Стих и проза в культуре Серебряного века

Из рифменной организации выбиваются конец и начало стихотворения: первая ремарка, написанная четырехстопным дактилем («Двое проносятся в сфере метелей»), и три финальные строки, завершающиеся конечной ремаркой и датой написания:

Он
Прости! Прости!
Остыло сердце!
Где ты, солнце?

(Вьюга вздымает белый крест)

    8 января 1907
Последняя реплика состоит из трех коротких двустопных строк, двух ямбических и одной хореической; причем если воспринимать их как полустроки, подряд они могут быть прочитаны как одна строка шестистопного ямба. В любом случае перед нами отчетливо силлабо-тонический фрагмент, лишенный, в отличие от предыдущих, рифмы (хотя и связанный приблизительным рифмоидом сердце-солнце).

Как метрическая может быть трактована и последняя ремарка (если допустить в ней ударение в слове вьюга на последний слог, как Блок это делал позднее в десятой части «Двенадцати»); тогда перед нами – строка четырехстопного ямба, тоже незарифмованная (такая трактовка представляется вполне обоснованной в связи с тем, что ремарка, открывающая текст, тоже метрична).

Кстати, в связи с этим можно также сделать предположение, что и развернутые даты, которыми Блок снабжал многие свои лирические стихотворения, тоже могут восприниматься как своего рода аналоги холостых строк, как метричные, так и лишенные метра. В некоторых случаях, кстати, даты оказываются своего рода продолжением силлабо-тонических цепочек («И девочка поет в лесу. / 6 января (1912)»; «На твой таинственно похож! / 27 декабря (1913)» и т. п.).

Написанное четырехстопным ямбом стихотворение 1907 г. «И я провел безумный год…» написано шестистрочными строфами четырехстопного ямба аВаВсс (их двенадцать); завершает текст одинокая холостая строка, написанная двустопным ямбом:

<…>

Да ! с нами ночь! И новой властью
Дневная ночь объемлет нас,
Чтобы мучительною страстью
День обессиленный погас, —
И долгие часы над нами
Она звенит и бьет крылами…

И снова вечер…

Наконец, стихотворение 1908 г. «Косы Мэри распущены…» содержит две холостые строки в третьем шестистишном строфоиде, следующем за двумя катренами с разной рифмовкой (аавв СdСd ЕЕх`FFх`); стихотворение написано дольником на трехсложной основе, большинство строк при этом совпадает с анапестом или дактилем:

Косы Мэри распущены,
Руки опущены,
Слезы уронены,
Мечты похоронены.

И рассыпалась грусть
Жемчугами…
Мы о Мэри твердим наизусть
Золотыми стихами…

Мы о Мэри грустим и поем,
А вверху, в водоеме твоем,
Тихий господи,
И не счесть светлых рос,
Не заплесть желтых кос
Тучки утренней.

При этом, как видим, в последнем шестистишии первые две строки, зарифмованные друг с другом, написаны трехстопным анапестом с мужскими окончаниями, четвертая и пятая, снова смежно зарифмованные, – двустопным анапестом с такими же окончаниями, а холостые третья и шестая – двустопным хореем с дактилическими окончаниями, то есть их контраст с рифмованными строками усилен еще и разницей размеров и клаузул.

В «Двенадцати» холостые строки встречаются несколько раз. Во второй части это строфоид-реплика в середине текста «Холодно, товарищи, холодно!» и четыре строки финала:

В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!

Эх, эх, без креста!

В третьей части, имитирующей частушку, все четыре строфида состоят из пару смежно зарифмованных строк и холостого их завершения, включающего две или три ХС:

Снег крутит, лихач кричит,
Ванька с Катькою летит —
Елекстрический фонарик
На оглобельках…
Ах, ах, пади!..

Он в шинелишке солдатской
С физиономией дурацкой
Крутит, крутит черный ус,
Да покручивает,
Да пошучивает…

Вот так Ванька – он плечист!
Вот так Ванька – он речист!
Катьку-дуру обнимает,
Заговаривает…

Запрокинулась лицом,
Зубки блещут жемчугом…
Ах ты, Катя, моя Катя,
Толстоморденькая…

Еще две ХС появляются во второй половине седьмой части поэмы:

И Петруха замедляет
Торопливые шаги…

Он головку вскидавает,
Он опять повеселел…

Наконец, в восьмой части ХС появляются в начале и в конце текста:

Ох ты, горе-горькое!
Скука скучная,
Смертная!

<…>

Упокой, Господи, душу рабы Твоея…