в сумерках. Вплотную к четырем окнам женского отделения действительно было сложено три костра с рублеными дровами, высотой метра два с половиной, поэтому залезать на них пришлось карабкаясь по спинам.
Серега чувствовал себя неуверенно, в душе, как будто кошки нагадили:
«А вдруг об этом узнают? Стыда не оберешься, а ведь он комсорг класса», – думал он, но вслух, естественно, этого сказать не мог, боясь оказаться слабаком в глазах друзей.
Ребята еще поднимались, а Юрка уже скреб ножом окно.
– Ух, ты, – шептал он, сглатывая слюну, – банное отделение, как раз возле душевых кабин.
– Дай посмотреть, ну дай… – нетерпеливо канючил Валерка.
– На нож и скреби сам другое окно, – отмахивался от него Юрка.
Ребята, лежа на дровах, упершись лбами и носами в стекла, смотрели одним глазом в маленькие щелочки, смаковали увиденное.
– Да тут одни старые бабы, смотреть противно, – недовольно проворчал Валерка.
– Какие старые?.. Вон смотри, учителка из первой школы. Вот это буфера… Да-а!.. – восторгался Юрка.
Серега неуверенно прильнул к окну. Перед его взором, закрыв собою все пространство, шевелилась огромная задница. Ему стало как-то не по себе, и он отвернулся. Заметил, что Андрей тоже в окно не смотрит, а сидит с виновато-отрешенным видом.
– О! – воскликнул Валерка, – вон Люська, а вон Зинка Круглова. Ух ты!.. А ножки у Люськи ничего!..