РАЙСКАЯ ОБИТЕЛЬ. Сборник новелл

– А так вы с ней заодно?! – заорал контуженым голосом инвалид Великой Отечественной Войны.

Я улыбнулся приветливой улыбкой, стараясь показать, что мне влетело, как следует от матери, но истерический вопль учителя заставил меня не отвечать.

– Вон! Вон! Вон из учительской!

Я рванул дверь и пулей вылетел в коридор, даже не заметил, что открывшаяся дверь ударила по носу Очколяса Леню, подслушивающего, о чем там крик. В коридоре возле своего класса я собрал свои мысли воедино и понял, что меня не погнали со школы, выгнали только за пределы учительской. Я вошел в класс и тихо сел на свое место. Следом зашел с клочком окровавленной ваты в носу Очколяс Леня.

Урок географии начался. Вел его Иван Панасович, так как он был вместо урока истории. Учителя истории Трофима Петровича в это время хватил сердечный приступ. Он поболел еще несколько дней и вернулся в школу, но от классного руководителя шестого класса, в котором я учился, отказался. Нашим классным руководителем стал учитель географии Иван Панасович. Учитель географии был влюблен в свою профессию. Он любил эти места. Историю происхождения села. И с теплотой относился к детям. Он любил походы по родному краю, и часто на школьных каникулах водил школьников по туристическим тропам. С приходом в шестой класс Ивана Панасовича началась новая страница в жизни шестого класса и школьников. Ивану Панасовичу, его походам по родному краю, посвящено мое стихотворение «Старый Рюкзак».

***Старый Рюкзак***

Старый Рюкзак заплесневелый послушай,

Помнишь, как пили горячий из кружек,

Чай заварной из смородины дикой

Мы на привале в походе под липой.

Помнишь, подружку мою синеокую,

Как подвернув, она правую ногу

Шла, ухватившись за шею мою,

Словно боец, получивший в бою

Рану за подвиги. Я вообразил,

Будто из леса враг нам грозил.

Вот он крадется по нашим стопам,

Скорее вперед! Друзья наши там!

И побеждая усталость—врага

Шел я вперед, обгоняя врага.

Два рюкзака на себе волоча,

Да на нее: – Не стони! – Лишь ворча.

Как хорошо на привале вздохнуть.

Нос от усталости в бок твой уткнуть.

И замереть, не дыша, отдохнуть.

Думать, что мне удалось победить.

Помнишь, мой старый Рюкзак дорогой,

Как от грозы мы бежали гурьбой.

К лесу скорее, скорее туда,

Кров под листвой нас укроет всегда.

И все до нитки, промокнув, дрожа,

Чуть лишь грозу и буран переждав,

Бросились ветки сухие ломать,

И с нетерпеньем костер разжигать.

Жались и грелись от дыма слеза.

Помнишь, как наши смеялись глаза.

Помнишь, как жалась всем телом, дрожа

Моя подружка, а вы сторожа,

Нас ограждали от тесного круга.

Сбросив на землю зеленого луга,

Вас рюкзаки, мы теснее присели

И наши руки вместе согрели.

Старый Рюкзак, я давно тебя бросил,

Жизнь ты большую походную прожил.

И вот теперь позабытый, ненужный

Тут прозябаешь, и с Плесенью дружишь.

Пришла весна. Молодая травка пробивалась сквозь прошлогоднюю листву и первые листочки на березе окрасились в светло салатовый цвет, еще не успев позеленеть. Стояли пасмурные и прохладные дни. Наша корова Зорька, долго не была на выпасе и, чувствуя весну, жалобно мычала в хлеву. Мать беспокоилась за нее и говорила бабушке, что может сгореть молоко, и она перестанет доиться.

– А, что Очколяс Вася не гоняет коров на пастбище? – спрашивала бабушка мать.

– Я у Гани спрашивала, почему Вася не выгоняет стадо? Она мне сказала, что он болеет и не может, пока не поправиться.

– А что другие пастухи? – наседала бабушка.