РАЙСКАЯ ОБИТЕЛЬ. Сборник новелл

– Бери лопату и подкапывай! – скомандовала бабушка.

Я сказал в ответ:

– Нет, не могу. Я так наелся, что будет заворот кишок.

– Вот лодырь! – недовольно поругала меня бабушка, – Тогда иди и не мозоль глаз моих.

Я быстро ушел с огорода.

На следующий день утром, по дороге в школу, я снова столкнулся с девочкой. На ней форма в виде маленькой гувернантки. Такую форму я видел в дореволюционных книжках с картинками, которые находил на чердаке дома.

Белый передник на коричневом платьице особенно подходил к ее двум косичкам с бантами. Она несла большой портфель.

– Здравствуй! – тоненьким голоском, подражая взрослым, поздоровалась она.

Тебя Валик звать? – спросила она.

– Валик, а тебя ж как? – я в школе слышал ее имя, но не запомнил.

В классе заметил, что она сидит возле стены с рыжеволосой девочкой.

– Меня звать Шура, – сказала она, взглянув на меня серыми огромными и чуть раскосыми глазами. Ее красиво очерченные брови были длинными и чувственными, слегка припухлые губы приветливо расплылись в улыбке.

– Так ты в школу? – авторитетно спросил я.

Девочка опустила глаза и пискнула:

– В школу.

– Ну тогда пошли вместе.

До самой школы шли молча. Возле школы мальчики увидели их вместе и понеслось:

– Жених и невеста, тили-тили тесто, жених и невеста!

Я и Шура покраснели до ушей. Каждый из нас твердо решил больше не ходить вместе в школу.

Утро. Воскресенье. Моя мама уехала с яблоками на базар в Киев. Бабушка, как всегда, вертелась у печки.

Солнце яркими, еще розовыми лучами проникает в комнату. На душе у меня тоскливо и одиноко.

Увы, село отвернулось от меня, вернее его половина. Полнейший бойкот со стороны детей, ибо ходят слухи; что дом Ольга Андреевна построила за колхозные деньги; «… и виплодила байстрюка». Хоть и боялись ее и одновременно уважали, но дети дружить со мной не хотели. Друзей не было. Утро, тоска, хочется игр и развлечений со своими сверстниками. И я решаю пойти в гости к своим двоюродным братьям. Я встал, надел свои неизменные вельветовые шорты с одной шлейкой-подтяжкой. Рубашку и пиджачок на одной пуговице, черевички, и сказал бабушке:

– Я до Бабченка Коли.

– Скажи, пусть там тебя накормят! – строго приказала бабушка. Мама Бабченка Коли была средней дочерью Евгении Лаврентьевны, а мне приходилась тетей Ганей, так ее называли знакомые дети ее сыновей Бабченка Коли и младшего Шуры. Она работала в колхозе дояркой, и сегодня в воскресный день у нее был выходной.

Я вышел на улицу. Солнце светило прямо в лицо, по радио разносилась песня: «Вставай страна с рассветами на встречу дня…».

И солнце, и песня, и радость бытия прогнали меланхолию одиночества, а с ними вселилась и вера в собственные силы. Вливалась во все мое естество непередаваемая бодрость и энергия. Казалось, что дорога проходит мимо величественных зданий Московской улицей. И это утро, и рассвет, и песня были так близки моему, возникшему вдруг, настроению, что, особенно остро, хотелось поделиться своими ощущениями с друзьями, которых не было. Хотелось поделиться с друзьями, которые поняли бы меня и разделили со мной ощущение радости жизни и гармонии бытия, но жизнь вносила свои не преодолимые коррективы. И мне, не искушенному еще в перипетиях жизненных препятствий, предстояло разобраться в хаосе взаимоотношений между людьми, детьми и взрослыми, женщинами и мужчинами, жизненного бытия…

Дорога пылилась и песок, почти пыль, был еще розовым от солнечных лучей раннего утреннего солнца. Розовой дорогой, в запахах, доносившихся отовсюду богатого вызревшего урожая, я шел этой дорогой в неизвестность.. Я хотел этой неизвестности, и хоть это было в воображении, а наяву почти казалось правдой.

Вот и ворота двоюродных братьев. Было очень рано. Я открыл тяжелую калитку и услышал неистовый лай дворовой собаки, сидевшей на цепи возле своей будки. На собачий лай выбежала тетя Ганя – мать Коли и Шурика Бабчеков, родная сестра моей матери Ольги Андреевны. Она с не срываемым раздражением сообщила мне:

– Парни ще спят. – И выплеснула из таза, прямо с порога, грязную воду после промывки картошки.

Я понял, что ему предлагают уйти. И нахмурившись, ответил:

– Ну, я ухожу. – И закрыл за собой калитку. Ком обиды подступил к горлу, и я решил пройти чуть дальше, недалеко почти рядом с домом Бабченка, только через дорогу, жила двоюродная сестра Шлейченко Ольга или как родственники и дети называют ее Леська, она же дочь тети Мани.

– «Пойду до Леськи».

Я вошел в калитку. На пороге меня встретила тетя Мария, или по домашнему, Маня, старшая сестра моей матери, Ольги Андреевны.

– Это ты Валик? А что мама, чем занимается?

– Мама в Киеве. – Ответил я

– А что повезла, неужто яблоки?

– Да, яблоки.

– А бабушка, что делает?

– Варит еду в печи.

– А что она не собирается до своего брата, деда Григория съездить?

– Не, не знаю. Не собирается.

– А что, разве ты не знаешь? Что она тебе не говорила, что собирается у Переяслав-Хмельницький съездить?

– Нет, не говорила.

На пороге хаты, крытой соломой, внезапно появился красивый мужчина в белой майке и светло-синих спортивных шароварах.

– Здравствуй, Вася. – Поздоровался.

Мужчина кивнул пшеничными кудрями, приветствуя меня.

– Я сейчас тебя сфотографирую, хочешь? – приветливо ответил он и скрылся в сенях.

– Заходи, я вареники з маком сварила, покушаешь. – Заботливо сказала тетя Маня. Не успел я ответить, как на столе возле порога появилась глиняная миска вареников.

– Вон там умывальник, пойди помой руки. – Приказала тетя Маня. Я щедро намылил свои ладони душистым мылом, сполоснул под струей из умывальника и вытер насухо. Затем уселся за стол на лавочку. Взял рукой один из миски и стал есть. Вареники были в меду и очень вкусные. В руке появился следующий вареник. Но Вася был уже с фотоаппаратом и я с зажатым в правой кисти вареником стал под бревенчатую стенку хаты фотографироваться. Сфотографировав меня, Вася попросил, чтобы я снял и его. Что я с удовольствием выполнил.

Недавнее огорчение у Бабчинков сменилось поднятым настроением и веселой компанией старших двоюродных родственников. Вскоре я снова был за столом, и светлые добрые улыбки светились приятным расположением ко мне. Домой я вернулся в три часа дня. Мать уже приехала с базара и привезла на вырученные деньги французских булочек с изюмом. Бабушка, как всегда, достала из печки жаркое, вкусно пахнущее дымком и с кусками не жирной свинины и я и мама стали обедать, под разговоры бабушки.