Записки комбата

– Они же кино ходят смотреть, а не чпокаться.

У Валерки округлились глаза.

– Ты серьезно, корешь? Ну, тогда извини, ты – полный осел! Уж я бы не растерялся! – выделывался он.

– Мне не по себе как-то, не знаю с чего начать, как подступиться… Словом, робость какая-то… – неохотно признался Юрка.

Через пару дней, глотнув для храбрости портвейна, Юрка пригласил в кинобудку смазливую юную особу по имени Надя Насонкова. Это была улыбчивая беленькая девушка лет четырнадцати с красивыми карими глазами и широкими скулами, заметно выступающими на миловидно загорелом лице. Насонкова жила в доме напротив нашего, и Юрка частенько ловил на себе ее игривый взгляд, когда шел через двор на колонку по воду.

– Сегодня привезли французскую картину, – сказал ей Юрка, – Приходи ровно в девять. Я встречу.

И Надя пришла.

Она сидела на табурете в легком цветастом сарафане, сложив руки на загорелых коленках, пока Юрка заряжал пленку в проектор, и в тесной кинобудке тяжело плавал приторный запах ее духов.

Юрка ловко управился с первой катушкой, проверил затвор, потом открыл следующую банку, отмотал пленку и стал пристраивать ее на второй проектор.

– А зачем два аппарата? – спросила Насонкова.

– Подойди, покажу, – кивнул Самутичев.

Девушка охотно встала с табурета, подошла к проектору и наклонилась к окошку, вглядываясь в матовую темноту зала.

– Фильм состоит из нескольких частей. – Юрка встал у нее за спиной, чувствуя, что сердце выпрыгивает из груди. – Когда подходит к концу первая часть, – он невзначай положил руку девушки на бедро, то на экране в правом нижнем углу появится такой кружок… – Он встал вплотную к девушке и, тоже наклонившись, скользнул рукой по ее животу к груди. – Такой… кружочек…

– Кружочек? – переспросила Надя, не шевелясь и не убирая руку Юры.

– Кружочек, – подтвердил он хрипло, одной рукой ощупывая упругую грудь девушки. А другой пробираясь ей под подол. – Такой белый… кружочек.

– И что? – в стекле окошка было видно отражение Надиного лица. Она закрыла глаза.

– Этот кружочек означает, – Юрка провел рукой между ног девушки, – что я должен включить второй проектор…. Но – пока без изображения…

– Как же можно?.. – еле слышно спросила Насонкова, – … без изображения…

Она чуть-чуть раздвинула ноги, чтобы Юрке было удобнее хозяйничать под подолом.

– А для этого существует… – у Юрки закружилась голова. Он зацепил пальцами Надины трусики и потянул вниз, – крестик, – прошептал он, с жадностью лапая прохладные ягодицы своей гостьи. – На белом крестике я должен запустить изображение…

– Запускай! – нетерпеливо повторила девушка, прогибаясь на манер кошки и потираясь щекой о собственные руки, сложенные на краешке киноамбразуры.

– Щас я, щас… Юрка, наконец, одолел застежку на ремне и приспустил штаны до колен.

– Запуска… аю…

Через несколько минут он отпрянул, вытер ладонью лицо и неуклюже натянул штаны.

Девушка достала носовой платок из накладного кармана сарафана, протерла им между ног, ловко подцепила туфелькой с пола сползшие трусики и, обернувшись к Юрке, весело поинтересовалась:

– А зеркало здесь есть?

– Нету – Юрка вдруг почувствовал неловкость. – Знаешь, я… ну, словом…

– Что? – в Надиных глазах прыгали озорные искорки.

– Я ведь… и жениться могу, выдавил наконец Юрка. Девушка расхохоталась, чем привела его еще в большее смущение, потом неожиданно посерьезнела:

– Можешь или хочешь?

Юрка пожал плечами:

– Хочу…

Надя медленно подошла и обвила его шею руками. Трусики, зажатые между пальцами, теперь свисали у Юрки с плеча.

– Ну, тогда – женись, прошептала она.

– А ты… – Юрка не сразу нашел нужные слова. – Ты разве… любишь меня?

– Конечно, люблю, – девушка смотрела ему прямо в глаза. – Ты разве не понял?

– Давно? – спросил он, чувствуя, что выглядит глупо.

Девушка поправила на запястье аккуратные часики с тонким ремешком:

– Уже почти пятьдесят минут.

Юрка хмыкнул.

– А теперь включай свою бандуру, – Насонкова улыбнулась и кивнула в сторону проектора. – До белых кружочков у нас еще есть время…

На следующий день Юрка, развалившись по-барски на стуле с папиросой во рту, рассказал нам в картинках о своем первом мужском опыте. Мы слушали его, дико завидуя, открыв рты и развесив уши.

О своем желании жениться он вскоре забыл, у него появились не менее симпатичные подружки, а с Надей, на удивление, продолжил «дружбу» Валерка Филичев.

6

Рыболовство являлось основным промыслом местных жителей. В шестидесятые годы жили бедно и питались рыбой да картошкой. Правда, даже в то время, молоко для учеников в школьных буфетах давали бесплатно.

Рыбу заготавливали впрок во время весенней (май) и осенней (октябрь) путины. Весной шла корюшка, осенью – ряпушка. В это время весь город жил на реке.

Ставились шалаши и палатки, жгли костры. Весь этот табор растягивался вдоль русла реки на пятнадцать километров, от устья Онего и до водохранилища первого шлюза канала Волго-Балт.

Мужики курили и, не спеша, проверяли с берега саками ход рыбы, изредка вылавливая по три – четыре корюшины, крупной, граммов по триста – четыреста, подледной, самой первой, самой жирной и вкусной.

Женщины налаживали быт на берегу. Дети после занятий в школе, помогали родителям и шумными компаниями, почувствовав свободу, резвились в прибрежной зоне.

Уйти с берега нельзя, так как пик путины длится всего несколько часов, а не наловишь рыбы, будешь жить впроголодь до следующего года.