Аллегро с Дьяволом – II. Казань

– А у тебя награды есть?

– Были…

– ???

– Раздал.

– Зачем?

– Слишком много я там ребят оставил, чтобы ордена да медали носить.

«Да пацан тот, безрукий, не давал надевать», – добавил он уже про себя.

Нурия погладила еще раз его по волосам, потом поудобнее улеглась ему на плечо и спросила:

– Ты все еще жалеешь о знакомстве со мной?

– Уже меньше, – усмехнувшись, солгал чувствовавший себя почти счастливым Аркадий, уже с наслаждением вслушиваясь в тихо, даже как-то умиротворенно звучащий свадебный марш.

– Сюка, – тихо прокомментировала его ответ Солнышко.

Они еще долго проговорили той ночью, впрочем, как и в следующие. Уже перевалило далеко за полночь, когда Аркадий вспомнил про кофе.

– А кофе ты меня так и не угостила. Сейчас самое время, – с улыбкой упрекнул он, но ответа не последовала: Нурия спала.

Она потом еще не раз задавала этот вопрос, как правило, после бурных кувырканий в постели. Ответ, который она ждала, прозвучал месяца через полтора.

– Если честно, я со страхом думаю о том, что мог поехать в тот день с пересадкой. Эта драка… Даже если бы случайно встретились… В другой ситуации ты вряд ли бы обратила на меня внимание, – серьезно ответил он, глядя в такие любимые зеленые глаза.

– То-то же, – довольно заключила еще не успевшая перевести дыхание Солнышко. – А замуж возьмешь меня, Пастух? Ты будешь моим пастухом, а я буду твоей послушной козочкой.

– Прямо-таки послушной? – иронично спросил Аркадий.

– Очень послушной, – с готовностью ответила Нурия.

– Ну-ну… Что-то я не слышал про послушных козочек, это не овечки, – недоверчиво ответил Аркадий.

И почему он ей не поверил? То ли потому, что уж очень поспешно она пообещала, то ли потому, что уж очень лукаво сверкали у нее глаза?

– Что ты во мне нашла? Я намного старше тебя. У тебя должно быть и так полно кавалеров.

– Кавалеров-то полно. Да вот только обернешься, а сзади одни кобелиные следы. А что касается возраста, то это далеко не единственный твой недостаток. Ты эгоист как все мужики, лентяй, обжора и… – улыбнувшись, Нурия решила прервать перечень.

С мягкой улыбкой, которую уже успел так полюбить Аркадий, она добавила:

– В твоем возрасте меня больше пугает цифра, чем состояние твоего… здоровья, – запнувшись, нашла-таки подходящее слово Нурия.

А подраться они с ней все же однажды подрались – шутя, конечно. Примерявшая в зале около зеркала новую «водолазку», которая ей очень шла, впрочем, как и все, что она носила, Нурия спросила на свою голову:

– Правда, классная «водолазка»?

– Ага. Только не поможет.

– ???

– В твоем случае только пластическая операция может спасти положение, а так бесполезно! – прокомментировал Аркадий с кислой физиономией.

Но вместо ожидаемого «сюка», он чуть не схлопотал удар ногой в челюсть.

«Старею. Старею», – думал он, с трудом парируя удары: Солнышко была для него все же слишком быстрой.

Именно по этой причине все и закончилось плачевно. Аркадий хотел легким ударом в грудь (точнее, между оных) отправить Нурию на диван и там уже продолжить борьбу в партере, что, согласитесь, гораздо приятнее. Но не тут-то было. Девушка быстро перемещалась, и в результате он попал в левое плечо, отправив ее на трюмо с посудой. Звон разбитой стеклянной дверцы, упавшая полка, летящая на пол посуда, а самое неприятное – болезненный вскрик Нурии, всерьез распоровшей руку, так что пришлось зашивать. А вечером пришла матушка и чуть не грохнулась в обморок, узнав, что разбилась старинная ваза из чистого горного хрусталя, «которую передавали из поколения в поколение чуть ли не с тех времен, когда Моисей вывел евреев из пустыни». Мало того, что он прозевал все фамильное золото, так вот и еще последнюю память о бабушке разбил, непутевый! И его еще ждали непременные разборки с бабушкой на том свете. Матушка обиделась и дулась две недели, примерно столько же Нурия проносила повязку. Все это время Аркадий чувствовал себя величайшим из ослов. После этого он сделал для себя вывод, что драться с женой наверное все-таки не стоит. По крайней мере, дома.

Войдя в жизнь Аркадия, Нурия наполнила ее светом, надеждой и смыслом. Вдруг оказалось, что он не такой уж и старый, и у него может быть любимая молодая жена, а даст Бог и дети. Доживать, оказывается, еще рано. Как было сказано – «После сорока лет жизнь только начинается»? А ему ведь еще и сорока нет. Надо срочно готовиться к началу жизни. Наверное, как старый холостяк, он был уже не очень готов к семейным отношениям, но они старались. Точнее, он старался. Нурия, казалось, совершенно не замечала его мелких и крупных недостатков – возможно, это стоило ей определенных усилий, но внешне это ничем не проявлялось. Самым трудным было не сорваться в запой. Аркадий прекрасно понимал, что это, скорее всего, станет концом их отношений. Сколько женщин, строивших в его отношении серьезные планы (чему немало способствовала его с матушкой трехкомнатная квартира), уходили от него после одного-двух, максимум трех запоев. Об уходе некоторых он потом жалел, но ни одну из них не любил и завязать ради них не смог. Но потерять Солнышко он не хотел категорически и поэтому держался. Он мог выпить пару рюмок в гостях или по праздникам. У него в холодильнике постоянно стояла бутылка водки на всякий случай – он не прочь был иногда после работы выпить рюмку-другую. Хватало этой «дежурной» бутылки обычно на месяц – полтора.

Несколько раз на него накатывало явно запойное настроение, но он держался, держался скрипя зубами. Месяцев через восемь стало легче. Когда прошел год, Аркадий уже решил было, что переборол в себе эту пагубную страсть.

Но наступило 1 сентября 2004 года, и над страной грозовым набатом прогремело: БЕСЛАН!

7

Третьего сентября он пришел домой рано, где-то в районе четырех часов. Работа не шла, и смысла торчать на объекте не было. Третий день, как захватили школу, Аркадий жил в постоянном нервом напряжении, порой до дрожи пальцев. Ни один из прокатившихся по России терактов не доводил его до такого состояния. Наверное, дело было в детях. В Бесланской школе их было много. Очень много. Слишком много, чтобы можно было спокойно ждать: а что дальше?

Едва войдя в квартиру, он первым делом включил телевизор и тут же обессиленно сел в кресло.

– Господи, неужели они пошли на штурм? Они что там, с ума посходили?! – выругался он вслух, хотя дома был один: Нурия приходила с работы в районе шести.

О том, что штурм был вынужденным, он, как и все, узнал позднее, а пока на экране бежали раздетые, с испуганными глазами дети Беслана. Голодные, измученные ЖАЖДОЙ бежали те, кому повезло. Тем, кого выносили на руках живыми, тоже повезло. Не повезло тем, кто остался навечно лежать в горящем спортзале и вокруг школы. Не повезло тем детям, кого расстреливали в спины «обдолбанные» дурью террористы. Повезло тем немногим из них, кого своими телами прикрывали бойцы спецподразделений, выскакивавшие под автоматные очереди и гибнувшие, платя за жизнь детей своими.

Но об этом тоже стало известно потом, а пока на экране бежали и бежали дети, спасшиеся и спасенные, испуганные и измученные дети Беслана.

Когда новости закончились, Аркадий прошел на кухню, открыл холодильник, взял почти полную, только вчера купленную «дежурную» бутылку водки и вернулся к «ящику». Кабельное телевидение, 30 каналов, он стал их щелкать, будучи уверенным: где-нибудь да идут новости. Долго искать не пришлось, и он вновь увидел раздетых, бегущих от смерти детей, практически те же кадры. Открутив крышку, Аркадий прямо из горлышка сделал большой глоток, потом еще. Закусывать он не стал, как всегда во время запоев, в который он безнадежно скатывался.

ЭТО началось наверное после четвертого или пятого просмотра новостей по разным каналам, он как раз почти допил бутылку водки. Сначала среди бегущих детей Беслана появился афганский мальчик – тот самый, что не давал ему спать столько лет, и только лет пять как оставивший его в покое. Аркадий закрыл глаза и замотал головой. Но ничего не изменилось. Среди раздетых, испуганных российских детей бежал, поддерживая уцелевшей рукой внутренности, афганский пацан, погибший много лет тому назад. И в его глазах был ужас – он, как и все дети, хотел жить!

Аркадий стал опять щелкать каналы, не помогло. Как только начиналась трансляция кадров из Беслана, среди бегущих детей появлялся безрукий афганский мальчишка с раздавленной гусеницей танка грудью. Сначала один, но очень быстро их стало десятка два – детей Афганистана, бегущих вместе с детьми России от смерти. А на заднем плане взбесившийся танк с дымящейся и повернутой на бок башней все давил и давил неведомо откуда взявшиеся афганские хижины.

А потом зазвучал голос депутата Мириновского, который, как и все политики, очень любил обещать и призывать. В начале своей политической карьеры он обещал каждому мужику вдоволь водки, каждой бабе по мужику – правда, не уточнил, что в каком порядке.

– За каждого убитого российского солдата нужно уничтожать чеченские аулы, откуда или рядом с которым было произведено нападение! – с легкой истерией провозгласил голос Мириновского.

Это он говорил под конец первой чеченской компании, когда страна порядком устала от войны. Аркадий был с ним согласен. Картинка на экране сменилась. Аркадий уже прекрасно понимал, что видит не те кадры, которые транслируют по телевидению. Он видел кадры, которые ему транслировал его собственный взбунтовавшийся разум.

Тем временем на экране появилась картинка большого и довольно богатого чеченского аула. Была весна, цвели сады, на улице играли дети, много детей. Этот аул, как и тот, его афганский кишлак, лежал у подножья горы. Невдалеке проходила трасса, по которой шла колонна российских войск.

Несуществующая камера сместилась километра на три по трассе. В зеленке около трассы устроила засаду банда террористов человек в тридцать. Негры, арабы, чеченцев видно не было. Наверное они были – минимум один, проводник, должен был быть, но видно его не было. Показалась прошедшая через аул колонна. Под идущим первым БТРом и пятым грузовиком рванули фугасы. Солдат, сидевших на броне, раскидало как кегли. Тут же ударили пулеметы и гранатометы наемников. Солдаты выпрыгивали из прошиваемых пулями грузовиков и открывали ответный огонь, укрываясь за колесами и в придорожной канаве. Ударили пулеметы БТРов. Стрелял пулемет и из подорванного, объятого дымом передового БТРа. Ответный огонь нарастал, бородатый араб, снимавший нападение с первых секунд, прекратил съемку и пролаял команду на отход. Подобрав двоих убитых, банда скрылась в лесу.

Опять чеченский аул, некоторое время спустя – возможно, тот же день, но ближе к вечеру.