Аденома простаты

– Ты о чем? – Борис также не стал банально здороваться.

– Как дела, спрашиваю.

– Не фонтан. Но брызги есть.

– Это уже хорошо. Ну что ты решил с кредитом для «Химбумпромстройснабхуйпрома» своего? Или как он там называется? – спросил Глеб. – Мутная компания, скажу я тебе.

– Решил отказать, – ответил Борис и уточнил: – Решил отказать, прислушавшись к тебе.

– Ну и правильно. С Рудольфовной советовался?

– Она срочно ушла на мероприятие по улучшению своего внешнего вида.

– Не понял?

– В парикмахерскую метнулась. У нее встреча в главном офисе какая-то важная сегодня после обеда намечается, вот и решила причепуриться, не ударить, так сказать, лицом в грязь. Слушай, Глеб, я тут не понял немного. Зачем этой конторе кредит, раз они собираются всех кинуть? – Скорее всего, квартир мало продали. Или покрыть хотят другой кредит, который просрали на блядей и на новые тачки. Надо ведь чтобы и себе осталось. И чем больше, тем лучше.

– Логично.

– Может, пообедаем? Кто рабо-тал, кто устал? Час обе-денный нас-тал!

– Пошли. Одному обедать – то же самое, что в туалет ходить вдвоем, – согласился Борис.

Рядом с банком находился небольшой уютный ресторан, недорогой или, как сейчас говорят, бюджетный. В нем в тот час посетителей было немного. Они заказали по чашке чая и по антрекоту с картошкой. Глеб еще решил отметиться пивом.

– Изжога у меня. Я ее пивом лечу.

– Помогает?

– Еще как.

Он сделал глоток и скривился.

– Фу. Пиво дрянь. Больше никогда здесь покупать не буду.

– Правильно говоришь. Пиво пить надо в пивных. Гаишников не боишься?

– До вечера выветрится.

Сразу после полудня вломились строители. Они просмотрели бумаги, которые им выдала Аглая Зорина.

– Зря вы так, Борис Сергеич, – сказал директор «Промстройтрейда», войдя в кабинет в Гордееву. – Мы на вас надеялись. А сейчас мы не знаем, что делать. У нас обязательства перед дольщиками, перед смежниками, перед нашими поставщиками, наконец. Строительство дома на контроле у губернатора.

– И что? Мы-то здесь при чем? Это ваши проблемы, вы их и решайте. Увы. И извините, у меня неотложные дела, – развел руками Борис.

– Может, как-то можно все-таки решить вопрос, Борис Сергеевич? Вы не останетесь в накладе, я вам гарантирую. Мы не забываем тех, кто нам помогает.

– Извините, еще раз повторяю: у меня дела.

– Сколько вы хотите? Десять процентов, – не унимался строительный директор, все больше распаляясь. – Двадцать? Сколько? – голос его становился все громче и громче. – Сколько? Скажите!

– Выйдите, пожалуйста, отсюда. Иначе я позову охрану. – Борис упорно стоял на своем. – Не мешайте работать.

– Он еще пожалеет об этом. Поехали отсюда, – сказал очкастый директор своему юристу, выходя из здания банка.

Он громко хлопнул дверью:

– Банкир хренов. Нет, ты скажи: ему, что, больше всех надо? Козел!

– Успокойся, – утешил его юрист. – И чё делать будем?

– Чё-чё. Хуй через плечо, вот чё. Ладно, поехали в их головной офис. Там начальница ихняя будет, ну, эта дура, которая с большими сисяндрами. Думаю, она нам поможет. А если нет, то весь их банк на хуй спалю! – Директор сильно пнул ногой по колесу их черного японского внедорожника.

Путь в неизвестность

И уже утром следующего дня Пермякова вызвала Бориса к себе в кабинет.

– Борис Сергеевич, надо выдать кредит «Промстройтрейду», – наставительно приказала управляющая тоном, абсолютно не терпящим возражений.

– Они ненадежны. Мы проверяли с Сентябовым. Сумма для них неподъемная, то есть невозвратная, – ответил Борис, упрямо глядя ей в глаза.

– Я понимаю, что мы рискуем. Но риск, сами знаете, – дело благородное, кто не рискует, не пьет шампанского. Да и вообще любой бизнес – это риск. Но надо помогать молодым бизнесменам, наша задача – развивать малый и средний бизнес, об этом постоянно говорит президент страны, – начала бубнить она прописные истины, то и дело заглядывая в ежедневник, как в шпаргалку. – Этот дом входит в губернаторскую программу по долевому строительству. Городу нужно жилье. Это раз. Второе. В нашем банке выросли объемы кредитования на двенадцать с половиной процентов. При этом отмечено улучшение качества кредитного портфеля – просроченная задолженность заемщиков снизилась по сравнению с прошлым годом на шесть и четыре процента. Это очень хорошо. Поэтому не будет ничего страшного в том, что мы выдадим этот кредит. Третье. Кредит мы выдаем под залог недвижимости и строительной техники, так что здесь все в порядке. Наконец, есть положительное решение президента банка.

– Как скажете, Ульяна Рудольфовна. – Гордеев понял, что спорить дальше с этой дурой совершенно бессмысленно. – Только мне нужно ваше письменное указание. Я против этого кредита. В случае невозврата у нашего банка могут отозвать лицензию. О последствиях сами можете догадаться.

– Пожалуйста, – она протянула ему оформленный по всем статьям документ. – Не стоит так драматизировать ситуацию. Все гораздо проще, не первый раз. Это обычная кредитная история.

– Я могу идти? – спросил он, едва взглянув на бумагу.

– Да, вы свободны. Я попрошу вас не затягивать с этим делом.

– Постараюсь.

Это был первый конфликт между управляющей отделением банка и начальником отдела.

– Все будет хорошо, Борис Сергеевич, не волнуйтесь, – сказала ему вслед Ульяна Рудольфовна.

На что Гордеев ничего не ответил. В коридоре он смачно сматерился, будто излил душу. Хорошо, что его никто не услышал.

– Извиняюсь, вашу мать. Это как же понимать? – в рифму спросил Глеб, входя к Борису.

Он уже знал, что строителям был одобрен кредит.

– А вот так. Распоряжение шефа. Письменное, как ты хотел, – ответил начальник «кредитки».

– Прискорбно, – почесал затылок начальник службы безопасности. – Но твоей вины здесь нет. Моей – тоже. А знаешь что? Никогда не жалей о том, чего ты не сделал. Жалей о том, что ты сделал не так. Да-а-а, банком руководить – это не мандавошек на простынях ловить. Я же говорил тебе, что эту страну погубит коррупция. Ну да черт с ним, что сделано, то сделано. Будем надеяться, что я ошибся в своих выводах. Хотя взяточничество и жульничество были, есть и будут характерными чертами нашего времени. И это – надолго.

– Ты говорил, что у тебя есть какой-то знакомый журналист? – спросил вдруг Борис.