Результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве

Статься 73 УПК РФ следующим образом определяет структуру предмета доказывания по уголовному делу:

«1. При производстве по уголовному делу подлежат доказыванию:

1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);

2) виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы;

3) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;

4) характер и размер вреда, причиненного преступлением;

5) обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния;

6) обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание;

7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания.

2. Подлежат выявлению также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления».

Вряд ли можно сомневаться в том, что объект оперативно-розыскного познания значительно у?же предмета доказывания по уголовному делу. Обоснованно отмечается, что «предмет документирования проецируется на предмет доказывания по уголовному делу. Однако оперативная проверка – это не расследование преступлений, поэтому предмет документирования не полностью совпадает с предметом доказывания»[135 - Там же. С. 148.].

Противоречивые суждения по рассматриваемому вопросу высказывают А. С. Борщев и Ю. В. Колташов. Они полагают, что предмет документирования в оперативно-розыскной деятельности (в оперативном доказывании) по существу совпадает с предметом доказывания в уголовном процессе. Однако в последующем авторы делают следующее уточнение: «Согласно теории и сложившейся практике в предмет документирования в первую очередь должны включаться те факты и обстоятельства, которые невозможно установить процессуальным путем»[136 - Борщев А. С., Колташов Ю. В. Указ. соч. С. 57–58.].

Статья 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» требует прежде всего выявлять и раскрывать преступления и устанавливать лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших. Следовательно, все другие обстоятельства, связанные с окончательной юридической квалификацией совершенного преступления и вынесением законного, обоснованного и справедливого приговора, могут оставаться за рамками объекта оперативно-розыскного познания (характер и размер вреда, причиненного преступлением, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, и др.). Это же относится к обстоятельствам, способствовавшим совершению преступления. Не лишним будет еще раз повторить важное правило: в ходе оперативно-розыскного познания подлежат выявлению только те неочевидные обстоятельства, которые не могут быть выявлены способами уголовного судопроизводства. Важнейшим из них остается выявление лица (лиц), совершившего преступление. Такой подход представляется наиболее рациональным, поскольку иначе оперативно-розыскное познание будет недостаточно продуктивным.

К знанию об обстоятельствах совершения преступления, получаемого оперативно-розыскным путем, не может быть предъявлено требование предельной обоснованности, аргументированности. Оно должно быть проверено и обосновано лишь в той мере, в какой этого возможно достичь специфическими оперативно-розыскными способами и методами с учетом преимущественно негласного характера оперативно-розыскной деятельности. Как уже отмечалось ранее, ее негласный характер существенно осложняет оперативно-розыскное познание[137 - Учитывая, что необходимые данные о целях, задачах, тактике преступной деятельности, конкретных лицах, обстоятельствах совершения преступления и т. д. никогда не лежат на поверхности, а глубоко законспирированы и требуется преодоление усилий противоборствующей стороны, отдельные авторы получение таких данных оперативно-розыскным путем справедливо называют добыванием, а не получением оперативной информации. (См.: Зникин В. К. Указ. соч. С. 6–8.)].

Далеко не всегда доброкачественными оказываются сведения об обстоятельствах совершения преступления, полученные с помощью технических средств. Это обусловлено тем, что при осуществления негласных оперативно-розыскных мероприятий невозможно обеспечить надлежащие условия для их эксплуатации.

Нельзя также не учитывать, что при осуществлении оперативно-розыскного познания используются не все возможные источники получения необходимой информации. Скажем, оперативный сотрудник не получает сведений непосредственно от наиболее информированного источника – лица, подготавливающего, совершающего или совершившего преступление. Оперативная информация от данного источника может быть получена в весьма ограниченном объеме и лишь опосредованно – с помощью конфидентов или лиц, внедренных в организованную преступную группу, а также в результате прослушивания телефонных переговоров или снятия информации с технических каналов связи. Напротив, показания обвиняемого (подсудимого) служат одним из важных процессуальных источников получения фактических данных.

Далее, в оперативно-розыскное познание, как правило, не вовлекаются материальные предметы, которые также служат специфическими источниками информации об обстоятельствах совершения преступления (исключение предусмотрено п. 1, ч. 1 ст. 15 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). Субъекты оперативно-розыскного познания в основном ограничиваются получением общих сведений о соответствующих материальных объектах и установлением мест их нахождения. При осуществлении же доказывания по уголовному делу материальные объекты вовлекаются в познавательный процесс в качестве вещественных доказательств и становятся важным источником сведений. Сведения извлекаются из них в частности путем проведения судебных экспертиз.

Одна из существенных особенностей оперативно-розыскного познания состоит в том, что из оперативно-розыскного законодательства вытекает требование проверки и оценки получаемых сведений, но не требование обоснования истинности полученного знания. Напротив, из многих предписаний доказательственного права такое требование вытекает. В случае успешного решения задачи по выявлению и раскрытию преступления, а также выявлению и установлению лица (лиц), его совершившего, руководитель органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, выносит постановление о направлении полученных результатов органу дознания, следователю или в суд (с. 3 ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). Однако в этом документе не анализируется качество сведений, полученных оперативно-розыскным путем, и не обосновывается вывод о совершении преступления определенным лицом (лицами). В нем лишь констатируется наличие сведений, которые способны привести в действие сложный уголовно-процессуальный механизм раскрытия преступления и изобличения лица (лиц) в его совершении (раздел III, пункты 12–15 межведомственной Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд). Сказанное, конечно же, не исключает анализа полученной оперативно-розыскной информации.

С точки зрения научной методологии качество любого знания обусловливается объективными характеристиками той системы, которая его производит. Составляющие такой системы называют детерминантами знания; они служат гарантом его надежности. К детерминантам знания относят: объект познания, субъекта познания как производителя знания, средства познания, с помощью которых субъект взаимодействует с познаваемым объектом, а также саму практическую и познавательную деятельность. Оценивая качество системы производства знания, говорят о вероятном или достоверном знании. Вероятным считают знание, полученное в рамках не вполне надежной системы его производства, т. е. при отсутствии гарантий, способных однозначно, с необходимостью обеспечить его истинность или ложность. Соответственно, достоверным следует считать знание, истинность или ложность которого однозначно, с необходимостью обеспечена вполне надежной системой гарантий[138 - См.: Трусов А. И. Проблема надежности доказывания // Проблемы надежности доказывания в советском уголовном процессе. М., 1984. С. 6.]. Такой подход к характеристике знаний, получаемых в оперативно-розыскном познании, в полной мере соответствует положениям современной теории познания.

«Вероятность и достоверность, – пишет В. В. Ильин, – модальные характеристики знания, которые выражают степень его обоснованности. Знание считается достоверным, если есть основания утверждать, что истинность его установлена. Знание считается вероятным, если твердые основания для уверенности в его истинности отсутствуют, и оно нуждается в дополнительном логическом или практическом обосновании. Диалектика развития знания подчиняется закону трансформации вероятных знаний в достоверные за счет выявления оснований их истинности»[139 - Ильин В. В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. М., 1993. С. 61.].

Гносеологические категории вероятности и достоверности используются и при оценке знания об обстоятельствах совершения преступления, получаемого в уголовном судопроизводстве. В данной сфере деятельности знание производится на стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства. Признается, что достоверным может считаться только такое знание об обстоятельствах совершения преступления, которое получило окончательное подтверждение в судебном разбирательстве и отражено в приговоре. Это обусловлено тем, что надежность, истинность выводов суда в приговоре обеспечивается функционированием всей системы детерминантов, предусмотренных в уголовном судопроизводстве[140 - Значительный вклад в разработку проблемы вероятности и достоверности в уголовном судопроизводстве внес А. И. Трусов (см.: Трусов А. И. Доказательства и иные материалы, собираемые вне производства по уголовному делу // Развитие и применение уголовно-процессуального законодательства: К 25-летию УПК РСФСР. Воронеж, 1987. С. 112–117; Курс советского уголовного процесса. Общая часть. С. 550–562).].

Какова должна быть гносеологическая характеристика знания об обстоятельствах совершения преступления, получаемого в результате оперативно-розыскного познания? Ответ на этот вопрос напрямую зависит от объективной оценки той системы детерминантов, в которой такое знание производится.

Существенно то, что оперативно-розыскное познание – это начальное исследование обстоятельств совершения преступления. Иначе говоря, наряду с предварительным расследованием и судебным разбирательством оно представляет собой одну из подсистем производства окончательного, выводного знания. Следовательно, оперативно-розыскное познание как подсистема не может выработать знание, оцениваемое как достоверное. Конечно, это не исключает истинности такого знания. Истинность и достоверность – две самостоятельные характеристики полученного знания. Истинность предполагает соответствие знаний объективной действительности. Достоверным же признается знание, истинность которого объективно подтверждена и не вызывает сомнений[141 - См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть. С. 609.].

В оперативно-розыскном познании нередко существенные сложности возникают как при получении первичной оперативной информации, так и в последующем, при осуществлении ее проверки. Нисколько не преуменьшая значения оперативно-розыскных способов раскрытия преступлений, все же следует признать, что система детерминантов в данной сфере познания недостаточно надежна. Нельзя не согласиться с суждением о том, что вообще все непроцессуальные формы познания (оперативно-розыскная деятельность, сообщения прессы и представителей общественности, поисковые мероприятия, проводимые в порядке подготовки процессуальных действий, и т. п.) не подкреплены достаточно надежными гарантиями достоверности и потому сведения, полученные из таких источников, всегда рассматриваются как предварительные, ориентирующие[142 - См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 290; Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». М., 1997. С. 29; Гапанович H. Н. Мартинович И. И. Указ. соч. С. 37.].

Как указывалось раньше, реальные возможности получения и проверки оперативной информации существенно ограничиваются негласным характером оперативно-розыскного познания, а также активным и порой довольно изощренными по своим приемам и способам противодействием со стороны преступников, стремящихся не допустить раскрытия тяжких и особо тяжких неочевидных преступлений. Этому не всегда может быть противопоставлено достаточно эффективное использование конфиденциальных источников, технических и других оперативных средств и способов. Нередки случаи, когда информацию, полученную из одного оперативного источника, не представляется возможным надлежащим образом проверить при помощи других оперативных источников; конфиденты в силу различных причин могут представлять ненадежную информацию; с помощью технических средств не всегда (по чисто техническим и иным объективным причинам) удается зафиксировать даже часть действий правонарушителей, поэтому здесь в основном преобладает фрагментарность; не всегда удачным бывает подход оперативных сотрудников к отбору действий разрабатываемых лиц, которые фиксируются с помощью технических средств, и т. п. Поэтому знания об обстоятельствах совершения преступления, добытые оперативно-розыскным путем, должны оцениваться как вероятные. Причем вероятность как характеристика обоснованности знания может иметь разные степени: более вероятное, менее вероятное и др.