Вдруг, грохотнула – больше незачем и нечем
Гордиться, бодрствуя, спокоен, обездвижен,
Сон навсегда теперь. И голос звёзд глубокий –
Весной… Багровые, как будто капли вишен,
На белом – выстрелы… Вставайте, лежебоки,
Воспламените ночь огарком чувства долга!
Пусть будет смутность, будет с истиною схожа :
Луны сияние в задумчивости долгой
И тишины подлунной шёлковое ложе.
3.
Кровоточащее сердце моё, ты послышалось, нет ли
Хоть бы кому-то из них, в этой прорве огней в никуда?
Что же ты хлещешь дождями, как кровью, осенняя, медли,
Жизнь постаревшая, участь, на цепь посади города!
Мне с аксельбантами быть адъютантом в зарницах былого,
Просто собою закрыть Май-Маевского, кануть в бою
В нашей Гражданской.
.. Мой слух тихим снегом был так избалован,
Что навсегда о России слезами глаза оболью!
Сколько мечты позади – только к звёздам, мальчишкой старея,
Падает в небо душа… -Эй, изношенный сердцем старик!
–Вы это мне? Против танков с крестами – в упор батарея,
Вздрогнула русская смерть… И земля… И оглох чей-то крик…
Слушаем пристально Блока и в лучшее верим в «Трёх сёстрах».
Вдруг, китайчонок манто падаёт в Сан-Франциско, аккорд
Клавиш расшатанных – лезвий для взрезанных вен мало острых –
Кровоточащее сердце моё, чтоб спокоен и горд:
Нищей судьбою – счастливый последний троллейбус маршрута:
От Разгуляя до самого синего детства очей.
Пенится сушь охлаждённого временем памяти брюта…
Светятся свечи, средь шумного бала времён, горячей…
4.
Уединение ночное.
Как одиноко и минорно
Пробило полночь, вдруг, начну я –
Вслед стрельчатым восходам тона,
На белом чёрную строку
Записывать… как будто тонна
Цветов приснилась старику.
Жизнь не сбылась? Ещё возможно
Что что-то сбудется со всеми
Раз окунали босы ноги
В глубокий снег, что клён Есенин
В окне оплакивал для многих –
Неизлечимо одиноких…
Уединение ночное.
Когда гремит в ответ молчанье.
Когда не Чацкий, а Молчалин
Творит историю, начну я –
Весну сначала,