Записки комбата

– Ах вы, подлецы!.. Ну, я сейчас вам дам!! – раздался грозный женский оклик у поленницы. – Ишь чего удумали, стервецы!!!

Пацаны вскочили на ноги. Поленница зашаталась и медленно обвалилась наземь.

Выбираясь из-под дров, не обращая внимания на сильную боль в правой ноге, Сергей увидел над собой двух полуголых женщин и тут же получил шайкой по голове.

Припадая на ногу и ничего не соображая от удара, он бежал вслед за удаляющимся Юркой.

– Узнали!.. Точно, узнали!.. Теперь разнесут по всей школе. Ну, зачем я туда пошел!?.., – страдал от необдуманного поступка Серега.

Юрка остановился, подождал его и, хохоча во всю глотку, пытался ободрить товарища:

– Вот это приключение!.. Успокойся, все нормально, погони нет.

– Какое там нормально: глаз подбит, нога не ходит. А еще разговоров будет на весь город. Матушка узнает, и в школе тоже, – ныл Серега.

– Да брось, ты. Никто нас не узнал, уже темно. Подумаешь, на старые бабьи зады посмотрели… Вот делов-то, – уверенно отстаивал свою правоту Юрка.

– А где ребята?

– Андрюха побежал к реке, А Валерку, по-моему, банщица схватила, не знаю, вырвался или нет.

Обойдя баню за два квартала, друзья направились в свой двор. Андрей и Валерка сидели на крыльце.

Валерку банщица отпустила, предварительно дав пинка под зад, а за Андреем никто не гнался.

Обсудив происшествие, в расстроенных чувствах, ребята разошлись по домам.

Как ни странно, но продолжения этой истории не последовало. Им, молодым тогда еще пацанам, не дано было понять действий взрослых женщин.

Они ждали открытых комсомольских собраний с разбором морального облика будущих строителей коммунизма и долго еще пристально и виновато вглядывались в лицо каждой встречной женщины. Но все на этом и закончилось и лишь много лет спустя, Люська Бунгова призналась Сергею, что видела его через окно и специально показывала себя, а он, дурак, этого не оценил.

4

Зимой, основными занятиями пацанов, были катание на лыжах по зимнему лесу, беганье на коньках «снегурках», примотанных веревками к валенкам, по обледенелым улицам города и игра в хоккей прямо на проезжей части. Или строили из снега крепости и целые города, а потом брали их приступом, используя при этом различные самодельные осадные орудия. Как-то, сделали даже танк из фанеры, который сам двигался на цепной передаче двух велосипедов, а вместо колес поставили на ось фрезы от циркулярной пилы. У каждого имелось деревянное ружье с резиновым боем, которое стреляло алюминиевыми пульками по принципу рогатки. Была и пушка (большая рогатка), резину которой натягивали два человека, стреляла она камнями. Как в ту пору не покалечили друг друга? До сих пор удивляюсь. Домой по вечерам было не загнать. Мама много раз кричала в форточку: «Сережа, домой!» Да, куда там, именно в это темное и позднее время, казалось, начиналось самое интересное.

Домой возвращались краснощекими от мороза и счастливыми, в обледеневших, стоящих колом, шароварах. У каждой компании был свой штаб. Обычно его строили в сарае, наполненном колотыми дровами, делая в них тайные проходы и пролазы, так что далеко не каждый попадет во внутрь его.

Сказать, что сильно курили? Наверное, нет. Так, баловались, подворовывая папиросы у отцов из неполных пачек «Авроры», «Шипки» и «Беломора». А первыми сигаретами с фильтром, были «Кронштадские», по 35 коп. за пачку.

Плавать Серега научился в девять лет, да это и не удивительно в краю рек и озер, а вот, как первый раз тонул, помнил.

Это было в пятом классе. Настоящим пловцом считался тот, кто переплывет туда и обратно речку Вытегру, вернее ее первое русло, так как саму речку искусственно развернули со старой Мариинской системы шлюзов к новому первому шлюзу канала Волго-Балт. Речка неширокая, метров сто, но для детворы это было значительным расстоянием. Серега долго не мог решиться на этот поступок, но подкалываемый взрослыми парнями, все же поплыл. На ту сторону он переплыл довольно удачно. Надо было немного отдохнуть, но парни направились обратно, и Серега пристроился к ним. Когда до берега оставалось метров двадцать, поднялась волна, вода попала в нос и в рот. Серега закашлялся и стал захлебываться, от усталости руки и ноги не слушались. Испугавшись, он закричал. Подоспевшие ребята вытащили его на берег, где он час лежал не в силах пошевелиться и надолго понял, что с водой шутить нельзя.

Впервые со смертью ему пришлось столкнуться лет в семь. Утонула соседняя девочка Зоя, на год старше его. Они всем двором ходили к ней домой прощаться. Она лежала в маленьком гробике как живая и не вызывала никакого страха. Они стояли понурив головы и скорбели как могли, потом убежали во двор и как ни в чем не бывало бесились. Лично Сергей ходил прощаться два раза. Потому что мама девочки, тетя Лида, давала всем по конфетке. С тех пор ему пришлось повидать немало трупов, и с каждым разом он все отчетливее понимал, что костлявая размахивает своей косой где-то рядом и встречу с ней может обеспечить какая-нибудь нелепая случайность.

Наибольшим потрясением детства была папина авария. Сергей тогда учился в четвертом классе. Когда к ним в квартиру зашла незнакомая женщина и сказала маме, что Николай Иванович на автобусе упал в реку с Северского моста, он испугался.

Первое, что ударило в голову: «Папы больше нет!» Он смотрел ошарашенными глазами на маму. Та медленно села на табуретку и тоже молча смотрела на сына.

– Сереж, может, сходишь, посмотришь? – тихо попросила она.

Идти не хотелось, да просто было боязно, но надо. И он пошел. Шел медленно, дальней дорогой, как бы отдаляя страшный момент.

У моста было людно. Знакомые пацаны, увидев Сережу, подбежали к нему. Перебивая друг друга, они что-то говорили, но Сергей их не слушал, а как заколдованный, молча шел к реке, и с ужасом вглядывался через пролом в бетонном ограждении моста.

И тут он увидел папу! Живого и невредимого! Он шел в окружении двух милиционеров к райотделу. Встретившись взглядом с сыном, он подмигнул, как бы ободряя и поддерживая Серегу.

Сережа встрепенулся, ускорил шаг, и смело посмотрел вниз с моста. Автобус висел на старых сваях, погрузившись капотом в воду. Заднее стекло было разбито. Через него, очевидно, и выбирались люди.

Из разговоров взрослых он понял, что дорогу перед автобусом перебегал парень, и папа, чтобы не совершить на него наезд, направил машину в реку. Обошлось без жертв.

Сергей тут же побежал домой, сообщить радостную весть маме. Последствий особых не было. Вскоре папа ездил на другой машине, но случай этот и первое глубокое потрясение, запомнились Сергею на всю жизнь.

Организм рос и крепчал и постоянное чувство голода, заставляло задумываться о подкормке. То грибы на костре жарили, то картошки на поляне накопают и запекут. Воровали с огородов огурцы и лук, а когда поспевал горох, делали набеги на гороховища. Пока часть пацанов отвлекали на себя сторожа, остальные набивали стручками пазухи. Весь вечер им лакомились, а затем, увы, по два дня из уборной не вылезали.

Металлолом, макулатуру и бутылки собирали, когда были нужны деньги. Сначала на кино, лимонад и конфеты, затем на вино и танцы. Хорошо зарабатывали летом в лесу на заготовке ивового корья.

Свободного времени в детстве у Сергея было мало, так как с десяти до пятнадцати лет он учился в музыкальной школе. Занятия шли каждый день по два часа после обеда: специальность, сольфеджио, музыкальная литература и два оркестра по воскресениям, баянистов и духовой. Учился он по классам баяна и трубы. В оркестре баянистов, руководимым директором школы Бибиксаровым Сан Санычем занимались и его одноклассницы: Люда Белкина, Таня Паршукова, Света Осюковская. Особенно Сергею нравилось заниматься на духовых инструментах: теноре, баритоне и тромбоне. Мечтал освоить саксофон и кларнет. Игра на трубах, в отличие от баяна, давалась легко, а главное, было большое желание совершенствоваться в этом у Николая Константиновича Чеснокова. Человека с большой буквы, посвятившего себя воспитанию подрастающего поколения. Более семидесяти лет он верой и правдой служил искусству, впитывая его в умы вытегор. Их дружба, наставника и ученика, пройдут через десятилетия. С духовым оркестром связаны и первые профессиональные заработки. За игру на похоронах ему платили четыре рубля.

Если учесть дела по дому, внеклассную работу, несколько кружков и участие во взрослом духовом оркестре, то на улицу время не оставалось.

Спортивных секций ни в школе, ни в Доме пионеров практически не было. Разве что лыжи, баскетбол и шахматы. Их Сергей посещал постоянно и добился определенных успехов, но развить их, при отсутствии тренеров, можно было лишь самостоятельно, что он и делал. По выписываемым через посылторг брошюрам учился самбо и боксу. Помогло ли это в жизни? Возможно. В уличных драках, точно помогло.

Первый раз попробовал коньяк на пятнадцатилетие. Отмечали его с Вовкой Старковым (Налимом) у его отца на барже в устье Онежского озера. Отец оставил их дежурить, а сам поплыл на лодке в город за продуктами. Пацаны проверили заранее поставленные сети, и из ершей, лещей и щуки сварили настоящую тройную уху. Затем пили «Бренди», ели уху и орали на всю округу песни.

5

Юрка Самутичев стал киномехаником клуба Речников после восьмого класса и окончания курсов в Череповце. Он быстро освоил немудреную специальность и теперь с утра до позднего вечера пропадал в своей будке, пропахшей теплой пылью и жженой пластмассой. Ему нравилось возиться с пленкой, заряжать ее в проектор, заставляя скользить в хитром лабиринте валиков, зажимов, зубчиков и пазов, перематывать с одной тяжелой катушки на другую, вдыхать ее чудесный, неповторимый запах.

Нравилось получать новый фильм по накладной и горделиво перетаскивать банки из машины к себе в келью мимо праздных зевак.

Нравилось небрежно прогуливаться у клуба за час до сеанса, наблюдая, как озабоченно спрашивают граждане друг у друга лишний билетик.

Но больше всего нравилось Юрке таинство рождения невзаправдашней, но такой волнующей и интересной экранной жизни. Наблюдать историю чужой любви или ненависти сквозь крохотную амбразуру окошка киномеханика было гораздо занимательней, чем из зала. Кроме того, Юрка чувствовал себя безраздельным хозяином этой любви и ненависти, собственником страстей, печалей и радостей. Он щелкал тумблером проектора, и десятки людей в переполненном зале умолкали, зачарованные вспыхнувшим в темноте чудом, сотворенным для них волшебником из кинобудки.

А еще Юрка вдруг заметил, что стал нравиться девушкам. Они строили ему глазки, дарили обворожительные улыбки и просились в кинобудку на последний сеанс какой-нибудь импортной, модной картины.

Юрка не отказывал. Каждый вечер он проводил одну из девушек по служебной лестнице к себе в келью, поил чаем, потом деловито и гордо заряжал пленку, придвигал табурет, усаживал гостью перед амбразурой и щелкал тумблером проектора. После сеанса девушка поднималась с табурета, оглаживала юбку, потягивалась, чмокала Юрку в щечку и исчезала.

Между тем, все мы завидовали Юрке.

– Повезло тебе, – сказал как-то Валерка Филичев, на очередной нашей встрече у друга в кинобудке. – Ты их там всех чпокаешь по очереди?

– Кого? – не понял Юрка.

– Ну,.. баб, – Валерка подмигнул. – В кинобудке – самое оно!

Юрка усмехнулся.