Сероводород

– Ну так выясни! – заорал Виктор Михайлович. – Догони и отследи, что там опять произошло!..

«Утро, как утро», – подумал Генка, выглядывая в окно. Всё та же унылая картина: припорошенный скупым снегом сухостой луга, зажатого между лесом и посёлком, низкое небо, серой «промокашкой» нависшее над деревьями, редкие, покосившиеся вешки, обозначающие границы огородов с кучами ботвы и забытыми с лета пугалами. Верный в створе распахнутых ворот пристально вглядывался вдаль, наблюдая за целью, видимой лишь ему одному.

– Игнат Степанович! – крикнул Геннадий, отойдя от окна. «Ах, да! Он же вчера грозился уйти в лес до обеда, – неожиданно вспомнилось ему. – Не забыть собаку накормить».

Он погромыхал миской, накладывая с вечера приготовленную кашу для Верного, накинул хозяйскую фуфайку на плечи и вышел на крыльцо. Смрад в воздухе ощущался, но не так сильно, как накануне. Вероятно, что ночной сырости и лёгкому ветру удалось справиться с этой напастью. Не исключал Генка и того, что ему удалось «принюхаться» к специфическому аромату, от которого у него на первых порах «в зобу дыханье спёрло».

– Как же вы здесь живёте? – произнёс он безадресно вслух. – Ведь это крематорий какой-то.

Верный, неподвижно стоящий у ворот, услышал восклицание гостя и не спеша подошёл к миске.

Подождав, когда пёс поест, Геннадий спросил:

– За ухом-то могу почесать?

Верный внимательно выслушал вопрос, подошёл поближе, присел рядом и снова уставился вдаль.

– Хорошая собака, – он погладил её по голове. – Говорю, как вы здесь живёте в таком зловонии?

Пёс снова посмотрел на него, фыркнул и неожиданно дважды чихнул.

– Правильно. И я говорю: так жить нельзя. Это же не дело, что в такой вонище осени не услышать.

Они ещё немного посидели вместе, воспользовавшись передышкой в очередной «газовой атаке» на село.

– Я сейчас уйду по делам, а ты остаёшься дом охранять. Понял?

Верный посмотрел на москвича и кивнул головой. «Понял, не дурак».

Наскоро позавтракав оставшейся с вечера яичницей и стаканом чая с бутербродом, Генка прикрыл ворота и направился прямиком к базе, намереваясь встретиться с Виктором Мордасовым, упомянутым бабой Настей накануне.

Село словно вымерло. Безлюдная улица с рядом безликих домов из силикатного кирпича, чередующихся срубовыми деревенскими избами с резными наличниками и шалёванными стенами, была пустынной. Даже деревенские собаки забились в подворотни, провожая одинокого прохожего дежурным равнодушным лаем из-за забора. Возле заросшего американским клёном заброшенного дома Геннадия поджидала старушка в потёртой вельветовой одёжке, пристально вглядываясь в незнакомца, приставив ладонь ко лбу.

– Бабушка, я правильно к базе иду?

– Здравствуй, сынок. Не признаю, чей ты будешь? – прищурилась она.

– Я не местный, из Москвы приехал, – улыбнулся Генка.

– Что же, из самой Москвы к нам? – недоверчиво спросила женщина. Подумала немного и вдруг добавила. – И Ленина видел?

– В Мавзолее, видел.

– Как он?

– А что ему будет, он же неживой.

– Так у нас, сынок, не выбирают кого обижать. Им что живой, что мёртвый, – она беззвучно пошевелила губами.

– Да кому им, бабушка? – ему отчего-то стало жаль её.

– Им, супостатам, – пояснила старушка, полагая, что человек из столицы обязан её понять.

– Вас кто-то обидел? – он участливо взял её маленькие сухие ладони в свои.

И тут произошло неожиданное. Бабушка тихо и беззвучно заплакала. Редкие слёзы покатились по изъеденным морщинами щекам, срываясь скорбными каплями на вытертые до блеска рукава.

Генка растерялся, ему стало не по себе:

– Кто обидел? Расскажите, мы сейчас разберёмся.

– Любка, – еле слышно прошептала она, вытирая слёзы скомканным в ладони платком.

– Любка, это кто? Дочь?

– Нет. Продавщица в магазине.

– Пойдёмте в магазин, а по дороге вы мне всё расскажете, – Генка взял её под руку, и они медленно направились к центру. Рассказ женщины был печален, а содержание – омерзительно, если, конечно, в силу возраста она ничего не перепутала.

– Сейчас мы с вами всё проверим, а дальше будем делать так, как я сказал. Договорились?

Его пожилая попутчица послушно кивнула головой и достала из кармана видавший виды кошелёк. Они пересчитали деньги, а для верности Генка сфотографировал три пятитысячные купюры и снова вернул их назад.

– Всё, баба Дуня, идите и делайте, как договорились. А я приду следом и буду наблюдать.

Войдя в магазин за старушкой, он, держась на почтительном расстоянии за своей «подопечной», наблюдал, как бабушка, сделав необходимые покупки, подошла к стойке и положила оранжевую купюру на кассовую тарелку. Ловкие руки продавщицы, ухватив пакет с гречкой, неуловимым движением вспороли ногтями целлофановую упаковку, и крупа тонким ручейком заструилась на чёрную транспортерную ленту подачи корзины. Баба Дуня всплеснула руками, бросившись ловить содержимое. Именно в этот момент едва уловимым движением её банкнота была «приватизирована» хваткой «торгашкой». Порванный пакет перекочевал в полиэтиленовый мешок, завершая собой виртуозный номер работника прилавка.

– С вас тысяча четыреста рублей.

Бабушка стояла, ожидая сдачи. Пауза, которую взяла мошенница, была достойна игры лучших актёров театральных подмостков.

– Бабушка, вы меня слышите? – нависла над жертвой бессовестная бабёнка.

– Дочка, да как же это? Я ведь положила деньги, – лепетала старушка, забыв о Генкиных наставлениях. Горючие слёзы снова предательски засверкали в уголках глаз.

– Если отказываетесь платить, я вызову полицию, – дожимала ситуацию заглавная героиня, добиваясь эффекта «момента истины».

– Да, пожалуй, вы правы. Надо вызывать полицию и пригласить понятых, – выход на сцену Геннадия был неожиданным, но не сногсшибательным для аферистки.

– А вы ещё кто такой? – она прищурила жирно обведённые чёрным карандашом глаза, переключая внимание с обманутой старушки на покупателя.

– Я ещё успею представиться, а сейчас мы будем делать контрольную закупку, – Генка навёл камеру телефона на её бейдж. – Что же вы, Любовь Рустамовна, пожилых обманываете. Нехорошо. Это серьёзная статья. Сейчас мы пригласим менеджера, снимем кассу и произведём выемку, потом арест, обыск квартиры.

Видя, что дама впала в ступор, а покупатели отсутствовали, он шепнул ей тихо:

– У вас два варианта: вернуть все деньги, полученные с гражданки обманным путём за всё время вашей работы или доказывать свою правоту. У меня видеозапись вашего преступления. Полагаю, что и камеры магазина зафиксировали факт кражи крупной суммы денег у гражданки.

Геннадий подождал, когда продавщица отойдёт от стресса и вежливо переспросил: