Куда бежать? Том 1. Вера

– Мы этот вопрос не обсуждали, – спокойно ответил князь.

– А о чём же вы говорили? Зачем встречались? – удивлённо спросила княгиня, и сразу после вопроса в глазах её появились слёзы.

Для князя возникшая ситуация была душераздирающей: очень тяжело смотреть на слёзы матери.

– Да, похоже, ни о чём. Я не знаю, зачем он назначил встречу. Или пока не знаю… Интересовался, как буду отдавать долги. Говорил, что готов выкупить кругляк и урожай этого года.

Ольга Петровна уже вовсю плакала, даже не дослушав ответ сына. Плач, словно заразная болезнь, быстро передался и сестре. Через несколько секунд обе женщины, прижавшись друг к другу, плакали, откровенно и по-детски. Никакие слова князя не помогали им успокоиться, и от безуспешных попыток их унять князь сменил тактику, перестал мешать дамам, сел в кресло и смотрел на них, окунувшись в свои мысли и обдумывая состояние дел.

Князю в голову пришла мысль, и он спросил:

– Ангелина, милая моя сестра, а в состоянии Алексей, ваш муж, одолжить нам сумму для покрытия долга перед Марком Афанасьевичем?

Сестра от услышанного вопроса оторопела и перестала плакать. Ольга Петровна последовала её примеру. Теперь и князь, и княгиня смотрели на сестру как на спасителя в ожидании ответа. Ангелина немного призадумалась и ответила:

– Я не знаю возможностей моего мужа. Мы эту тему не обсуждали, да и не будет он такие темы со мной обсуждать. Мы с ним ещё до свадьбы договорились, какие темы я могу поднимать в семье, а какие категорически нет. Разделили свои обязанности и ответственность, и строго за это друг у друга спрашиваем. По крайней мере, он с меня спрашивает, – Ангелина немного застенчиво окончила фразу, понимая, что в действительности она с мужа ничего не спрашивает. – Вам это кажется странным, да? – обратилась Ангелина к маме и потом повернулась к брату. Не услышав ответа и только заметив непонимание со стороны брата, как такое возможно, продолжила: – Папа, как мне известно, у Алексея Петровича денег не просил.

– Папа не просил, я попрошу. Сейчас же напишу ему письмо, и вы завтра же едете в Петербург. Мама, вы Алексею Петровичу всё объясните. Он обязан нам помочь.

– Алекс, а почему он обязан? Безусловно, я буду очень рада, если он поможет сохранить родительский дом, но как пояснить и убедить его, что он обязан?.. Он меня не стесняет в расходах и, надеюсь, у него… у нас есть эти средства, но… обязан? Почему он обязан? – недоумённо спросила Ангелина своего брата

– Не придирайтесь к словам. Это, возможно, лишь иллюзия надежды на вашего мужа. Я напишу ему письмо, а вы готовьтесь ехать завтра в Петербург.

***

«Алексей Петрович, мой дорогой друг! – такими словами князь начал своё письмо. – В данных обстоятельствах постараюсь быть кратким, хотя мне есть о чём Вам писать. Мы с Вами не виделись около трёх лет и, буду откровенным, я по Вам скучаю. Ваш семейный союз и Ваше семейное благополучие для меня отрада. Это я знаю из писем от сестры и мамы. Благодарю Вас за счастливую сестру и Ваших детишек. Это для меня ценно.

О долгах моего отца Вы, должно быть, в курсе. Искренне приношу извинение от имени моей семьи за негативный свет, падающий и на Вашу репутацию. Я искренне об этом сожалею. О долгах, судебной тяжбе отца с Марком Афанасьевичем я узнал только вчера, после трёхлетнего отсутствия в кругу семьи. За святой армейский долг Родине я поплатился незнанием об истинном положении дел.

Сейчас я стараюсь найти решение и вернуть все долги кредиторам, но без Вашего участия мне не представляется возможным найти полноценное и эффективное решение.

Сегодня я встретился с Ароновым Марком Афанасьевичем по его приглашению. Я не очень понимаю, зачем он пригласил меня на встречу. У меня всё равно нет средств оплатить ему отцовский долг. Возможно, это судьбоносный случай. Марк Афанасьевич мне предложил подумать, как увеличить стоимость урожая через его переработку: зерновые в муку, кругляк в стройматериалы и так далее. Я пока не достиг осознания этой мысли, но немного начинаю понимать разумность его слов. Марк Афанасьевич также предложил выкупить мой урожай, ежели я откажусь от переработки.

Думаю, эти слова и идеи Марка Афанасьевича Вам окажутся близки. Если у Вас будет совет, я с удовольствием им воспользуюсь.

Но не только за советом я к Вам обращаюсь. У меня есть к Вам предложение-просьба: выкупите вексель у Марка Афанасьевича, семейный дом перейдёт к Вам. И таким образом мы сможем сберечь сердце матери. Теперешнее её состояние меня очень волнует.

С надеждой на Вас.

Князь Александр Александрович Барковский».

***

Зашевелилась Сухаревка

Наутро все домочадцы были в движении. Все были чем-то заняты. Мама и сестра ходили то в своих спальнях, то в залах, то собирали чемоданы, то разбирали. К завтраку чемоданы всё-таки были собраны и женщины уже кружили у кареты. Князь предложил не торопиться: до поезда в столицу ещё три часа, и все проследовали завтракать.

На платформе вокзала князь ещё раз объяснил всё матери. Детально, потом вкратце повторил намерения и суть своего письма. Княгиня в волнении от ожидания встречи с избавителем от кредиторов и спасителем чести мужа уже ничего не слышала. В её воображении был только восторг от погашения векселя, от возможности забыть эту ужасную историю.

Князь Александр Александрович, всё ещё одетый в военную форму, проводив мать и сестру, оказался почти один на платформе. Как-то мгновенно все провожающие стаей покинули перрон. Князь, не спеша, в раздумьях вернулся к карете. Уже у кареты к нему подошёл мужчина в возрасте, одетый очень опрятно, в цилиндре и бабочке, с красивой тростью. Обратился к князю по имени-отчеству, представился Альбертом Шмидтом и предложил обсудить выкуп антиквариата, картин, мебели из дома, который неминуемо перейдёт к Марку Афанасьевичу. На этой части он сделал особый акцент.

Зашевелилась Сухаревка.

С начала хождения слухов по Москве о судебной тяжбе отца князя вся Сухаревка воображала скупку картин, старинных книг, мебели и многого другого из дома Барковского за бесценок. Мерились возами, кто сколько скупит и у кого какой будет фарт.

Ещё при жизни Александра Григорьевича к нему часто обращались с предложениями о выкупе, но он напрочь отказывал всем, сильно оскорблялся и демонстративно не скрывал эти чувства. Сухаревцы стали отвечать взаимностью и распускали слухи о нищенском положении князя, о всевозможных поддельных картинах, о потёртых коврах, о старой и изношенной мебели. Тема обсуждалась неделями, пока сухаревцы не находили другой предмет всеобщего интереса.

Молодой князь воспринял идею выкупа положительно и посчитал её перспективной. Пригласил Шмидта в дом оценить стоимость произведений, мебели и убранства.

Шмидт осмотрел интерьеры дома, сделал записи, о некоторых картинах и старинных книгах XVII века говорил: «Ну, это не особенная ценность», «Это не редкость, но, пожалуй, я возьму» – и непременно делал запись. Составив опись на его взгляд особо ценных произведений и антиквариата, он предложил их выкупить за три тысячи и был готов добавить ещё две тысячи на выкуп всего остального в доме, вплоть до занавесок, ковров и туалетных принадлежностей. Князю это показалось ничтожно мало, да и очень странно. Ответил отказом. Шмидт, услышав отказ, попытался всевозможными убеждениями подвигнуть молодого князья на положительный ответ. Дошло до того, что князь попросил придверника вывести гостя на улицу. Шмидт, осознав, что окажется в положении выдворяемой собаки, любезно, как только мог, принёс все какие только знал извинения, оставил на столе свою визитную карточку и настоятельно просил непременно ответить в самое ближайшее время.

Позднее к дому князя с небольшим интервалом подошли аж три господина, подобных Шмидту, и каждый норовил войти в дом без приглашения. Князь никого из них не принял, усомнившись в справедливости оценки подобных знатоков искусства, да и подходило время встретить кредиторов.

Не по закону, а по справедливости

Встреча сразу с тремя кредиторами одновременно прошла довольно быстро. Их позиция была безо всякой гибкости. Требовали погасить или весь кредит с процентами или проценты за прошедшие месяцы – и прощайте на один месяц. Поставили ультиматум. При его неисполнении обратятся к участковому приставу, и по праву князь окажется в долговой яме. Князь ответил на ультиматум:

– Господа, вы имеете право обратиться в полицию или в суд, и я по закону окажусь в долговой яме. Но это будет означать только одно: вы никогда не получите свои средства обратно. Я же вам предлагаю пересмотреть сроки погашения и дать мне возможность погасить ваши векселя в течение одного календарного года.

Кредиторы остались при своих требованиях и покинули дом. Не более чем через час в дом князя вошёл городовой и с важным видом огласил требование непременно явиться в участок, где в последующем молодой князь будет помещён в долговую яму. Придверник, хорошо знавший городового уже более десяти лет, сунул ему полуимпериал[4 - Пятирублёвую золотую монету.] и просил зайти на днях, когда князь будет дома. Городовой поблагодарил и попросил передать молодому князю требование явиться в участок, как только будет дома. Князь от всей этой сцены оторопел. Придверник поспешил объясниться:

– Ваше Сиятельство, пока вы в пределах дома…

– Погодите! – перебил князь придверника. – У меня несколько вопросов: почему вы ему отдали деньги? Откуда они у вас?

– Это не мои деньги, Ваше Сиятельство. Ваш покойной отец, царство ему небесное, дал мне два десятка полуимпериалов для подобных случаев. Я уже три из них применил. Городовой сегодня не за вами пришёл. Он пришёл за своим полуимпериалом…

В душе князя закипело. Он стал свидетелем сцены, нарушавшей все мыслимые принципы порядочности.

– Прикажете вам отдать оставшиеся? – продолжил вопросом придверник.

– Прошу меня простить, – повторно перебил князь придверника. – Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы ему отдали деньги? Как часто городовой приходит за ними?

– Ваше Сиятельство, городовой приходит один раз в две-три недели. В этом месяце он пришёл в первый раз. В апреле он получил …

– Погодите! – князь опять прервал речь придверника. – Ответьте на один вопрос. Почему вы ему отдали деньги?

– Ваше Сиятельство, помилуйте. Если не отдать, вы окажетесь в тюрьме. Из тюрьмы вы не сможете гасить свалившиеся на вас обязательства Александра Григорьевича.

– Но это не по закону! Я не отказался от рода, от отца, от семьи. Я должен ответить за семью…

– Но по справедливости, Ваше Сиятельство, – воспользовавшись паузой, ответил придверник. – Какой прок от вас, если вы будете в тюрьме? Никакого. Вы нужны дома, нужны на свободе. Это нужно семье и это нужно вам. У вас душа сильная! Вы с этими долгами быстро справитесь! У Александра Григорьевича временами их было больше. Справлялся.

Князь от удивления только и мог, что слушать рассуждения придверника. Слова куда-то испарились. Мысли были заблокированы, а расположение души – индифферентно. От усталости он прилёг в малом зале на диване перед большим портретом деда, тем самым найдя себе нового собеседника, но мысли так и не перешли в суждения или высказывания. Обратился потом к придвернику с просьбой распорядиться на кухне приготовить успокаивающий чай или что-нибудь для умиротворения души. Чай подали очень скоро, после чего князь прилёг. От душистого чая уснул и проспал до самого вечера. Проснулся от разговора у входной двери. В дом вновь кто-то настойчиво просился осмотреть интерьер. Придверник не зря ел свой хлеб в доме князя, он справился с незваным гостем, а заметив князя после отдыха, велел подать обед, хотя по времени больше походило на ужин. Ранний ужин, он же поздний обед удался. К князю вернулся аппетит, и он съел почти все блюда, которые ему были поданы. После трапезы князь обратился к придвернику с просьбой более не поступать подобным образом, как сегодня с городовым, без его разрешения. Договорённость была достигнута быстро. Придверник начал было пояснять что-то, но князь строго это пресёк.

Продолжительный променад

Князь сказал придвернику, что идёт нагуливать сон и вышел на улицу, где уже смеркалось и было удивительно свежо для первой половины мая. Прошёлся немного вдоль бульвара в одну сторону, а потом и в другую, присел на лавочку напротив дома, стал его осматривать и с сожалением думать, что прожить в этом доме осталось чуть менее трёх недель. Поностальгировав немного о детстве, о юности, о прожитом в родительском доме времени, он обратил внимание на молодого человека, который уже третий раз проходил мимо него, прогуливаясь вдоль бульвара. Стал за ним наблюдать, и незнакомый молодой человек на протяжении получаса совершил ещё четыре прогулки по бульвару туда и обратно. Когда он поравнялся с князем, князь поднялся со скамейки и, став на его пути, любезно поздоровался. Ему также любезно ответили и попытались обойти, но князь продолжил: