Сокровища Замка Тамплиеров

– Очередной папарацци, – недовольно поморщился он. – Голодная и нахальная. Гони ее в шею, Патрик.

– Не похоже, милорд, – почтительно заметил дворецкий. – Она приехала на шикарном бэнтли. И одета очень прилично. Как настоящая дама из высшего общества. Бриллианты и все такое прочее.

Патрик Одли умолчал еще об одном обстоятельстве, благодаря которому его мнение о гостье было более чем благоприятным – она дала ему пятьсот фунтов, сказав, что это будет их маленькой тайной, о которой не надо знать хозяину дома. Глядя в зеленые глаза Сабины Блер, смотревшие на него почти умоляюще, Патрик Олди, который всегда был неподкупен и гордился этим, почувствовал, что не сможет ей ни в чем отказать, даже если она попросит его ограбить дом и сбежать вместе с ней на Лазурное побережье. Поэтому сейчас он осмелился возразить Эргюсу Бэйтсу, чего никогда не позволял себе раньше.

Эргюс Бэйтс задумчиво посмотрел на дворецкого. Это был рослый мужчина с черной аккуратно постриженной бородкой, которая делала его похожим на капитана дальнего плавания или отставного члена Палаты лордов. Он был исполнителен и неизменно спокоен, как сфинкс. Во времена, когда найти хорошего слугу было не так-то просто, Патрик Одли мог считаться образцовым дворецким, которого Эргюс Бэйтс ценил и не хотел обижать по пустякам. Поэтому он не прервал этот разговор, а спросил:

– И что ей надо от меня?

– Она хочет попросить разрешения сделать несколько снимков вашего дома для «Таймс», – с готовностью ответил дворецкий. – Говорит, что это яркий образец современной архитектуры. И читателям литературного приложения, которое она представляет, было бы очень интересно с ним познакомиться, так сказать, поближе. Или даже изнутри, если вы позволите.

– Так это меняет дело, Патрик, – сказал Эргюс Бэйтс. Он любил свой дом, в котором ему было уютно и комфортно. И не имел ничего против того, чтобы его снимки были опубликованы в «Таймс» на зависть всем соседям, кичливым снобам. – Что же ты сразу не сказал? Пусть фотографирует. Но только не в доме, а снаружи. Так ей и передай. И извинись за меня. Скажи, что я себя плохо чувствую, поэтому не смогу принять ее. О чем очень сожалею и тому подобное. Придумай сам, что сказать.

– Да, мистер Бэйтс, – сухо ответил Патрик Олди. Казалось, он остался недоволен ответом своего хозяина, отказавшегося, пусть и под благовидным предлогом, встречаться с зеленоглазой Сабиной Блер. Но, ничем не выдав этого, он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Вернулся Патрик Олди через час. И безмолвной тенью стоял у дверей, пока Эргюс Бэйтс его не заметил.

– Что тебе, Патрик? – спросил он. – Фотограф из «Таймс» уже ушла, я надеюсь?

– Нет, мистер Бэйтс, – ответил дворецкий. – Поэтому я и зашел к вам. Она сделала снимки и теперь хочет высказать вам свою благодарность за то, что вы разрешили ей сфотографировать свой дом.

Одной из неприятных черт характера Патрика Олди, по мнению Эргюса Бэйтса, было его занудство. Он мог долго и витиевато говорить, чтобы сказать о том, что можно было высказать в двух словах. А еще он был упрям как осел. И очень обидчив. Стоило Эргюсу Бэйтсу чем-то не угодить своему дворецкому, как он тотчас переставал называть его «милордом» и начинал говорить «мистер Бэйтс», не меняя ни тона своего голоса, ни выражения лица, так что у Эргюса Бэйтса не было формального повода наказать его или даже спросить о причине этой обиды. Он должен был догадываться сам и что-то предпринимать, чтобы вновь услышать привычное и ласкающее слух «милорд».

Вот и сейчас, услышав обращение «мистер Бэйтс», Эргюс Бэйтс знал, что ему придется либо прикрикнуть на дворецкого и прогнать его, либо уступить его желанию. А желал он, по всей видимости, только одного – чтобы исполнилось желание Сабины Блер. Недавняя ссора с Мартином Крюгером была еще свежа в памяти Эргюса Бэйтса, он не хотел поссориться еще и с дворецким. Сыграл свою роль и выпитый коньяк. Поэтому он неохотно сказал:

– Хорошо, Патрик. Проводи ее ко мне. Но предупреди, что я смогу уделить ей не более пяти минут, потому что все еще плохо себя чувствую. Ты доволен?

– Да, милорд, – уже не так сухо, как прежде, ответил Патрик Олди.

И, скрывая торжествующую улыбку, он удалился. Уходя, Патрик Олди думал о том, что за этот день он честно заработал целую тысячу фунтов, потому что Сабина Блер, проявив неслыханную щедрость и завидный дипломатический талант, после фотосессии вручила ему еще одну банкноту того же номинала, повторив свою просьбу о встрече с хозяином дома. И он снова не смог ей отказать. И на этот раз добился своего, на что, откровенно говоря, даже не надеялся, зная скверный характер лорда Бэйтса, которому служил верой и правдой уже много лет.

Патрик Олди был рад и горд собой. Если бы каждый день был таким! Он смог бы разбогатеть к тому времени, когда уже не захочет служить дворецким или выйдет на пенсию. И тогда ему уже не о чем будет беспокоиться. Деньги открывают любые двери, с ними не страшна даже старость, неизбежная и пугающая.

С чувством выполненного долга дворецкий проводил Сабину Блер в каминный зал, где ее поджидал Эргюс Бэйтс, и незаметно ушел, прикрыв за собой дверь. Патрика Олди не стал подслушивать, как это сделал бы на его месте другой, менее щепетильный, слуга, считая этот поступок унижающим его достоинство, а также повинуясь внутреннему голосу, который приказал ему уйти в свою комнату, запереться на замок и предаться мечтам об обеспеченной старости. Патрик Олди так и сделал.

Эргюс Бэйтс с неожиданным и нескрываемым интересом взглянул на женщину, которую привел дворецкий. Сабина Блер принадлежала к тому типу представительниц противоположного пола, который всегда его возбуждал. Она была не только красивой, но еще и обаятельной, что не всегда совпадает, а, кроме того, обладала гибкой стройной фигуркой и прелестными белокурыми волосами, каскадом падавшими на плечи.

Эргюсу Бэйтсу нравились подобные женщины. Из-за них он легко терял голову. Он знал об этом и часто шутливо говорил, что если кто-то его однажды и погубит, так это будет красивая и умная женщина. Но пока что он губит их. Произнося эту фразу, он всегда весело смеялся.

Эргюс Бэйтс считал себя завзятым сердцеедом. И до сих пор у него почти не было повода усомниться в своей неотразимости, потому что обычно он не скупился, щедро осыпая деньгами и подарками своих будущих возлюбленных.

Оценив внешние данные своей       гостьи, он перевел взгляд на ее одежду. И наметанным глазом сразу определил, что она одевалась у той же портнихи, что и английская королева. Приталенный жакет, узкая юбка до колен и короткие лайковые перчатки одного насыщенного золотистого цвета чудесно гармонировали с сумочкой любимой королевой модели Diva и туфлями с закрытым, согласно строгим правилам этикета, мыском. Все это говорило не только о хорошем вкусе самой Сабины Блер, но и о связях этой прелестной девушки при дворе. Для Эргюса Бэйтса, неизменно и при любых обстоятельствах подчеркивающего свой аристократизм, уходящий корнями в глубокое прошлое, это много значило.

Он пристально взглянул в глаза Сабины Блер. И увидел, что она взволнована встречей с ним. Ее мысли были беспорядочны и обрывисты. Из этих обрывков Эргюс Бэйтс вскоре сумел сложить картину, которая характеризовала его гостью с самой лучшей стороны. Она была из семьи, имеющей родственные связи с королевской семьей. Но ее родные были недовольны тем, чем она занималась, они считали, что работа фотографом в «Таймс» бросает тень не только на ее репутацию, но косвенно и на них. И ей приходится скрывать свое настоящее имя и происхождение.

«Бедная девочка!» – с неожиданным сочувствием подумал Эргюс Бэйтс. Он уже забыл о своей недавней скуке и даже о ссоре с Мартином Крюгером. Он предвидел, что ему предстояло волнительное приключение, и его воодушевление переросло в радостное возбуждение. Встал с кресла, на котором он все это время сидел, Эргюс Бэйтс обратился к девушке:

– Мне придется наказать своего дворецкого, Сабина. Ведь вас зовут Сабина, не правда ли? Вы позволите мне вас так называть?

– Да, мистер Бэйтс, – скромно опустив глаза под восхищенным взглядом Эргюса Бэйтса, ответила она. И спросила: – Позвольте узнать, чем ваш милый дворецкий вызвал вашу немилость? Надеюсь, не я тому причиной?

У нее был обворожительный голос, мягкий и с легкой хрипотцой. И она употребляла в своей речи старинные обороты, которые вызвали у Эргюса Бэйтса приятную ностальгию по старым добрым временам. Он был в восхищении от своей гостьи.

– Именно вы, – сказал Эргюс Бэйтс, улыбаясь. – Он не сказал мне, что вы так обворожительны. И поэтому я мог не увидеть вас.

– Но ведь вы не совсем здоровы, – сказала Сабина Блер. – Это все объясняет.

– Я совершенно здоров, – заверил ее Эргюс Бэйтс. – Но я работал. И потому велел дворецкому отказать вам под первым благовидным предлогом, который пришел мне в голову. И чуть не был за это жестоко наказан. Вы простите меня, Сабина?

– Да, мистер Бэйтс, – смущенно улыбнулась она. – Уже простила.

– Зовите меня Эргюс,– потребовал он, пожирая ее восхищенным взглядом. Ко всем ее достоинствам Сабина Блер была еще и скромна. Эргюс Бэйтс уже давно не чувствовал себя таким молодым и окрыленным.

Он указал рукой на диванчик в стиле «ампир», без спинки и на золотых ножках, стоявший в углу.

– Прошу вас!

Сабина Блер присела, не зная, куда положить фотоаппарат, который она держала в руках, когда вошла. Эргюс Бэйтс взял у нее фотоаппарат и сел рядом, почти касаясь ее своим плечом.

– Вы покажите мне свои снимки, Сабина? – спросил он проникновенным голосом. – Мне очень интересно, каким вы увидели мой дом. А, значит, и меня, поскольку мой дом – это я.

Эргюс Бэйтс играл наверняка. Он ждал комплимента и дождался его. Улыбнувшись, она сказала то, что он хотел услышать.

– В таком случае, вы очень молоды, Эргюс. Ваш дом – прекрасный образец современной архитектуры. Кажется, я уже говорила это вашему дворецкому.

– Неужели? – изобразил удивление Эргюс Бэйтс. – Признаться, не знал. Но рад, что у вас сложилось такое впечатление. Благодарю вас!

И он взял в свои руки ладонь Сабины Блер и нежно поцеловал ее. Она смутилась и, отнимая свою руку, торопливо проговорила:

– Если вы отдадите мне мой фотоаппарат, я покажу вам снимки.

Эргюс Бэйтс отдал ей фотоаппарат и придвинулся ближе под предлогом того, что так ему будет лучше видно. Сабина Блер начала показывать снимки, выводя их один за другим на экран фотоаппарата. Ее нежная грудь касалась плеча Эргюса Бэйтса. Он ощущал аромат ее юного тела, смешавшегося с запахом прекрасных духов. Это было чудесно.

Вдруг лицо Сабины Блер залила краска смущения, и она воскликнула:

– Постойте! Только не нажимайте на эту кнопку, умоляю!

– Почему? – удивленно спросил Эргюс Бэйтс. У него почти кружилась голова из-за близости к девушке, и он даже не заметил, что едва не нажал какую-то кнопку на фотоаппарате.

– Это мой архив, – пояснила она. – Здесь я храню личные снимки. И не все они… как бы это сказать… для мужских глаз. Знаете Эргюс, девушке иногда приходят в голову такие странные фантазии!

– О, да! – кивнул он. – Я вас понимаю. И уверяю, что без вашего разрешения никогда не нажму эту кнопку. В надежде, что когда-нибудь вы мне это сами разрешите.

– Все может быть, – ответила Сабина Блер, бросив на него многообещающий взгляд. – Но только не сегодня.

– В таком случае разрешите мне сегодня пригласить вас на ужин, – улыбнулся Эргюс Бэйтс, давая понять, что он не обиделся. И заверил ее: – Я буду поистине счастлив!

Сабина Блер задумчиво посмотрела на него, словно сомневаясь. Затем она улыбнулась и сказала: