От печали до радости

От печали до радости
Валентина Никитина

Содержание повести основано на реальных событиях из жизни людей, в судьбы которых вмешались революция и война. Однако, они с честью прошли через все испытания и несчастья, не поддавшись искушению предательства и подлости. Время действия охватывает период с 1917 по 1960 годы прошлого столетия. Исторические факты изложены на основании архивных документов и воспоминаний Вострилова А. В., Фуфаева П. И.,Пуховой А. И. Имена и место действия изменены в соответствии с художественным замыслом автора.

От печали до радости

Валентина Никитина

© Валентина Никитина, 2018

ISBN 978-5-4490-5432-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Содержание повести основано на реальных событиях из жизни людей, в судьбы которых вмешались революция, советская власть и война. Однако, они с честью и достоинством прошли через все испытания и несчастья, не поддавшись искушению лжи, предательства и подлости. Время действия охватывает период с 1917 по 1960 годы прошлого столетия. Исторические факты изложены на основании архивных документов и воспоминаний Вострилова А. В., Фуфаева П. И., Пуховой А. И. Имена и место действия изменены в соответствии с художественным замыслом автора.

Глава 1

В Муромских лесах, недалеко от Саровской пустыни, где земля особенно благодатна, затерялось старинное село Видово.

История села началась в 17 веке, когда граф Шереметев получивший в подарок от императрицы здешние леса, послал туда 12 караульщиков леса, которые жили в землянках, пока не возвели там рубленные дома из первоклассного леса и не перевезли туда свои семьи.

По существующей в селе легенде известно, что граф П. Б. Шереметев проиграл в карты половину поселенных им в селе крепостных крестьян другому феодалу, генерал-фельдмаршалу, тоже графу И. В. Гудовичу. С тех пор, вплоть до Советской власти существовали в селе две независимые друг от друга крестьянские общины, которые постоянно сходились друг с другом для беспощадных драк.

Из поколения в поколение передавалась дедами и бабками другая легенда, связанная с крестьянским восстанием Емельяна Пугачева. Рядом с селом, в дремучем лесу, возле озера располагался один из пугачевских отрядов, которым командовал Суюль. Еще ближе к селу жил с разбойниками его помощник Савой. Оба они были высоки, широкоплечи, носили за поясами широкие ножи, в руках пики, а на голове бараньи шапки. Жили они в шатрах, перед которыми день и ночь горели костры.

Жители села в то время, не могли надолго отлучаться от дома. Пугачевцы, во время отсутствия мужиков из села уводили из дворов лошадей, резали коров, брали соты из ульев. Нередко обижали женщин и детей, и не дай бог кому осмелиться сопротивляться грабежу, мучали и убивали беспощадно.

После нападения разбойников на обоз с золотом, идущий в Москву по лесной дороге, возле села выставили пикеты вооруженных казаков. Окруженные и загнанные в тупик разбойники утопили в озере основную добычу золотого обоза, разобрав то, что можно унести с собой. А вскоре отряд регулярных царских войск догнал и разбил всю шайку разбойников.. Разговорам и легендам об утонувшем в озере кладе не было конца. Да и сейчас есть охотники отыскать то золото из обоза, которое разбойники опустили на дно озера. Но даже водолазы не могли достать его дна.

Октябрьский переворот 1917 года беспощадно разделил всех живущих в селе на «красных» и «контру». Только произошло это позднее, уже в 1918 году. А главным эпицентром стал женский монастырь, существовавший в селе аж с 1858 года и насчитывающий в своих кельях к этому времени около полутора сотен «настоящих» монахинь и молодых послушниц.

Надо сказать, что легенды легендами, но история Монастыря описана еще в 1903 году в газетах «Нижегородских епархиальных ведомостей». А именно: « По лесной дороге, ведущей из Мурома в Саров в один из летних жарких дней шли два инока. Оба были молоды, но уже достигли совершенства в в духовной жизни. Это были Саровский инок Серафим и Муромский – Антоний. Дошли они до местечка Княжева Сечь и сели на пни отдохнуть. Отец Серафим сказал отцу Антонию:

– На этом месте, отче, будет женский монастырь, и его оснует девица. Здесь будет храм во имя Матери Божией «Утоли мои печали»

Сказав это, отец Серафим встал и топориком, который он носил при себе, срубил два дубка, заострил один из них, и обращаясь к путнику, сказал :

– А ты, отче, этот крест утверди., а на этом месте будет соборный храм.»

Так и сбылось на самом деле. Но доживший до сегодняшних дней, восстановленный Монастырь и его стены видели немало бед и несчастий. Помнят они и плач колокола, который раздался на многие версты вокруг, когда сбрасывали его с колокольни, и как долго не поддававшиеся взрывам кирпичные стены церкви оставаясь стоять рваными колосьями на земле, и кровавую расправу над односельчанами, вмиг ставшими врагами друг другу.

Жители села жили по разному. После Земельной реформы крестьяне получив надел земли, сеяли рожь, овес, просо, гречиху. На огородах выращивали картофель, свеклу, морковь и лук. Не каждый имел лошадь или корову, но козы были в почти в каждом доме, а значит молоко, картошка, капуста и лук всегда были на столе. Лук, надо сказать, там отменный, синий и сладкий, который сейчас продают на рынках в Москве. Детей в домах было помногу. Родители, имеющие двоих – троих ребятишек считались малосемейными.

Так не худо – не бедно жила семья Ворониных. У отца с матерью было три сына, двое – Василий и Алексей, воевали на фронте в рядах царской армии, а третий Семен 12 – летний малец учился в сельской школе.

Как и везде в России, уже в первые месяцы революционных событий в Петрограде, в селе был создан сельский комитет, председателем которого избрали самого зажиточного лесозаготовителя Андрея Ивановича Корнева, а секретарем – тоже не бедного – Кузьму Ивановича Сормова. Какую они вели политику, уразумели не сразу. А началось все с общего собрания, которое назначили в школе, для проведения политинформации.

Алексей Воронин, пришедший с фронта на побывку, одним из первых явился на собрание. Хотелось увидеть односельчан, узнать новости, да и о себе рассказать.

Зашел он в сельскую школу и глазам не поверил. На стенах висят портреты Николая П и царской семьи, а под портретами стоит стол, за которым сидят члены сельского комитета:

Алексей с удивлением спросил :

– Разве Вы не слышали, что уже три месяца, как царя скинули? Мы на фронте с офицеров погоны сорвали. А у Вас императорский иконостас? Как это понимать?

Корнев, Сормов, и другие члены Комитета будто и не слышали этих слов, только переглядывались между собой :

Алексей в ярости сорвал портреты, скомкал их и выкинул за дверь. Никто не шелохнулся.

Пришли односельчане, и тут Корнев обрушился на Алексея, открывая собрание, сказал :

– Простите Христа Ради, сидим здесь с голыми стенами, как в бане, пришел тут анархист Алешка и по срывал портреты, Ни стыда ни совести не стало.-

– Да царя то больше нет, Вы против советской власти, что ли? – упорствовал Алексей,

– Да ты сам недавно носил царский мундир – под дружное молчание сельчан продолжал Корнев.

На том и закончили, не смогли еще определиться жители села в какую сторону метнуться.

Тогда же на исходе зимы вернулись с фронта в соседнее село сыновья многодетного бедняка – братья Спирины Иван и Митрофан. Смелые, задорные и боевые, они очень скоро разозли своими поступками местное начальство. Так, что Корнев и его соратники только и ждали случая расправиться с неугодными «смутьянами», да так, чтоб другим неповадно было.

И случай подвернулся. Решили братья поучить уму – разуму монашек, для чего заглянули в монастырь и начали свою пропаганду. Мол, пора выбросить этот дурман из головы, расходится по домам и заняться настоящим делом, какое прикажет революция. Перепуганные монашки кинулись в келью Матушки Игуменьи. А братья, тем временем, зашли в трапезную, где стоял накрытый стол со скудным ужином. В мисках плавала жижа, сваренная из гнилой картошки с репой, да лежал рядом ломоть темного хлеба, выпеченного пополам с лебедой. В углу стоял самовар с напитком, заваренном на целебных травах, любовно собранными и высушенными летом, используемыми вместо чая, который и у зажиточных мужиков не всегда был. А рядом стоял мед, да банка варенья из клюквы со свеклой вместо сахара. Братья собрали хлеб, а банку варенья сунули Семену, и разошлись по домам. Игуменья, вышедшая на шум, устроенный братьями, увидела только их спины. Она запрягла кобылу в телегу и поехала искать защиту у Корнева, о чем и рассказала ему во всех подробностях. Надо сказать, что тогда на исходе 4-х летней войны, многие действительно жили впроголодь, пекли ржаной хлеб пополам с лебедой, доедали мерзлую картошку, варили пустую похлебку с луком, а у некоторых и того не было.

Корнев тут же оповестил односельчан о случившемся.

– Богоотступники, срамники, позор, наказать, судить, – только и слышалось со всех сторон.

Уже через полчаса к дому Спириных шла толпа разъяренных родственников и прихлебателей Корнева. Ивана подняли с постели, а Митрофана взяли из бани, где он спрятался.

Избитых, всех в крови братьев, привезли к сельской школе. Возле школы, недалеко от монастырских стен, в окружении вооруженных винтовками, ружьями и топорами людей, стояла лошадь, запряженная телегой, а в ней привалившись друг к другу, сидели окровавленные, в смутном сознании, насмерть напуганные, братья Спирины. Толпа гудела, Корнев подошел к телеге и прикладом ударив по головам братьев, выведя их из полубессознательного состояния, спросил:

– А Кто третий с Вами был?

Да Семка Воронин – еле выдавили братья.

Корнев ударом штыка винтовки проткнул Ивану обе щеки.

– Подите, сыщите Семку Воронина – приказал он. Всех сразу и прикончим, чтоб другим не повадно было.

– Да он же малец, – попытался осадить кто-то, но на него сразу зашумели.

Прибежавший Василий Воронин, успевший предупредить Семена, чтобы тот убежал из села, стал кричать —

Как это прикончим, Вы не имеете права убивать взрослых и детей без суда и следствия,

– А и ты с ними заодно, давай вместо брата тебя порешим! Вся порода Ваша антихристы, – не унимался Корнев, помня случай происшедший в школе.

Толпа зашумела и окружила их, одни ругали власть, другие обвиняли своих же земляков, но каждый, доведенный до отчаяния уже не выбирал, кто виноват, а кто нет, но готов был наброситься на Василия, получив команду от хозяина.