Результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве

С таким подходом нельзя согласиться, поскольку возникающая синонимия произвольна и непродуктивна. В числе лингвистических требований, предъявляемых к развитой научной терминологии, наиболее важным, центральным считается требование однозначности. Справедливо отмечается, что правило об однозначности терминов – альфа и омега всякой подлинно научной терминологии, оно имеет универсальный характер[17 - См.: Натансон Э. Требования, предъявляемые к научным и техническим терминам // Научно-техническая информация. Сер. первая. М., 1966. № 1. С. 4. См. также: Канделаки Т. Л. Семантика и мотивированность термина. М., 1977. С. 3; Савицкий В. М. Язык процессуального закона (Вопросы терминологии). М., 1987. С. 30, 31.].

Термин «оперативный» означает «способный быстро, вовремя исправить или направить ход дел»[18 - Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1987. С. 365.]. Достаточно полно содержание термина «оперативность» раскрывается в толковом терминологическом словаре «Бизнес и безопасность». В нем сказано, что «Оперативность – 1. Быстродействие. 2. Качество работника, характеризующее его способность быстро включаться в деятельность, легко переходить в работе от выполнения одного задания к другому, доводить начатое дело до конца, не затягивать его, принимать решения и умело действовать в меняющихся условиях»[19 - Пекарев С. В., Порк В. А. Бизнес и безопасность. Толковый терминологический словарь. М., 1995. С. 204.].

Следовательно, «оперативный» означает быстрый, осуществляемый в чрезвычайно короткие сроки, без задержек и проволочек, предельно активно и целеустремленно. Правильно поступают те авторы, которые рассматриваемый термин используют именно в этом смысле.

Например, P. С. Белкин к числу требований, которым должна отвечать розыскная деятельность следователя, относит в частности оперативность. Последнюю он понимает как «систему характеризующих его качеств, включающую быстроту и непрерывность розыска, массированность привлекаемых сил и средств»[20 - Белкин P. С. Очерки криминалистической тактики. Волгоград, 1993. С. 53.]. Именно такое понимание термина «оперативный» («оперативная») вытекает из лексико-лингвистического материала Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и должно использоваться в теории оперативно-розыскной деятельности и практическом обиходе. Законодатель поступает совершенно правильно, когда в тексте закона упорядочивает сомнительную терминологию.

Встречается и другой подход к терминам «оперативный» и «оперативность». Некоторые авторы при разъяснении сущности оперативно-розыскной деятельности не вовлекают их в лексический оборот, но по существу раскрывают их содержание применительно к одному из принципов данной деятельности – принципу наступательности.

Так, авторы цитировавшегося ранее учебного пособия по оперативно-розыскной деятельности пишут: «Принцип наступательности означает такое осуществление оперативно-розыскных мероприятий, при котором достигается опережение действий преступников. Наиболее активно и последовательно он реализуется в работе оперативных аппаратов, направленной на предотвращение замышляемых или пресечение подготавливаемых преступлений и покушений на них.

Кроме того, он предполагает также во всех ситуациях опережение действий преступников, которым все же удалось реализовать противоправные намерения. В этих случаях оперативные аппараты должны принять меры, которые исключили бы для преступника возможность скрываться, не допускали бы его действий, направленных на сокрытие следов деяния, реализацию похищенного, и не позволили бы избежать таким образом ответственности, предусмотренной законом.

Наступательность в оперативно-розыскной работе, таким образом, означает своевременное и полное использование средств и методов для оптимального решения поставленных задач по борьбе с преступностью».

Как видим, авторы в данном случае формулируют очень важные требования, которым должна отвечать оперативно-розыскная деятельность, и возводят их в ранг принципа данного вида деятельности. Поскольку эти требования означают не что иное, как ту же оперативность, то было бы более логично формулируемый принцип именовать принципом быстроты, оперативности, а не наступательности. Термины «оперативный» и «оперативность» предпочтительны. Нельзя не учитывать то, что в тексте ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» эти термины в сочетании с другими используются довольно часто («оперативные подразделения» (ст. 1, ч. 2 ст. 13), «оперативно-розыскные мероприятия» (ст. 4–9), оперативное внедрение (ст. 6), «оперативный эксперимент» (ст. 6, ч. 5 и 6 ст. 8), «оперативно-технические силы и средства» (ч. 3 ст. 6), «оперативно-служебные документы» (ч. 7 ст. 9, ст. 12), «оперативный учет» (ст. 10, 21)[21 - Требование активно и целеустремленно, в чрезвычайно короткий промежуток времени раскрывать преступления было выражено в ранее действовавшем уголовно-процессуальном законе словосочетанием «быстрое раскрытие преступлений». Быстрота раскрытия преступлений составляла один из важных элементов общих задач уголовного судопроизводства (ст. 2 УПК РСФСР). Однако в этой сфере деятельности выполнение данного требования осложняется множеством формальных предписаний закона.].

А. Ю. Шумилов полагает, что «при употреблении термина “оперативно-розыскная деятельность” речь идет о непосредственно-розыскной, практически-розыскной или “быстро’’-розыскной работе, как правило, осуществляемой в негласной форме»[22 - Шумилов А. Ю. Закон и оперативно-розыскная деятельность: Толковый словарь понятий и терминов, используемых в законодательстве в области оперативно-розыскной деятельности. М., 1996. С. 42.]. Однако вряд ли используемые автором словосочетания можно считать равнозначными. Все-таки в содержании термина «оперативно-розыскная деятельность» необходимо усматривать только «быстро»-розыскную работу.

Правильное понимание терминов «оперативный» и «оперативность» должно лечь в основу при дальнейшем совершенствовании правовой регламентации оперативно-розыскной деятельности, которая не может идти вразрез с требованиями оперативности, быстроты осуществления оперативно-розыскных мероприятий. Закон, жестко регламентирующий оперативно-розыскную деятельность, содержащий излишне формальные предписания, правила и условия деятельности, способен нанести ей существенный ущерб. Данное обстоятельство хорошо осознавали русские юристы, которые предупреждали о недопустимости жесткой правовой регламентации деятельности полиции.

Так, А. А. Квачевский писал: «Действия по дознанию и розыску (русские юристы различали понятия “дознание” и “розыск”. Под дознанием они понимали деятельность полиции по обнаружению только признаков преступления, без указания лица, его совершившего. Розыск же они считали составной частью дознания и видели в нем один из способов его производства, направленный на обнаружение скрытого, тайного виновника преступления. Такое понимание дознания и розыска основывалось на предписаниях Устава уголовного судопроизводства 1864 г. – В. Зажицкий) выражаются в негласном наблюдении, в словесных расспросах, в охранении следов преступления; чем меньше обрядностей, чем больше простоты, тем скорее достигают эти действия своей цели»[23 - Квачевский А. А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным Уставам 1864 г. СПб., 1866. С. 66–67.]. И дальше: «Чем скорее производится дознание и чем раньше попадает оно в руки следствия, тем более ручательства за своевременность следователя и за успешность раскрытия обстоятельств дела. Поэтому в дознании и розыске должны быть упрощены формы производства, должна быть устранена всякая сложная письменность»[24 - Там же. С. 76. См. также: Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 357.].

Конкретные законодательные правила осуществления оперативно-розыскной деятельности, несомненно, важны, поскольку они призваны обеспечивать режим законности. Вместе с тем представляется, что такие правила должны носить самый общий характер. Их излишняя детальная формализация способна сковывать инициативу и находчивость оперативных сотрудников и лиц, оказывающих им содействие, особенно в непредвиденных ситуациях, и тем самым негативно влиять на эффективность этой социально значимой сферы деятельности. «Сотрудники оперативно-розыскных органов, – отмечает В. И. Басков, – часто сетуют на то, что их инициативу и находчивость при работе в неординарных обстоятельствах сковывают строгие, порой обременительные процессуальные рамки, содержащиеся в Законе “Об оперативно-розыскной деятельности”. Строго руководствуясь требованиями Закона, “сыщики” в ряде случаев избегают применять в сложных ситуациях не предусмотренные Законом тактические приемы, опасаясь того, чтобы не преступить грань дозволенного, тем самым упуская реальные возможности для успешного раскрытия преступления и установления лица, его совершившего»[25 - Басков В. И. Оперативно-розыскная деятельность: Учебное пособие. М., 1997. С. 47.]. Продуктивен вывод автора о том, что не следует чрезмерно ограничивать инициативу штатных и нештатных сотрудников оперативно-розыскных органов, особенно в применении тактических приемов и средств в раскрытии и расследовании преступлений. Важно лишь не допустить возникновение угрозы для жизни и здоровья граждан, нарушения или ограничения их конституционных прав[26 - Там же. С. 47.].

Столь существенный признак розыскной деятельности, как оперативность (быстрота, быстродействие), должен также учитываться при подборе кандидатов на работу в оперативные подразделения соответствующих ведомств. Совершенно очевидно, что эффективное осуществление розыскной деятельности может обеспечить не любое лицо, желающее проявить себя на этом поприще, а лишь обладающее необходимыми интеллектуальными, физическими, психологическими и другими качествами.

Наконец, есть еще одно важное свойство, характеризующее оперативно-розыскную деятельность, – ее связь с деятельностью уголовно-процессуальной[27 - Такая связь была отчетливо выражена в упоминавшемся ранее Законе Российской империи «Об организации сыскной части» от 6 июля 1908 г., который рассматривал сыскную работу в качестве вспомогательной меры в осуществлении задач уголовного судопроизводства.]. Связь их обусловлена тем, что основным объектом обоих видов деятельности являются уголовные преступления. На это указывается в ряде предписаний как уголовно-процессуального закона, так и Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

Так, в нормативном определении оперативно-розыскной деятельности отмечено, что ее целью является защита жизни, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечение безопасности общества и государства от преступных посягательств (ст. 1 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Связь оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности отчетливо выражена в нормах Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», определяющих ее задачи (ст. 2).

Основная часть сведений оперативно-розыскного характера (результатов оперативно-розыскной деятельности), ради получения которых собственно и учреждается эта деятельность, предназначается прежде всего органу дознания, следователю, прокурору или суду, которые используют эти сведения в интересах уголовного судопроизводства (ч. 1 и 2 ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

На основании сказанного правомерен вывод о том, что оперативно-розыскная деятельность призвана «обслуживать» уголовное судопроизводство и с этой точки зрения не имеет той самостоятельности, которая свойственна другим видам деятельности. Иначе говоря, оперативно-розыскной деятельности не придается самодовлеющего значения[28 - См.: Гапанович H. Н., Мартинович И. И. Указ. соч. С. 32–33.]. И. Демидов справедливо отмечает, что «не будучи жестко связан с уголовно-процессуальным производством, данный вид правоохранительной деятельности не может решать задачи борьбы с преступностью. В этом проявляется вспомогательный характер оперативно-розыскной деятельности по отношению к уголовно-процессуальному производству»[29 - Демидов И. Указ. соч. С. 35. См. также: Маркушин А. Г. Указ. соч. С. 31.].

Казалось бы, всесторонний анализ действующего оперативно-розыскного и уголовно-процессуального законодательства непременно должен приводить исследователей к единому выводу – о наличии функциональных связей между оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельностью. К сожалению, этого до сих пор не происходит. Например, в одной из последних работ по оперативно-розыскной деятельности – курсе лекций – о связи двух видов государственной деятельности не упоминается не только в ее определении, но и в содержании всего параграфа, посвященного понятию и цели оперативно-розыскной деятельности[30 - См.: Дубоносов Е. С. Основы оперативно-розыскной деятельности: Курс лекций. М., 2002. С. 25–28.].

Связь оперативно-розыскной деятельности с уголовным судопроизводством – важнейший и объективный ее признак, которому вполне можно придать значение принципа данной деятельности. Несомненно, такая связь должна быть отражена в научном определении оперативно-розыскной деятельности.

Из сказанного следует, что оперативно-розыскная деятельность – самостоятельный вид социально значимой юридической деятельности (системы специальных оперативно-розыскных мероприятий, а также других средств и способов), которая осуществляется оперативными подразделениями соответствующих государственных органов на основе оперативно-розыскного законодательства (Конституции РФ, ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» и других федеральных законов, а также принятых на их основе ведомственных нормативных актов) в рамках оперативно-розыскных правоотношений, подчинена специфическим принципам и направлена на решение свойственных ей задач и получение результатов, предназначенных для использования в интересах уголовного судопроизводства. Оперативно-розыскная деятельность осуществляется при наличии объективного затруднения или невозможности решения задач, предусмотренных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», посредством реализации иных законных средств (прежде всего – уголовно-процессуальных).

1.2. Задачи оперативно-розыскной деятельности как социальный наказ общества

Задачи оперативно-розыскной деятельности (ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности») представляют собой важнейшую научную и правовую категорию. Это объясняется тем, что они являются исходными, не выводятся из других предписаний данного Закона и обусловливают специфику всего механизма правового регулирования в сфере оперативно-розыскной деятельности.

Анализ предписаний оперативно-розыскного закона показывает, что задачи оперативно-розыскной деятельности определяют ее принципы (ст. 3), средства и способы осуществления (ст. 6, 17), основания и условия проведения оперативно-розыскных мероприятий (ст. 7, 8), права и обязанности органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность (ст. 14, 15), и др. Они обусловливают также все другие существенные свойства оперативно-розыскной деятельности: негласный характер и применение приемов конспирации (ст. 3, п. 3, 4 ст. 15), возможность устанавливать на безвозмездной либо возмездной основе отношения сотрудничества с лицами, изъявившими согласие конфиденциально оказывать содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность (п. 2 ст. 15, ст. 17), иметь в составе соответствующих органов и использовать штатный негласный аппарат, а также внедрять конфидентов и штатных негласных сотрудников в организованные преступные группы.

Существенная особенность задач оперативно-розыскной деятельности состоит в том, что именно они обеспечивают внутреннее единство и согласованность всех норм и предписаний оперативно-розыскного закона.

Рассматриваемая правовая категория отвечает на вопрос, что должно быть достигнуто в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности. Поэтому правомерно сказать, что ее задачи выражают социальный наказ общества, адресованный органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность.

Специфические задачи оперативно-розыскной деятельности обусловливают само ее существование. В совокупности с другими признаками они позволяют помимо прочего четко отграничивать данный вид деятельности от других: уголовно-процессуальной, административной, контрразведывательной, разведывательной и частной детективной и охранной деятельности.

Успешное решение задач оперативно-розыскной деятельности реально обеспечивает достижение ее целей – защиту жизни, здоровья, прав и свобод личности, собственности, безопасности общества и государства от преступных посягательств (ст. 1 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Согласно закону основными задачами оперативно-розыскной деятельности являются:

а) выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений;

б) выявление и установление лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших преступления;

в) розыск лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда;

г) розыск лиц, уклоняющихся от уголовного наказания;

д) розыск без вести пропавших лиц;

е) добывание информации о событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации (ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Перечисленные задачи конкретизируются в других законах, регулирующих основную деятельность государственных органов и учреждений, наделенных правом проведения оперативно-розыскных мероприятий.

Так, согласно ст. 24 Уголовно-исполнительного кодекса РФ задачами оперативно-розыскной деятельности в исправительных учреждениях являются: обеспечение личной безопасности осужденных, персонала исправительных учреждений и иных лиц; выявление, предупреждение и раскрытие готовящихся и совершаемых в исправительных учреждениях преступлений и нарушений установленного порядка отбывания наказания; розыск в установленном порядке осужденных, уклоняющихся от отбывания лишения свободы; содействие в выявлении и раскрытии преступлений, совершенных осужденными до прибытия в исправительное учреждение.

Среди задач оперативно-розыскной деятельности важнейшими являются: 1) выявление и раскрытие преступлений и 2) выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших[31 - И. А. Климов называет эти задачи оперативно-тактическими задачами оперативно-розыскной деятельности. (См.: Климов И. А. Указ. соч. С. 31.)]. Успешное решение именно этих задач призвано обеспечивать интересы уголовного судопроизводства.

В целях выявления специфических особенностей оперативно-розыскной деятельности ее задачи целесообразно сравнивать с задачами уголовного судопроизводства. Правда, сейчас это представляет определенную сложность ввиду специфических особенностей УПК РФ. В ранее действовавших Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (ст. 2), а также в УПК РСФСР (ст. 2) задачи уголовного судопроизводства были сформулированы следующим образом: «Задачами советского уголовного судопроизводства являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый, совершивший преступление, был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден.

Уголовное судопроизводство должно способствовать укреплению социалистической законности и правопорядка, охране интересов общества, прав и свобод граждан, предупреждению и искоренению преступлений, воспитанию граждан в духе неуклонного исполнения советских законов и уважения правил социалистического общежития».

В действующем УПК РФ задачи уголовного судопроизводства не сформулированы, в терминологической системе данного Закона понятие «задачи» отсутствует. Важнейший вид государственной деятельности оказался «обеззадаченным», что у многих вызывает недоумение[32 - Свое недоумение по поводу исчезновения из УПК РФ задач уголовного судопроизводства выражали участники научно-практической конференции «Правовая и криминологическая оценка нового УПК РФ», которая проходила 19–20 марта 2002 г. в Институте государства и права РАН (см.: Гос. и право. 2002. № 9. С. 91, 103, 105). Исключение из текста закона задач уголовного судопроизводства приводит к тому, что во многих случаях в определение данного явления не включают его содержательной стороны, т. е. задач. (См., напр.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Под ред. П. А. Лупинской. М., 2003. С. 19; Безлепкин Б. Т. Уголовный процесс России. М., 2004. С. 18.)]. Такое положение объясняется, прежде всего, тем, что Концепция судебной реформы в Российской Федерации была всецело ориентирована на идеи состязательной формы уголовного судопроизводства. Несмотря на то, что состязательность была явно переоценена, именно она обусловила многие основополагающие правовые нормы и институты нового уголовно-процессуального закона. Такое положение привело к парадоксальной ситуации: согласно Концепции судебной реформы предполагалось, что наше, отечественное судопроизводство с точки зрения исторических форм уголовного процесса останется смешанным, каковым оно являлось по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. и каковым оно является во многих странах, однако достоинства такой формы во внимание не принимались. К сожалению, у создателей Концепции судебной реформы не возникло мысли о том, что внедрение в смешанную форму уголовного процесса основных положений состязательного уголовного процесса представляет собой серьезную методологическую ошибку, которая в конечном итоге обусловила многие пробелы и противоречия действующего УПК РФ.

Перефразируя классика, теперь можно сказать, что в современном российском уголовном судопроизводстве на всем лежит неизгладимая печать состязательности, которая представлена в качестве самостоятельного принципа данного вида деятельности. В соответствии с этим принципом «функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо» (ст. 15 УПК РФ). Данное положение не предполагает формулирование задач, которые являлись бы общими и одинаково обязательными для всех властных участников уголовного судопроизводства.

К сожалению, неумеренное увлечение идеями состязательности сделало довольно противоречивым содержащееся в УПК РФ определение процессуального положения суда и органов предварительного расследования. По свидетельству самих судебно-следственных работников, они зачастую затрудняются определить свое истинное процессуальное положение. А между тем правильное разрешение ими данного вопроса не только связано со стремлением сформировать должное правосознание, оно непосредственно влияет на их практическую деятельность.

Представляется, что на «обеззадачивание» уголовного судопроизводства не могло не повлиять и новое видение цели уголовной юстиции. «Вопреки вульгарным идеям, – провозглашается в Концепции судебной реформы, – целью уголовной юстиции является не борьба с преступностью, а защита общества от преступлений путем реализации уголовного закона, защита прав и законных интересов граждан, попавших в сферу юстиции (обвиняемых, потерпевших, гражданских истцов, гражданских ответчиков»)[33 - Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М., 1992. С. 19.]. Этот кабинетный тезис логически крайне противоречив. Под «борьбой с преступностью» и в прошлом, и в настоящее время все понимают раскрытие преступлений правовыми средствами. Это словосочетание используется в названии некоторых российских законов, указов Президента РФ, ведомственных нормативных актов[34 - См., например: О борьбе с терроризмом. Федеральный закон от 25 июля 1998 г. с изм., внесенными Федеральным законом от 7 августа 2000 г. // Собрание законодательства РФ. 1998. № 31. Ст. 3808; 2000. № 33. Ст. 3348; Указ Президента РФ «О Совете при Президенте Российской Федерации по борьбе с коррупцией» от 24 ноября 2003 г. // Российская газета. 2003. 26 нояб.; Указание Генерального прокурора РФ «О мерах по усилению борьбы с коррупцией прокурорским надзором за исполнением законов о государственной и муниципальной службе» от 12 августа 1996 г. // Сборник основных приказов и указаний Генерального прокурора Российской Федерации. М., 1996.], а также в правовом и политическом обиходе. Составители Концепции судебной реформы на первое место ставят защиту общества от преступлений путем реализации уголовного закона. Однако эта задача может быть успешно решена при единственном условии – если в каждом конкретном случае преступление будет раскрыто.

Поскольку в Концепции судебной реформы борьба с преступностью объявлялась «вульгарной» идеей, то в отличие от ранее действовавшего уголовно-процессуального закона в УПК РФ не были сформулированы задачи уголовного судопроизводства, среди которых важнейшая – раскрытие преступлений. В соответствии с этим теперь и в учебной литературе предупреждают студентов о недопустимости рассмотрения уголовного судопроизводства как средства борьбы с преступностью. При этом приводимая аргументация способна просто шокировать обучаемых. «…Уголовное судопроизводство, – поучают студентов авторы одного из учебников уголовно-процессуального права России, – нельзя рассматривать как деятельность, имеющую своей задачей борьбу с преступностью, поскольку преступность – социальное явление, имеющее различные причины и множество факторов, ее определяющих, а в уголовном процессе речь идет о конкретном преступлении и человеке, его совершившем. Поэтому уголовное судопроизводство недопустимо использовать для борьбы с преступностью путем ограничения прав лиц, подозреваемых или обвиняемых в преступлениях, упрощения форм судопроизводства или ужесточения назначаемых судом наказаний»[35 - См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П. А. Лупинской. С. 21.].

Весьма сомнительно, что подобные суждения научат студентов последовательному логическому мышлению. То обстоятельство, что преступность как социальное явление имеет различные причины и обусловливается множеством факторов, учитывает и уголовно-процессуальный закон. Подтверждением тому служит ч. 2 ст. 74 УПК РФ, обязывающая при производстве по уголовному делу выявлять обстоятельства, способствовавшие совершению преступления. Предупреждение о недопустимости использования уголовного судопроизводства для борьбы с преступностью путем ограничения прав лиц, подозреваемых или обвиняемых в преступлениях, а также упрощения форм судопроизводства не подтверждает выдвинутый тезис. Ограничения прав таких лиц предусмотрены уголовно-процессуальным законом, без них невозможно производство по уголовному делу.

Отдельные авторы пытаются по-иному объяснить отсутствие в УПК РФ задач уголовного судопроизводства. Например, И. А. Лупинская связывает данное обстоятельство с тем, что задачи, которые были сформулированы в ст. 2 УПК РСФСР, не приводили к желаемому результату деятельности[36 - См.: Лупинская П. А. Некоторые вопросы правоприменения и преподавания по УПК РФ // Материалы международной научно-практической конференции «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: год правоприменения и преподавания». М., 2004. С. 21–22.]. Справедливее было бы сказать, что сама деятельность не всегда приводила к желаемому результату. Но на этом основании отказываться от формулирования задач важнейшего вида государственной деятельности как минимум нелепо. Более убедительными являются рассуждения о том, что «любой правовой акт, в том числе уголовно-процессуальный, и практика его применения, которые не обеспечивают достижение какой-то определенной цели или решение социально значимой задачи, – это нечто бессмысленное, никому не нужная безделушка. Он должен издаваться и претворяться в жизнь во имя чего-то, для получения какого-то определенного результата, т. е. для достижения какой-то цели или выполнения какой-то задачи»[37 - Уголовный процесс: Учебник / Под ред. К. Ф. Гуценко. М., 2004. С. 12.]. Приведенное суждение перекликается с теорией управления, согласно которой «легче достичь тех целей, которые четко представляешь, и практически невозможно достичь тех целей, которые сформулировать четко не удалось»[38 - Литвак Б. Г. Разработка управленческого решения. М., 2000. С. 26.].

В УПК РФ говорится о назначении уголовного судопроизводства. В соответствии с ч. 1 ст. 6 УПК РФ (которая именно так и называется) уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. В ч. 2 данной статьи лишь упоминается, что «уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию». Как видим, в назначении уголовного судопроизводства на первом месте стоит его правоохранительная функция.

Замену привычного понятия «задачи уголовного судопроизводства» новым – «назначение уголовного судопроизводства», – в котором акцент делается на правоохранительной функции, нельзя признать целесообразной и достаточно продуктивной. Исследователи обоснованно обращают внимание на то, что в тексте УПК РФ термин «назначение» употребляется и в другом значении «назначить»: «назначение судебной экспертизы» (ст. 195, 196), «назначение защитника» (ст. 231), «назначение судебного заседания» (ст. 227) и т. д.[39 - См.: Полшков М. И. Реализация «Основных положений» в новом УПК РФ // Материалы международной научно-практической конференции, посвященной принятию нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2002. С. 23.] С точки зрения требований юридической техники такой подход не слишком удобен. Но более существенно то, что «такая замена, по сути, повлекла за собой и отказ от четкого определения общесоциальной направленности усилий правоохранительных органов в сфере производства по уголовным делам»[40 - Уголовный процесс: Учебник / Под ред. К. Ф. Гуценко. С. 14.].