Избранное в 3 томах. Том 3: История и культура

Виктор Шаклеин, академик, заведующий кафедрой русского языка Университета дружбы народов:

Уважаемый Владимир Вольфович, спасибо Вам за организацию этого «круглого стола». Мы видели, что разные точки зрения присутствовали у выступающих. Я думаю (и вы все согласитесь), что понятие «интеллигент» – это не только образование, а состояние души, духа.

Я хотел бы остановиться вот на чем. Демографическая ситуация (и я здесь бы хотел поддержать в этой части выступление Бари Алибасова) – не очень хорошая. И русский народ, как и любой другой народ, чукчи, шорцы и другие, имеют право на свой язык, на самовыражение, на существование. К сожалению, не будет нашего русского народа, и все наши рассуждения о русском языке, о словарном составе русского языка будут лишены смысла. Поэтому, помимо того, что мы должны поддерживать русский язык в странах СНГ, в дальнем зарубежье, это не означает, что мы не должны изучать так называемую ненормативную лексику. Все-таки главная проблема (и об этом говорил еще Михайло Ломоносов в своем трактате 240 лет назад) – это приращение российского народа, в данном случае русского народа.

Кирилл Воробьев (Баян Ширянов), писатель:

Тут было много всякого и разного сказано. Во-первых, уже некоторыми ораторами упоминалось, что язык есть структура саморазвивающаяся, и не надо на него никак давить. И я с этим тезисом абсолютно и полностью согласен. В любом случае будут всякие заимствования. Но эти заимствования или приживутся, или не приживутся. Мы это все прекрасно понимаем.

Мало того, эти иностранные слова, как вы все понимаете, заполняют не только то семантическое пространство, которое занимают исконные слова русского языка. Они и заполняют те пробелы, которые русские слова, которые мы обычно используем, не заполняют. То есть появляются новые смыслы. Трудно с этим не согласиться.

Что же касается нашего обсуждаемого закона. Он действительно ставит некий фетиш, некий символ, которого на самом деле никогда не было, нет и не будет. Нельзя возвести какой-то унифицированный стандартный русский язык в ранг опять-таки идола. Понимаете, может получиться очень веселая ситуация. Бари Каримович говорил о Русской православной церкви. Я немножко продолжу эту мысль. Кто из вас, например, понимает выражение – богослужение? Я думаю, что практически никто, а если и понимают, то единицы. С русским языком, если этот закон, не дай бог, будет принят, получится та же самая ситуация. Еще один такой вопрос: кто из вас может без напряжения прочитать книгу, не написанную, а именно изданную лет 100 назад? Без напряжения? Вы – уникум. Изданную! Не написанную, а изданную. Вы будете напрягаться при этом? Вот я об этом же. Огромная разница. Вы возьмите и почитайте. Вы будете путаться в этих «ятях», вы запутаетесь в русском языке, который употреблялся в то время.

И относительно употребления ненормативной лексики в публичных местах. Мат, назовем это так условно, всегда называли острым словцом. Я выступаю одним из последних, все практически заснули или делают вид, что не спят, так острое словцо, оно на то и называется острым словцом, чтобы подперчить язык. Язык пресный, сухой, он никому, «на хуй», извините, не нужен. А язык, когда в нем изредка что-то проскальзывает, опять-таки будоражит внимание.

Олег Иванов, психолог:

Я буду краток. Хочу сказать о следующем моменте, о запрещении вообще. Вот этот закон, зачем он нужен изначально? Это для того, чтобы был страх, а когда есть страх, то легче управлять людьми. И поэтому сейчас такая политическая подоплека идет, что закручивают гайки. Имейте в виду, тут запрет, там запрет, выборы начинаются, легче зацепить любого человека. Он что-то сказал, сейчас юридически к нему нельзя прицепиться, а закон будет, и все. Поэтому это нужно для того, чтобы лучше и сильнее влиять со стороны государства. Кто это предложил? Несколько мне известно, партия «Единство» или еще кто-то, я не помню толком.

Второй момент. Если хотят они, чтобы язык был хорошим, то тут нужно делать социальную рекламу. Что это такое? Пропагандировать телепередачи, как надо говорить. Не только канал «Культура» должен показывать грамотную речь, но и все остальные средства массовой информации. Те же самые дикторы, те же самые ведущие пусть пропагандируют, косвенная реклама самая эффективная. Что такое косвенная реклама? Когда вы смотрите телевизор, человек в майке с надписью «Найк» или еще какая-то надпись, это называется косвенная реклама. Когда не говорят тебе, что купи вот этот «Тайд», а когда возле стиральной машины находится «Тайд», то соответственно у человека в подсознании быстрее все варится, действует на определяющий выбор его поступков. 97 процентов наших поступков мыслятся в подсознании.

Еще хочу сказать о практической реализации этого закона о русском языке. Нужно социальную рекламу давать, тогда это будет вдалбливаться в подсознание, люди будет правильно и грамотно говорить.

Герман Лукомников, писатель:

Мне хотелось бы прежде всего четко разделить сферы, в которых предлагается русский язык. Не просто русский язык, а русский язык как государственный язык Российской Федерации, т. е. такой куцый, с рядом запретов, русский язык использовать в обязательном порядке. Я хотел бы четко отделить средства массовой информации от всего остального, потому что, если, допустим, государственные деятели хотят сами себя или чиновника в чем-то ограничить, это один вопрос. Я не знаю, может быть, это было бы даже полезно. Меня это, честно говоря, не очень интересует.

Но средства массовой информации, мне кажется, тут просто абсурдно ограничивать. Скажем, просторечные выражения, как сказано в законе: просторечные, бранные, пренебрежительные, иностранные слова. Я не могу согласиться, но я могу понять мотивацию, по крайней мере, неприязни к иностранным словам, неприязни к бранным, пренебрежительным словам. Но в чем виновато просторечье и просторечные слова и выражения? Вот этого я вообще понять не могу. И уж тем более в средствах массовой информации, на телевидении, на радио, в печати. Ведь это все в значительной степени сфера искусства: телеискусства, радиоискусства. И придется тогда запретить, например, такие передачи как «Намедни», так как это просторечное слово, «Однако», поскольку это слово употребляется в просторечном варианте.

То есть это просто абсурдно. Русский язык как государственный язык Российской Федерации, как он здесь описывается, это очень сухой, куцый, невыразительный, неинтересный язык. И я готов даже согласиться с тем, что ряд официальных документов, да и все официальные документы должны именно на таком языке писаться. Хотя, что касается непосредственно разговора, там же есть общение представителей органов непосредственно с гражданами, если какой-нибудь депутат в селе будет исключительно изъясняться на этом сухом, официозном языке, люди его просто не поймут, если он не будет употреблять те же самые просторечные слова и обороты. И не будут за него голосовать.

Оскар Гойхман, директор Института гуманитарных технологий МГУ сервиса, заведующий кафедрой русского языка:

Мне кажется, что некоторые здесь путали две важные вещи. И, видимо, здесь возможны, на мой взгляд, такие ограничения. Первое, есть деловое общение, есть бытовое. Не надо их путать. В бытовом общении каждый из нас личность, что хочу, то и творю. В деловом общении нет личности, есть роли. И я обязан играть свою роль так, как это принято в обществе. Есть правила игры, их надо соблюдать.

Второй момент. Нельзя, конечно (поддерживаю, тут было несколько таких резких выступлений), выражаться матом грубо, вообще неприлично в разнополой аудитории. Ни коим образом! В однополой, пожалуйста. Я даже допускаю, что девушки где-то в туалете, покуривая, что-то такое говорят. Но в разнополой – это должно быть исключено.

Третий момент. Конечно, нельзя выражаться в присутствии родителей, в деловой сфере, в присутствии старших по званию. Я думаю, что Владимир Вольфович имеет на это право, а если кто-то из его команды, из менеджеров что-то такое сделает, я думаю, что это будут последние его слова в команде Владимира Вольфовича.

В заключение я бы хотел сказать, что если Владимир Вольфович будет еще один «круглый стол» организовывать, то надо будет поговорить совсем о другом. Я не пошел в прошлом году голосовать за депутатов в Мосгордуму. Впервые вообще не пошел голосовать, хотя я человек дисциплинированный. Почему? Ежедневно каждому депутату давалось по полтора часа, чтобы он изложил свою программу. Я это все записывал, поскольку я речь преподаю, чтобы со студентами потом анализировать. Когда я это потом прокрутил, я понял, что я голосовать за них не пойду. Там не было ни одного слова матом, не было ни одного грубого слова, но это слушать было невозможно. Невозможно! Поэтому мы должны все-таки говорить и о том (дело не в мате, не в просторечиях), что есть система языка, она давно придумана, апробирована, совершенствуется, есть стили, есть сленг деловой, есть литературный язык, четко определено, что это такое и т. д.

Дело в другом. Мы должны правильно говорить в соответствующей аудитории, соответствующие цели реализовывать языком, который является нормой в данной части. Этого, к сожалению, мы не всегда умеем.

Спасибо.

Язык должен быть единый для всех

(Заключительное слово Владимира Жириновского)

Краткие итоги. Я думаю, что данный «круглый стол» будет иметь историческое значение, поскольку за 10 лет существования Государственной Думы не было ни разу такого широкого обсуждения, почти 4 часа. В масштабах страны за последние 100 лет тоже никто не обсуждал. Можно в журналах отдельные статьи помещать, как бы это внутреннее общение между преподавателями русского языка, литературоведами, но это не связано со всей страной.

То, что в тему «круглого стола» мы поставили обсуждение закона, было сделано с одной целью: чтобы речь шла только о юридической стороне, чтобы был закон о русском языке. В том плане, что действительно государственный язык один – русский. На это направлен закон. И к нему дополнение идет, что алфавит у всех других языков может быть только на основе «кириллицы». Есть у нас регионы, которые хотят перейти на «латиницу», кто-то захочет арабский алфавит. Мы понимаем, что тем, кто занимается нормотворчеством, трудно написать закон в одну строчку – русский язык является единственным государственным языком в России. Все, точка. Из-за этого старались добавить пункты, чтобы как бы показать, что язык должен быть хороший, красивый, понятный для всех.

Никто не ставил вопрос, чтобы убрать иностранные слова. Речь шла только о том, чтобы не отбрасывать русские слова, такие же, которые есть с тем же значением. Просто нужно понимать, что есть экономика. Если ребенку нужно запомнить 10 тысяч слов, это одна память, а если 40 тысяч слов – это другая память. Мы бьем по способностям наших детей, которым придется запоминать намного больше. Преподаватели говорят, что давайте употреблять, а миллионы школьников должны все это изучить. Вот здесь экономическая составляющая. Пусть они заучивают русские слова, а пусть ученые отдельно употребляют еще какие-то иностранные слова. Хватит ума и энергии у молодых людей, пусть изучат все другие слова. Но они русские, это их родной язык, поэтому в этом плане закон как-то старается заставить употреблять русские слова. Он имеет рекомендательную функцию. Закон не говорит о том, что запрещаем употреблять иностранные слова. Мы говорим о том, что если есть аналогичное слово русское, то употребите его. И мы их употребляем.

Я всегда стараюсь избегать иностранных слов, в то же время другие, наоборот, из 10 слов употребляют все иностранные. Даже я их иногда не хочу слушать, а тем более их не слушают избиратели. И мы теряем в этом плане, потому что информация имеет экономические последствия. Часто миллионы людей не понимают этого министра, депутата, чиновника, губернатора. Естественно, у них неуважение к власти, у них больше позыв бунтовать и быть против власти. Вы тут слово «товарищ» вспомнили. Ведь его происхождение какое? Есть как бы две легенды. Первая: это бандитское, воровское, «товарищ» – «товар ищи». Жулики говорили: «Товар ищи, товар ищи, ищи товар, забрать и уехать ночью» И потом у них осталось, товарищи, мы все тут товарищи. И потом это перешло к коммунистам, поскольку они сидели в тюрьмах. Мы все товарищи! И пошло, товарищ первый секретарь. Это лексика воровская.

Вторая: это обращение тюркское – доварищи. Приезжали русские купцы. Чего приехали? «Доварищи, доварищи, давай, скот есть на продажу?». Но опять это никакого отношения не имеет к слову «товарищ генерал». То есть, не зная значения, мы многие слова используем. В царской России «товарищ» имел значение заместитель, товарищ министра. Но для обращения оно никогда не использовалось. Мы об этом говорим, чтобы у нас были нормальные слова, хорошие слова. Их очень много. Чтобы не было перехода значений, когда одни будут смеяться, а другие будут подобострастно кланяться. Для каждого это слово будет иметь отдельное значение.

Поэтому должны проходить «круглые столы», дискуссии. Ничего не запрещать, ничего не выкидывать, но постепенно реабилитировать слова. Вы понимаете, миллионы людей должны это учить: это плохо, это не говори, это нельзя. Они же слышат, и слова все равно употребляются: в бане, на работе, в поезде, в доме отдыха, все равно все узнают эти слова. Мы же не можем их скрыть. Но зачем мы делаем искусственную перегородку: это плохо, это хорошо. Зачем? Кто мешает постепенно реабилитировать? Ведь когда-то звучало плохо слово «банкир», это было оскорбительно. Также «фабрикант», «заводчик». Но прошло время, 10 лет, и люди гордятся, что он заводчик, что он фабрикант, что он банкир, что он землевладелец.

Ведь до этого все считали, что он только рабочий и крестьянин. А сегодня говорят, что дед у меня был купцом, у меня дед был графом, князем. Мы ведь все сейчас восстановили, но в политическом значении восстановили. Значит, политическую лексику восстановили, слава богу. Обращение нормальное: господин, товарищ, ваша светлость. Сегодня будет праздник в храме Христа Спасителя, день рождения Патриарха, как мы будем обращаться? Ваше преосвященство! Значит, 20 лет тому назад мне бы сказали: «Ты что, с ума сошел, Жириновский? Ты что говоришь?». Пасха, церковь, свечка, нельзя, милиция, куда пошел. Это было 20 лет тому назад. А сегодня мы идем все, кланяемся, ваше преосвященство. Мы же остановились. Все понимают, что это не ругательство, не оскорбление. Это уже не монархисты, не антисоветская пропаганда. Можно сказать, что КПСС – это ум, честь и совесть нашей эпохи, а можно, что это преступная организация. Нас не хватают за это.

То есть мы хотели сказать, что все нужно разрешать. Нельзя запрещать. И тем более язык! Это же условно. Кто-то когда-то решил условно, что эти слова плохие. Но почему плохие? Никто не можем объяснить. Почему плохие слова? Я возвращаюсь к словам «шлюха» и «проститутка». Почему? Русское слово «проститутка». Почему его нельзя говорить?

Вот об этом идет речь. Давайте найдем какую-то позицию, где мы согласимся. Поэты, писатели, у них тоже произведения будут неинтересными, если там будет говориться: вы плохой человек. Другой напишет: а вы хорошая девушка, а мы празднуем какую-то годовщину, а у нас траурный какой-то случай. Все слова употребляются, которые в обиходе, везде. И, конечно, никто не говорит, что все слова всегда употреблять и везде. Как и манера поведения, как одежда. Вот сегодня я пришел в костюме, а дома я хожу в рваных бриджах. Я люблю их, рваные, старые мои бриджи. Если я в них приду сюда, вы скажите, что я с ума сошел.

Повторяю еще раз в заключение. Мы унижаем сами себя, когда мы употребляем иностранные слова. Это не показатель высокой культуры, это показатель бедности вашего родного языка. Значит, вы не можете найти в своем родном языке слово, которое могло бы это означать. Пусть президентами все называют, а у нас он правитель, как царь правил нами, как КПСС правила. Президент – американское слово. Не лежит душа. В Америке президент, в России президент. Зачем это нужно? Премьер-министр! По-русски назовите – первый министр. Всем понятно, что первый среди министров. Нет, премьер-министр страны. Ради бога, есть иностранные слова, но нельзя отказываться от своего языка. Стыдно должно быть, когда ты не употребляешь русские слова. Но сегодня все наоборот, сегодня стыдятся русского, родного языка, но с удовольствием употребляют все иностранные слова. И вот с этим мы должны каким-то образом бороться.

Согласен, есть бытовая лексика, есть политическая лексика, спортивная. Там, где есть нормальные русские слова, их надо употреблять. И постепенно, в течение, может быть, 50–100 лет мы должны полностью язык реабилитировать, чтобы люди все слова считали нормальными, чтобы ни у кого это не вызывало отрицательных эмоций. Это тот язык, который мы все употребляем. И это имеет также политическое значение, потому что из-за этого шли и войны, и революции. Вспомним, отдельно царь со свитой в Петербурге, и отдельно огромная, темная, нищая страна. Вот царя и не стало. А дальше КПСС. Отдельно Москва, райкомы, горкомы, закрытые дачи, спецраспределители, и отдельно народ. И не стало Советского Союза.

Теперь «демократы». Они отдельно сидят в Нью-Йорке, в Германии, где угодно, 15 миллионов обогатившихся, а 90 процентов стали нищими. И у них разный язык, разное понимание. Это не случайные вещи. Нельзя считать, что язык вне политики. Как раз в нем заложена политика: о ком и о чем как говорить. Говорят «демократия», но власть народу не принадлежит.

Фальсификация выборов, т. е. обман на выборах. Назвали чужим словом – фальсификация. Обсчитали вас. В магазине вас обвесили. Обвес, обсчет. И здесь то же самое. И люди вас не понимают. Тут и коррупция, и фальсификация. Кто, о чем, почему, как?

Милиционер у нас. Скоро слово «полиция» введем. Нерусские слова. Не нашли мы русских слов, хотя у нас были русские слова хорошие, например, опричники, все это можно было брать. «Околоточный», не понравилось, сделали – участковый, оперуполномоченный. Сейчас вообще по-другому назвали, не помню, как назвали сейчас. Уже не участковый – уполномоченный. Туда и сюда бегают, меняют названия. А это все дорого, это огромные деньги. Мы каждый раз новые термины вводим, переписываем бланки, меняем названия. Это все приводит к экономическим потерям. Ни одна страна в мире такого не делает. Мы тратим деньги иной раз впустую, запрещая родной язык.

Поэтому аналогичные «круглые столы», я думаю, в последующем мы сможем раз в год проводить в этом зале, постараться сделать язык нормальным и прекратить разделять себя и по языку еще на отдельные части общества. Язык один. Поэтому тот, кто считает себя русским и родной язык русским, постепенно мы должны снять все запреты и употреблять наши исконные слова.

На это нужно время. Советская лексика с трудом ушла за 15 лет, но еще многие говорят советскими словами. Даже появилось слово «совок». Откуда взялось это слово? Я много лет не понимал, причем здесь слово «совок»? Оказывается, этим словом называли тех, кто является сторонником советской власти. Вот они, тупые все. А термин новый. Время пройдет, и никто не будет понимать, слово «совок» уйдет, оно мертвое, потому что оно означало краткий период: совки, совдепия. Уже нет Советов депутатов трудящихся, постепенно слова возникли, но они уже ушли. То есть время ушло, пусть и слова уходят.

Но, с другой стороны, есть запрещенный русский язык, который не должен быть запрещенным, потому что никто не смог это определить. И нет этого органа власти, который бы запретил, но морально мы давим на наше население. Почему мы считаем одних людьми с низкой культурой, а вот других, красиво говорящих, как бы считаем, что это люди высокой культуры. Единение народа должно быть и в языке. В собственности мы должны быть все собственниками, свет должен быть для всех, питание должно быть для всех, тепло должно быть для всех и язык должен быть единый для всех. Наш родной, великий, могучий русский язык!

Печатается по брошюре «Наш родной русский язык». М., 2003